— Да, я отведу тебя, — еще один секрет, который мне придется хранить от семьи, но этот я с радостью приму. Незапланированной беременности можно избежать, и девушки не должны стыдиться принимать противозачаточные таблетки. — Просто пообещай, что не сойдешь с ума и не будешь заниматься сексом с кучей случайных парней.
Потому что я так и сделала, и посмотрите, что из этого получилось.
— Фу, я бы не стала этого делать, — она сморщила нос, и низ моего живота скрутило. И вот почему я не могу рассказать о своей зависимости никому в своей семье. Роуз была права. Они просто не поймут. — Пойду ли я в колледж? — задает она очередной вопрос для нашей игры. Я даже не могу вспомнить, ее это очередь или моя.
— Я не могу предсказать будущее.
— Хочу ли я тогда пойти в колледж?
— Это… очень хороший вопрос… на который у меня нет ответа. А у тебя?
Она качает головой.
— Нет. Во всяком случае, пока нет. Я готова стать восемнадцатилетней и заниматься съемками без присутствия мамы. Я смогу поехать во Францию одна и посмотреть город без того, чтобы мама планировала весь мой маршрут. Знаешь, в этом году она даже не разрешила мне посетить Лувр.
— Это отстой.
Дэйзи кивает.
— Да, хреново.
Затем ее ботинок опускается на цементный выступ. Мое сердце подпрыгивает в горле.
— Ладно, игра окончена! — я вскидываю руки. — Давай вернемся в дом.
Дэйзи ухмыляется от уха до уха и стоит, примостившись на чертовом выступе с высоты двадцатого этажа. Она выпрямляется и раскидывает руки.
— Я — ЗОЛОТОЙ БОГ!
О боже. Цитирование «Почти знаменит» не облегчает мою панику.
Вместо этого она кричит во всю мощь своих легких, что переходит в полнозвучный смех.
Это время сближения зашло слишком далеко.
— Ладно, игра окончена. Ты выиграла. Серьезно, у меня скоро начнется ветрянка.
Или, по крайней мере, сыпь, похожая на нее. Я начинаю вышагивать, слишком боясь придвинуться ближе и потянуть ее вниз. Что, если я потяну, и она упадет назад, как показывают в телевизоре? Именно так люди и умирают.
Дэйзи начинает ходить по нему, как по натянутому канату.
— Это не так страшно. Честно говоря, это как… — она смеется в улыбке. — Как будто весь мир у тебя на кончиках пальцев, понимаешь?
Я несколько раз качаю головой, так сильно, что у меня болит шея.
— Нет, нет. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Кто-то уронил тебя на голову?
Сейчас это кажется вполне вероятным.
И тут она спрыгивает.
На гравий.
Я дышу. Она поднимает свой пластиковый стаканчик по пути ко мне и обхватывает меня за плечи.
— Возможно, это сделала одна из нянь. Возможно, это объясняет, почему я не такая умная, как Роуз.
— Никто не такой умный, как Роуз.
За исключением, может быть, Коннора Кобальта.
— Верно, — говорит она со смехом и поворачивается к двери. — А теперь давай посмотрим, сможем ли мы найти тебе горячего парня.
Да, ничего хорошего из этого не выйдет.
Глава вторая
Дэйзи пытается оставить меня с ужасно привлекательной белокурой моделью. Неужели такое лицо, как у него, может существовать без фотошопа? Идеальная структура кости, самые красивые голубые глаза, которые я когда-либо видела. Боже милостивый, у меня проблемы.
— Я собираюсь пойти за пуншем. Вы двое оставайтесь здесь и болтайте, — говорит Дэйзи. Я пытаюсь схватить ее за локоть, прежде чем она исчезает от меня.
— Дэйзи… — я собираюсь убить ее.
Она поворачивается и открывает рот, смеется и дополняет это еще одной улыбкой.
Я оглядываюсь назад. Он возвышается надо мной и делает глоток из пластикового стаканчика. Он наклоняется к моему уху, его рука опускается к моей талии. Я сглатываю.
— Ты как маленькая скрытая жемчужина, — говорит он мне с легким смешком. Я избегаю его пристального взгляда голубых глаз, которые начинают обшаривать мое тело, нагревая места, которые ни в коем случае не должны быть горячими ни для кого, кроме Лорена Хэйла.
