Девочка моя, моя маленькая, сладкая малышка.
Почему этот жестокий мир решил, что может отнять тебя у меня? Почему?
Я всегда вела правильный образ жизни, соблюдала все правила — не врала, не крала, поддерживала ближних. Тогда за что мне это странное и страшное испытание, достойное хоррора? За что?
Губа подозрительно часто подрагивает, как обычно перед тем, как истерика трехгодичной давности начинает накрывать с головой, и я спешу выйти из туалета — мне нужно держать себя в руках, все же я пока еще работаю здесь. Тем более в качестве стажера. Помощником. А потому прикрываю за собой дверь, одергиваю пиджак и спешу по коридору вниз, где трудится мой отдел. Помощник менеджера по работе с клиентами — не предел мечтаний, но другой вакансии, подходящей мне по знаниям, в корпорации Царева не нашлось, а потому я ухватилась за эту возможность оказаться ближе.
— СладкОва! — увидев меня, Павел Васильевич сует в руки несколько цветных буклетов. — Наконец-то ты пришла. Видишь, вон там — коробка? — он кивает к окну, где установлена огромная коробка, доверху набитая цветной яркой бумагой. — Это рекламное предложение с новогодними ценами. Напечатали в двух разных типографиях заказ, но нужно объединить в одно.
Он берет со стола рядом двойной красный глянцевый лист, раскрывает его, и вкладывает рядом лежащий тонкий прямоугольный — дополнение к первому рекламному материалу.
— Поняла?
— Да, проблем нет, сейчас сделаю.
— Ты давай поскорее, я вызвал курьера к четырем часам, до этого времени разбери все это.
Пожимаю плечами и сажусь на стул у окна, чтобы дать отдых ногам на каблуках и немного унять дрожь в коленях после происшествия в кабинете у босса.
Царев…
Он многого добился к своим тридцати трем годам. Большая строительная корпорация, множество отделов, огромное количество сотрудников, которых он даже не знает в лицо, как меня, например, дочь…Горло снова сдавливает спазм, когда я вспоминаю о маленькой девочке с родимым пятнышком, как у меня.
Само провидение позволило мне ее увидеть, это удивительное совпадение, что в таком большом городе, в непересекающихся прямых, в которых проходила наша жизнь с Царевым, мне удалось увидеть ту самую маленькую тайну, которая была смыслом моей жизни уже три года…
Это произошло в начале июня. Жара в городе стояла неимоверная, она отражалась от оплавляющегося асфальта и маревом покрывала деревья и кусты. Скрыться от нее можно было только в кондиционированных машинах или торговых центрах, в один из которых мне пришлось направиться за продуктами. Тогда я шла по нагретой до неприличия улице, даже не чувствуя одуряющей жаркой волны, которая исходила от сошедшего с ума солнца, палящего лучами землю, словно пытаясь выжить все живое с планеты.
Я все еще не пришла в себя после своей утраты. Перебивалась мелкими заказами, и те завершала с трудом, потому заказчиков становилось все меньше и меньше — кому захочется иметь дело с унылым риелтором, снедаемым затяжной, мрачной депрессией?
А оказавшись в супермаркете, вместо того, чтобы направиться в продуктовый, замерла у витрины Детского мира.
Чего тут только не было! И большие деревянные дома для игрушечных семей, и заводные машины, и поезда, и невообразимые куклы, которые тянули свои резиновые ручки с младенческими складочками к тебе, совсем как живые дети.
Тут я усмехнулась — в витрине корчила рожицы маленькая девочка, ангелок с большими крупными глазами, как блюдца, в которых плещется невинная вода с примесью удивления и наслаждения окружающим миром. Мне даже показалось сначала, что я вижу не девочку, а собственное отражение в стекле, только на двадцать лет младше — было что-то родное в повороте головы, в ужимках, манере морщить нос.
Тут девочка покачала головой, и я поняла, что она попросту не может выбраться из витрины, в которую залезла за игрушечной розовой коляской, покрытой оборками — манящая мечта для малышни. Вгляделась в глубь магазина в поисках взрослых, и поняла, что консультант Детского мира была занята очень важным делом — беседовала, строя глазки и флиртуя с представительным, импозантным мужчиной в костюме.
