— Можно… — она приложила пальчик к губкам и скорчила умилительную рожицу. — Только памада твая не смывается.
Девочка потерла подбородок, и я поняла, почему он такой красный — она явно решила помаду стереть, но вышло только хуже.
— Плохая памада! — резюмировала Саша.
Я взяла ее за ручку и провела в ванную комнату.
— Пойдем скорее, пока ни няня, ни папа нас с тобой не увидели в таком виде, хорошо?! Маленькие девочки не должны краситься, они и без того очень красивые!
— Навелна… — она без вопросов позволила себя умыть, хотя мыльная вода попадала в нос, отчего ей пришлось смешно фыркать.
— Вот так уже лучше, — я приподняла ее повыше, чтобы она увидела себя в зеркало в ванной комнате. — Видишь, какая ты красавица?
В зеркале отразились мы с ней вдвоем — невероятно похожие разрезом глаз, формой лица, изгибом губ. И у меня отчего-то защемило сердце. Несмотря на то, что я уже привыкла к тому, что мы каждый день с утра до вечера и с вечера до утра находились рядом, вместе, иногда все равно накатывало это ощущение волшебности и страха все это потерять…Не объяснимое, противоречивое, не логичное, но оно все равно иногда скреблось где-то за душой.
— Ты тозе, — хихикнула она.
Я поставила ее на ножки и присела рядом.
— Ну что, больше не будешь брать мою косметику?
— Нет, не буду, — насупилась на мгновение она. А потом расцвела, осененная неожиданной мыслью. — А ты мне купись памаду для меня?
— Детскую помаду? — мне снова стало смешно и радостно. — Обязательно!
Саша обняла меня, и сказала четко и внятно:
— Спасибо, мама!
Я замерла, а она, прижавшись еще раз своим доверчивым тельцем ко мне, убежала в комнату, услышав шаги отца. А я…Буквально рухнула на колени, прижав руку ко рту, сдерживая рыдания. Слезы незаметно подкрались, и начали литься из глаз неконтролируемым, светлым, чистым потоком, вызванным этим удивительным, своевременным, нужным признанием дочки.
— Ну, Саша, красотка! — я услышала голос Димы. Он снова вернулся с работы пораньше, как я и просила его — очень хотелось провести побольше времени вместе. — А где…А…вижу…
Увидев меня, он тут же бросился на колени передо мной, обдал своим невыносимо вкусным парфюмом, смешанным с его личным запахом, притянул к своей груди, в которой гулко и знакомо билось родное сердце.
— Ева, что случилось? Тебе плохо?
— Дима… — всхлипнула я. — Димочка, мне так хорошо…Так хорошо…
Сашка заглянула в комнату, увидела нас, обнимающихся на полу ванной, и тоже бросилась в эту кучу-малу.
— Мамочка!
Дима вздрогнул, и прижал меня к себе крепче — сразу понял причину моих радостных, светлых слез. Поцеловал в макушку сначала меня, потом — ее.
— Я так тебя люблю, Дим, так люблю, — прошептала я, зная, что мои слова не останутся без ответа. Потому что не может быть иначе — от моей любви все сердце казалось больше, не помещалось в груди. И я знала, что знала, что и он испытывает точно такие же чувства — их отражение я ловила в его взгляде каждое утро, ощущала в объятиях на ночь.
— А меня? — ревниво подняла головку Саша, и Дима ухмыльнулся. Я притянула ее к себе ближе, чтобы было удобнее сидеть, пока эта егоза снова не умчалась по своим важным девочковым делам.
— А тебя — больше всех, — сказала я ей серьезно.
— Кто тут кого любит больше, я бы поспорил, — пошутил Дима и Сашка показала ему язык, вызвав наш общий смех.
А я бы уже не спорила. Я знала — каждый любит по-своему, и каждый из нас был достоин этой долгожданной, сильной, выстраданной любви.
Эпилог
Семья…
Как много нежности, любви и теплоты хранит в себе это слово.
Когда-то я думал, что она у меня есть. Я считал, что Вера — моя семья. Я любил её по-своему, а она просто позволяла любить себя и строила за моей спиной коварные планы. Я жил в замках из песка, которые выстроил себе сам, но когда они рухнули, я нашёл в себе силы, чтобы подняться и двигаться дальше.
