Я бросаю взгляд вниз. О Боже. Мы очень высоко.
— Я боюсь высоты, — говорю я ей, отступая назад.
— С каких пор? — спрашивает она.
— С тех пор, как мне было семь лет и Гарри Чизуотер столкнул меня с конструкция для лазания.
— О да, ты сломала руку, не так ли? — она улыбается. — И разве его фамилия не Чессуотер?
— Ло придумал ему прозвище.
Хорошие времена.
Она щелкает пальцами, вспоминая.
— Точно. В отместку Ло положил ему в рюкзак петарду, — ее улыбка исчезает. — Хотела бы я иметь такого друга, — она пожимает плечами, как будто это время прошло для нее, но она все еще молода. Она всегда может сблизиться с кем-то, но опять же, с нашей мамой, которая таскает ее повсюду, у нее, вероятно, меньше времени на друзей, чем у любого из нас. — Ладно, хватит о Ло. Он должен был быть у нас под запретом сегодня, помнишь?
— Забыла, — бормочу я.
Большинство моих детских историй связаны с ним. Я могу насчитать очень мало историй, где он не присутствует. Семейные поездки — присутствовал. Встречи — присутствовал. Обеды Кэллоуэев — присутствовал. С таким же успехом мои родители могли бы усыновить его. Чёрт возьми, моя бабушка печет для него свой особый фруктовый пирог без всякой на то причины. Она посылает его ему по почте время от времени. Он как-то очаровал ее. Я до сих пор думаю, что он сделал ей массаж ног или еще что-то неприятное.
Я корчусь. Фу.
— Давай поиграем в игру, — предлагает Дэйзи с задорной улыбкой. — Мы будем задавать друг другу вопросы, и если мы ответим неправильно, то другой человек должен сделать шаг к выступу.
— Ух… звучит не очень весело.
Моя судьба будет зависеть от ее способности ответить на вопрос.
— Это игра на доверие, — сказала она, сверкнув глазами. — К тому же, я хочу узнать тебя получше. Разве это так плохо?
Теперь я не могу сказать «нет».
Она проверяет меня, я думаю.
— Хорошо, — я буду задавать легкие вопросы, чтобы она знала ответ, и мне не придется чувствовать, как мое сердце выпрыгивает из груди.
Она ставит нас так, чтобы мы стояли примерно в полутора метрах от выступа. Твою мать. Это не будет весело.
— Когда у меня день рождения? — спрашивает она меня.
Мои руки внезапно нагреваются. Я знаю это. Знаю.
— Двадцатое…
Думай, Лили, думай. Используй свои мозговые клетки.
— …февраля.
Ее губы дрогнули в улыбке.
— Хорошо, твоя очередь.
— Когда мой день рождения?
— Первого августа, — говорит она. Она даже не ждет, пока я скажу ей, что она права. Она знает, что права. — Сколько у меня было серьезных отношений?
— Определи насколько серьезные, — я не знаю этого. Действительно не знаю. Я даже не знала, что она начала встречаться, пока не услышала имя Джоша, когда мы покупали платья для благотворительного вечера.
— Я привела их домой, чтобы познакомить с мамой и папой.
— Один, — говорю я ей с менее чем уверенным кивком.
— У меня их было двое. Разве ты не помнишь Патрика?
Я хмурюсь и чешу руку.
— Какого Патрика?
— Рыжий, худой. Немного незрелый. Он щипал меня за задницу, и я порвала с ним. Мне было четырнадцать, — она делает шаг ближе к выступу, поскольку я явно худшая сестра на свете.
Я тяжело вздыхаю, понимая, что теперь моя очередь.
— Эээ… — я пытаюсь придумать хороший вопрос, но все они так или иначе содержат Ло. Наконец я остановилась на чем-то полухорошем. — Какую роль я сыграла в постановке «Волшебник страны Оз»?
Мне было всего семь лет, и по просьбе Ло его отец потянул за ниточки и снял сына со спектакля, чтобы ему не пришлось играть Железного Дровосека. Ло был так счастлив, что ему не пришлось репетировать с классом. Он спал в задней части комнаты с открытым ртом, получая дополнительное время для сна, пока мы пытались запомнить сжатые, соответствующие возрасту реплики.
Я скучаю по нему.
— Ты была деревом, — говорит Дэйзи с кивком. — Роуз сказала, что ты бросила яблоко в Дороти и поставила ей фингал.