Я тут же вошла в магазин, направилась к витрине, в которой хозяйничала маленькая принцесса и помогла ей найти дорогу.
— Эй, — взяла ее за теплую пухлую ручку, усевшись на корточки. — Как тебя зовут?
— А тебя? — сморщила она носик.
— Я — Ева. Где твои родители?
— Там папа, — она указала на того самого мужчину, который что-то объяснял девушке — консультанту.
— Ну, все понятно, — хмыкнула я. — Ты что тут делаешь?
— Папа купает ме каяску! — казалось, что это невозможно, но она выпучила глаза еще больше, делясь своей важной новостью. Я едва не расхохоталась от умиления, и вдруг поймала себя на мысли, что впервые чувствую себя так легко и хорошо, будто бы сняла с себя тяжелую шубу и вышла в легкий летний день.
Девочка взялась за лямки сарафанчика и потянула чуть-чуть вниз, а я, как завороженная, все смотрела на нее и не могла оторваться. Если бы моя доченька была жива, она была бы точно такого возраста, как эта малышка. Точно также смотрела бы завистливыми глазами на коляску с рюшами и точно также, как и я в детстве, морщила носик, собираясь с мыслями, что сказать незнакомой тете. Сердце сжалось в томительном испуге, а руки немного задрожали.
И вдруг произошло ЭТО.
Я до сих пор не понимаю, как это случилось, каким образом мне удалось оказаться наедине с малышкой, которая охраняется как Форт-Нокс, не меньше, но вселенная, видимо, решила исправить то, что натворила три года назад. Платье девочки опустилось с плеча, и я увидела самое главное — то, что было только у меня и могло быть только у моей дочери. Маленькое родимое пятнышко в форме зайчика.
— Что это…у тебя… — непослушными губами пролепетала я, и показала пальцем, превратившимся в глыбу льда в мгновение ока, в это неимоверно удивительное явление.
Девчонка тут же подпрыгнула и устремилась в сторону отца, который начал оглядываться в поисках своей пропажи. Он тут же подхватил ее на руки, поцеловал в макушку, а я быстро встала и отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Мужчина стремительным шагом промаршировал мимо меня со своей драгоценной ношей на руках, а я так и стояла, словно пригвожденная откровением небес, к полу.
— Девушка, вам подсказать что-нибудь? — тронула меня за плечо девушка — консультант, чтобы вывести из забытья.
— Да, — с трудом очнулась я. — Скажите, кто это был?
Она мечтательно улыбнулась, и по ее глазам было видно, что за время разговора с этим человеком девушка успела распланировать их совместное будущее вплоть до внуков.
— Это Дмитрий Александрович Царев, — выдохнула она, все еще витая в облаках.
— А…
— А да, это его дочка, — кивнула она. И тут же приняла профессиональный вид. — Так вам подсказать что-нибудь?
— Нет, нет, — заторможено ответила я. — Спасибо вам.
Медленно выйдя из Детского мира, я вдруг почувствовала, что мир расцветает красками, черно-белые картинки сменяют мое окружение и становится легче дышать — будто бы могильная гранитная плита постепенно отодвинулась, чтобы дать кислороду доступ к моему уставшему от горя сердцу. Потому что именно так у меня появилась цель в жизни…
— Сладкова! — ворвался в мои мысли голос непосредственного начальника. — Ты все сделала?
Я перевела взгляд на пустые коробки у окна и одну большую, наполненную тройными рекламными буклетами, корзину.
— Да, все готово.
— Молодец, Сладкова, а что молчишь, надо было сказать. Кстати, у тебя сотовый телефон все время звонит. Ты бы ответила на звонок, вдруг что-то срочное.
Глава 4. Дмитрий
Уже минут через двадцать у меня на почте лежит файл с личным делом девушки, которая заявилась ко мне с очень привлекательным предложением. Я открываю письмо, скачиваю досье на компьютер и читаю.
«Сладкова Ева»…
Фамилия отчего-то кажется знакомой, но я не могу вспомнить, где именно слышал её. Вроде бы не такая уж она популярная… Но я точно слышал её однажды… И было это давно. Неужели ко мне заявилась девочка из прошлого? Да нет! Это вряд ли! Я бы непременно запомнил её. У нас с ней ничего не было раньше, точно ничего. И мы никак не пересекались.
