— У вас такие истории воссоединения семей, хоть фильмы по ним снимай! — говорит Иван. — А у меня всё проще простого… Скучно живу, наверное… Никаких перестрелок, никаких драк, никаких геройских поступков…
— Вообще-то, твоя невеста — моя сестра, — смеётся Дикий. — Если тебя что-то не устраивает в отношениях с ней, давай обсудим.
— Брейк, парни! Мы сегодня собрались не для того, чтобы чистить друг другу рожи! Сегодня практически идеальный день… Два месяца назад мы с Евой познакомились, и она стала частью моей семьи.
На улице печёт солнце, и я немного щурюсь от его яркого света, который пощипывает глаза, однако промозглый ветер пробирается под одежду, заставляя ёжиться от прохлады.
— Неужели решил, что должно быть всё серьёзно? — смотрит на меня Дикий, поливая на угли жидкость для розжига.
— А что ещё я мог решить? У нас с Евой есть общая дочь, и мы любим друг друга.
— Надо было салюты в честь такого события взять! — суетится Иван.
С друзьями всегда так — хотят громкого праздника и крутых впечатлений.
— Что насчёт твоей бывшей? Ты говорил, что хочешь, чтобы от неё и следа не осталось… Я могу организовать это. Есть у меня в тюрьме знакомые, как я и говорил. Пусть я и давно завязал с преступным миром, но ради старого друга… — напоминает Дикий просьбу, которую я озвучил ему месяц назад в порыве эмоций.
Я был так сильно зол на Веру, что хотел разорвать её на кусочки. Я подумывал о том, что лучше не оставить от неё и мокрого места, чем эта дрянь будет рушить жизни других и дальше, но потом понял одну простую истину… Вера сама себя наказала — она никогда не поймёт, что такое настоящая семья и настоящее счастье.
— Спасибо, Дикий, но, наверное, нет. Я думаю, что я выше всего этого… Как-нибудь переживу, а Вера сама себя погубит.
Я видел, что и Ева больше не желает отмщения, просто наслаждаясь семейным счастьем, и я решил отпустить наше прошлое. Важнее то, что теперь мы с ней вместе. Я даже подумывал написать мэру благодарственное письмо за Новый год, который он организовал, ведь в ином случае мы с Загадкой могли и не познакомиться вовсе.
Мы с парнями разговариваем о планах на лето и говорим, что неплохо было бы поехать в совместный отпуск куда-то на море. Вскоре мясо подрумянивается, и мы возвращаемся в дом. Ева сидит с Тоней и, кажется, Катей — я вечно забывал имя сестры Дикого и теперь невесты Ивана, — и они смеются над чем-то, но как только видят нас, становятся серьёзными.
— Жаль, что мокро на улице, а то бы покушали на природе! — говорю я, присаживаясь за стол рядом с Евой.
— У Саши кашель! Не забывай, что врач рекомендовала пару дней провести дома, — отчитывает меня любимая.
— Как врач подтверждаю, что с кашлем шутки плохи! — вставляет свои пару копеек Иван.
Мы зовём детей к столу, но они смеются в игровой и делают вид, что не слышат нас, поэтому я решаю, что больше не стану оттягивать этот момент.
— Ева, несмотря на то, что наши отношения уже семейные, я всё-таки хотел это сделать в кругу близких мне людей.
Я покашливаю, прочищая тем самым горло, встаю на ноги и достаю из кармана футляр с кольцом.
— Ева, ты станешь моей женой?
Женщина прикрывает рот ладонями. Я вижу слёзы, застывшие в её глазах. Она шмыгает носом, поднимается на ноги и протягивает мне руку.
— Конечно, стану! Дим, как может быть иначе? — отвечает Загадка, и я надеваю кольцо ей на палец.
В это мгновение Иван и Дикий открывают безалкогольное шампанское, отправляя пробки куда-то в потолок, и разливают по фужерам, а мы с Евой стоим и смотрим друг другу в глаза. Алкоголь решили не брать, потому что прекрасная половина отказалась, а Ивану и Дикому ещё садиться за руль, но я приберёг бутылочку дорогого выдержанного напитка, чтобы вечером отметить помолвку наедине с Евой.
— Горько! — начинают кричать девушки, а парни поддерживают их, и я не могу отказать себе в таком удовольствии — целую свою любимую, думая о том, что из-за слепой ярости и ненависти мог упустить своё счастье.
Если бы мы с Евой пошли по иному пути… Если бы продолжили друг друга ненавидеть и бороться друг с другом, то не пришли бы ни к чему хорошему, а виновники остались бы ликовать, занимая пьедестал славы.
Дети присоединяются к веселью. Несмотря на то, что мы не пьём веселящее, нам весело. Мы здорово проводим время, но через несколько часов Тоня начинает суетиться и говорит, что им следует ехать к дочери, малышка не любила надолго оставаться без мамочки, а брать её не стали, чтобы хотя бы немного отдохнуть от детских криков. Иван и Дикий со своими вторыми половинками уезжают. Ева укладывает Сашу спать, и мы с ней остаёмся наедине.
— У меня есть для тебя кое-что… Хотел предложить выйти на улицу и полюбоваться звёздами, но там сегодня слишком холодно, поэтому решил устроить этот небольшой праздник в гостиной!
Я завожу Еву в гостиную, где уже успел разжечь камин и расставить свечи, пока она укладывала дочку спать. Напротив камина я расстелил плед и усыпал его лепестками красных роз. Бутылка шампанского стояла в ведёрке со льдом, а рядом торт, так как в последнее время Ева слишком сильно налегала на сладкое, и я заказал этот специально для неё. Фигурки с мамой, папой и счастливым ребёнком в центре изображали счастье нашей семьи.
— Всё очень красиво! — шепчет Ева. — Но шампанское лишнее…
Она отводит взгляд в сторону и делает глубокий вдох.
— Всё лишнее мы можем убрать! — отвечаю я и прикасаюсь к губам любимой своими.
— Да…
Я обнимаю Еву за талию, и мы начинаем танцевать под нежную романтичную мелодию, разливающуюся из динамиков.
— Дим, у меня ведь тоже есть подарок для тебя… И я очень сильно нервничаю.
— Да? — я хмурюсь, глядя на неё.
Ева взволнованна. Её нижняя губа дрожит. Она изо всех сил пытается собраться, но выходит как-то слабовато.
— Говори, Ева! Я не кусаюсь. Хотя… Если тебе захочется пожёстче…
— Я беременна! — лепечет она.
Воздух в мгновение выбивает из лёгких, и я сильнее прижимаю Еву к себе.
У нас будет ещё один ребёнок… И этот ребёнок будет сразу расти в полной семье, где мама и папа окружат его и Сашу своей вселенской любовью.
— Я люблю тебя! Как же сильно я люблю тебя, Ева!
— И я тебя люблю! — шепчет она и прижимается ко мне.
Следует порадовать утром Сашу, а пока насладиться нашей радостью вдвоём. Поэтому что это слишком личное, слишком трогательное… слишком…