Я отмахиваюсь от его рук так неистово, что в итоге выгляжу так, будто отмахиваюсь от мух. А потом я бормочу что-то невразумительное, похожее на то, что мне нужно в туалет или, может быть, там пчела. В любом случае, я отстраняюсь от него и толпы моделей в танцевальной зоне. Я нахожу безопасное место на диване у окна в пол, сверкающий город освещен и полон такси и пешеходов.
Дэйзи беседует с парнем, который, кажется, примерно ее возраста. В этой группе трудно сказать наверняка. У него черные волосы и европейские черты лица, он худощав, как будто мог бы возглавить инди-рок группу. Она не замечает, что я бросила ее симпатичного друга.
Рядом со мной сидит в полубессознательном состоянии парень под действием наркотиков и смотрит в потолок. Я слежу за его взглядом, не находя ничего чертовски интересного, кроме белой штукатурки.
Я бросаю импульсивный взгляд на дубовый стол у стены, украшенный разнообразием дешевого алкоголя. Люди обслуживают себя сами, и я подсознательно ищу Ло за кудрявой брюнеткой. Когда она кладет пару кубиков льда в свой напиток и уходит на кухню, я вижу его.
Прислонившись к бежевой стене, он держит в руках стакан Reidel с янтарной жидкостью.
Его щеки резко порозовели, а выражение лица меняется между слегка раздраженным и забавным. Он делает маленький глоток и встречает мой взгляд, зная, что я наблюдаю за ним — как будто у нас есть общая тайна, недоступная каждому из присутствующих. Уголок его губ приподнимается, когда он делает еще один глоток, и я опускаюсь на свое место.
Он опускает бокал и прислоняет голову к стене, слегка приподняв подбородок. Он смотрит. Я смотрю в ответ. И вся моя грудь наполняется гелием.
Я хочу его.
Он нужен мне.
Чтобы обнять меня. Чтобы я обхватила его тело руками. Чтобы он шептал мне на ухо, что все будет хорошо. Что мы станем лучше друг для друга. Станем ли мы? Будем ли мы по-прежнему любить друг друга, если он будет трезв, а я буду бороться с тем, что меня мучает? Сможет ли он вписаться в мою жизнь, если я буду бороться со своей зависимостью, а он будет здоров и освобожден от своей?
Я хочу вписаться в его жизнь. Я просто надеюсь, что когда он вернется, он тоже захочет меня.
И я моргаю. Он ушел. Куда-то. Никто не скажет мне, в какую реабилитационную клинику он попал, и поэтому я остаюсь с этими мучительными фантазиями, желая, чтобы он вернулся. По крайней мере, мне удалось вырвать у Райка несколько ответов. Он сказал, что в течение первого месяца реабилитации Ло не должен иметь никакого внешнего общения. Я не уверена, относится ли это только ко мне, но у меня такое чувство, что Райк поддерживал связь с Ло с тех пор, как отвёз его туда.
Так что, возможно, я единственная, кого избегают и вышвыривают из жизни Ло, как грязный мусор.
Тем не менее, я жду февраля с нетерпением. Привилегии электронной почты будут восстановлены. А в марте он перейдет на телефон. Если я смогу пережить январь, то все будет хорошо. По крайней мере, я постоянно напоминаю себе об этом.
Мой телефон пикает, и я достаю его из кармана, вытирая глаза запястьем, пока читаю сообщение.
— Я оставил свой бумажник у тебя дома. Мне нужно, чтобы ты открыла ворота — Райк.
Я замираю и перечитываю текст еще четыре раза. Открыть ворота. В закрытом доме, в котором я должна быть сейчас — тот, который Роуз купила в уединенном городке. Могу ли я притвориться, что не читала сообщение?
— Лили, я знаю, что ты там.
Что? Как?!
— Я не буду тебя трахать. Просто впусти меня. Я должен быть сейчас на Тайм Сквер.
Мои пальцы зависли над кнопкой. Если я откажусь отвечать, я могу сделать вид, что не получала сообщений. Просто. А завтра я могу просто соврать, что потеряла телефон. Это будет лучше, чем разбираться с Райком сейчас.
— У нас обоих айфоны. Я могу сказать, когда ты читаешь мои сообщения, так что перестань игнорировать меня и открой, блять, ворота.