Если бы не случайная встреча с Евой, я не знаю, как бы обернулся для меня обман бывшей. Возможно, она сумела бы провернуть свой коварный план и оставить меня без всего. А что было бы с Сашей? Страшно даже представить, что стало бы с моей девочкой рядом с такой матерью в кавычках.
На мгновение я возвращаюсь мыслями к нашей встрече с бывшей женой в камере. Ей дали большой срок, слишком большой для неё. Я был уверен в том, что если она и вернётся оттуда живой, то её жизнь уже не будет такой как прежде. Из хрупкой леди, купающейся в деньгах, Вера наверняка превратится в алкоголичку.
— Помоги мне, Дима! Вытащи меня отсюда! Во имя всего хорошего, что было между нами! Тебе ведь было хорошо со мной! Было же! Не скрывай, что так и есть! Прошу тебя, вытащи меня отсюда! Заплати кому нужно, и я исчезну из твоей жизни! Клянусь тебе! — схватилась Вера за мой визит, как за спасительную соломинку.
Вот только я пришёл совсем не для того, чтобы помогать ей. Я хотел просто посмотреть в глаза и спросить, зачем она это сделала.
— Ты не в своём уме, Вера! Ты убила живого человека! — отрицательно помотал головой я. — Я не буду помогать тебе!
— Это был не человек! Он всё делал ради денег! — Вера начала истерически смеяться. — Он не погнушался даже подменить ребёнка, сказав матери, родившей его, что её дочь мертва.
— Ты тоже! — ответил я, не сводя с этой женщины, которую теперь презирал, взгляда.
— Я многого не хотела… Мне нужны были деньги, чтобы уехать с любимым человеком подальше отсюда и стать счастливыми. Ты сам купился на меня и стал тратить так много денег, что у меня пошла кругом голова. Тогда я подумала, что мы с Сергеем вряд ли будем счастливы, если только я не стану вдовой. Мне нужны были деньги. Много денег! Ты выработал во мне эту зависимость! Я больше не могла жить без салонов красоты и дорогих ресторанов! А потом ты начал давить на меня с ребёнком, говорил как сильно мечтаешь о полноценной семье! Ты сам навёл нас на мысль шантажировать тебя ребёнком и получить столько денег, сколько будет нужно, вот только рожать я не собиралась. Не сама конечно! Зачем мне было портить себе фигуру? Это сделала бывшая Сергея… Эта дрянь, Ева…
Я не мог слушать бред сумасшедшей, сам не знал, зачем вообще пришёл туда, поэтому просто поднялся на ноги и поспешил покинуть это место, пропитанное запахами вины, смерти, преступлений. Вера кричала что-то о том, что я плохой муж, но я уже не слышал её слов, потому что повесил трубку, а из-за стекла её яд не доносился до меня.
— Дим, кажется, там твои друзья приехали! — приближается ко мне Ева и обнимает со спины, вырывая из дурных воспоминаний.
Варвара Никитична снова отпросилась и уехала к своему сыну, потому что тому потребовалась помощь с детьми, а мы остались с дочерью одни, и я взял долгожданный отпуск на работе, чтобы собраться вместе со своими друзьями и провести больше времени со своей семьёй.
— Дикий! — смотрю я на внедорожник, припарковавшийся во дворе. — Загадка, сегодня ты познакомишься с моим хорошим другом и его женой, Тоней! — говорю, разворачиваясь лицом к Еве и обнимая её.
— Егол плиехал! — кричит Саша, увидев через окно своего друга, вышедшего вместе с отцом из автомобиля. — Ула! Егол! Егол!
Саша бежит к входной двери, чтобы встретить гостей, а Ева приподнимается на носочках и касается моих губ своими.
— Это тот мальчик, которого Дикий смог спасти от рака с помощью пересадки костного мозга?
— Да, но только не напоминай им эту историю… Не думаю, что им даже вспоминать её легко!
Ева кивает.
— Конечно, мне и самой нелегко вспоминать всё, что нам пришлось пережить. Что пришлось пережить мне!..
Ева всхлипывает, а я прижимаю её к себе и целую в макушку.
Дикий с Тоней и Егором проходят в дом, и я спешу поприветствовать их, пожимая другу руку. Мы перекидываемся парой фраз, когда во двор въезжает ещё одна машина — Иван со своей невестой. Пока женщины накрывают на стол, а дети убегают в игровую, мы с парнями идём на улицу, чтобы пожарить шашлыки.