Я показываю на нее.
— Это был несчастный случай. Не позволяй Роуз распространять ложь…
Клянусь, эта история есть в ее арсенале, чтобы использовать ее против меня.
Дэйзи пытается улыбнуться, но улыбка получается слабой. Я могу сказать, что мои отношения с Роуз — это то, что расстраивает ее, поэтому я позволяю своим словам затихнуть. Она спрашивает: — Кем я хочу стать, когда вырасту?
Я должна это знать. Разве нет? Но у меня нет абсолютно никаких догадок.
— Астронавтом, — выпаливаю я.
— Хорошая попытка, — она делает шаг вперед. — Я не уверена, кем я хочу быть.
Я вытаращилась.
— Это был вопрос с подвохом. Нечестно.
Она пожимает плечами.
— Хотела бы ты сначала подумать об этом?
Я смотрю на свое расстояние до стены, а затем на ее. Еще два шага, и она на выступе.
— Нет, спасибо, — я в экстазе от того, что она правильно отвечает на мои вопросы, но я чувствую себя немного виноватой, что не справляюсь с ее. Думаю, она знала, что я провалюсь в этой игре.
Может быть, она хочет проиграть, и таким образом я не могу сказать ей спрыгнуть вниз. Нет, если это все часть игры. Господи, я надеюсь, что это не так. Но мой желудок сжимается при этой мысли. Это кажется все более вероятным.
— Какое у меня второе имя? — я пытаюсь выбрать легкое.
— Марта, — говорит она со смехом. — Лили Марта Кэллоуэй. Разве это не отстой — быть названной в честь нашей бабушки?
— Кто бы говорит, Петуния, — она получила второе цветочное имя.
— Знаешь, о чём меня всегда спрашивают мальчики?
— О чём?
— Тебя лишили девственности?
Я уже слышала это раньше.
Ее глаза ненадолго встретились с моими.
— Лишили?
Холод обжигает мою шею.
— Это мой следующий вопрос?
Она кивает.
— Ты девственница, — говорю я, колеблясь. Верно? В последний раз мы говорили об этом, когда играли в игру на яхте нашей семьи, и Дэйзи и Роуз сказали, что их невинность все еще нетронута.
Она делает шаг вперед, ее ботинки ударяются об выступ.
Чтооооооо…
— Ты лжешь, — говорю я с огромными, круглыми глазами. Когда, черт возьми, она потеряла девственность? С кем?!
Она качает головой, и ее волосы развеваются на ветру. Она заправляет прядь за ухо.
— Это был Джош?
— Нет, — говорит она легкомысленно, как будто это не имеет большого значения.
Может быть, для меня это и не так. На самом деле я пыталась подавить воспоминания о своем первом разе. Это было неловко и немного больно. Всякий раз, когда я думаю об этом, я начинаю краснеть. Так что я похоронила это глубоко, глубоко в недрах своего разума.
— Кто? Когда? Ты в порядке?
— Пару месяцев назад. Я не знаю… девочки говорили о сексе в классе, о том, как у них это было и все такое. Я просто хотела посмотреть, на что это будет похоже. Это было нормально, я думаю. Определенно не так весело, как делать это, — она игриво вздергивает брови.
— Но кто…? — мои глаза могут буквально выскочить из моего лица. Пожалуйста, не будь такой, как я, — это все, что я могу подумать.
— Модель. Мы вместе снимались, и он уехал обратно в Швецию, так что не волнуйся, здесь ты его не встретишь.
Я узнаю так много о Дэйзи за одну ночь. Это трудно переварить. Я чувствую себя так, будто только что наелась бургеров и картошки фри из «Five Guys», и меня чуть не стошнило.
— Сколько ему лет?
Пожалуйста, чтобы это не было изнасилованием по закону. Я не знаю, смогу ли я сохранить это в тайне.
— Семнадцать.
Я расслабляюсь.
— А Роуз знает?
Дэйзи качает головой.
— Нет, я никому не говорила, что потеряла девственность. Ты первая. Ты ведь ничего не скажешь, правда? Мама убьет меня.
— Нет, но… если ты начнешь заниматься сексом, ты должна быть осторожна.
— Я знаю, — она многозначительно кивает. — Как ты думаешь… как ты думаешь, ты можешь отвести меня в клинику? Я вроде как хочу принимать противозачаточные.
