мрачновато, но ты в нём выглядишь гораздо стройней.
— Спасибо, — киваю. — А теперь извини, мне нужно идти. Новая порция жиров и углеводов меня уже заждалась.
Как я и предполагала, София уже родила и довольно быстро успела прийти в форму. Единственное, что осталось неизменным — она по-прежнему думает, что соревнуется со мной в игре, правила которой мне, увы, неизвестны.
Стоит только выйти из уборной, как сразу легче становится. Словно удавку с шеи стянула.
Прогуливаясь по безлюдному коридору, наслаждаюсь временным спокойствием и кислородом, но секунды наслаждения заканчиваются ровно тогда, когда из-за угла показывается мужская рука. Она как набрасывающаяся змея хватает меня за предплечье, тянет на себя и припечатывает спиной к стене.
Я неосознанно взвизгиваю, но визг напарывается на препятствие в виде огромной ладони, плотно накрывшей мои губы.
— Не вопи только, — предостерегает Эмир. Он выглядывает из-за угла и быстро выпрямляется, вернув взгляд на меня. — У меня к тебе всего три вопроса. Ты же будешь вести себя тихо?
Меньше всего мне хочется сейчас отвечать на вопросы человека, который на протяжении всего времени преднамеренно оставлял меня без ответов. Который после себя оставил один-единственный вопрос: За что?
Но даже на него у Эмира не найдётся достойного ответа, в полной мере оправдывающий его гнусный поступок.
Тогда с какой стати я должна отвечать на его вопросы?
Тем не менее я моргаю, обозначив своё согласие. Только тогда Эмир убирает от моего лица свою ладонь.
Он выставляет перед собой руки, делает осторожный шаг назад, уверяя тем самым, что не представляет никакой угрозы.
У меня появляется возможность сбежать от него, но он с упёртой силой возвращается меня на место, придавив собой к стене. Кладёт ладони на стены по обе стороны от моей головы, а я отворачиваюсь от него. Не желаю смотреть в его глаза и видеть в их отражении прежнюю себя. Ту, что ползала перед ним на коленях и отчаянно вымаливала прощение, сравнивая с землёй свою гордость.
— Диана, я не отпущу тебя никуда, пока не получу все ответы! — под его натиском ноги мои подкашиваются, тело норовит скатиться вниз по стене.
— Не получишь ты от меня ничего. Ты недостоин ни секунды моего внимания! — цежу сквозь зубы, поддавшись ненависти, всколыхнувшейся в груди с новой силой.
Он двумя пальцами берёт меня за подбородок и заставляет посмотреть на него.
— Где твои вещи? Он выбросил их?
— Что? Какие ещё вещи?
Глубокий вдох — протяжный выдох, словно у него возникли трудности с контролем собственного гнева.
— Всё должно было быть не так, — вполголоса произносит он, скорее, себе, чем мне. — Не так, чёрт возьми.
— А как? Наверное, я должна была сдохнуть, чтобы не доставлять тебе хлопот?
По привычке Эмир не отвечает на мои вопросы, упрямо следуя своим прихотям:
— Ты знаешь причину, по которой Рифат сохранил ребёнка? Он тебе что-либо говорил об этом вообще?
— Может быть, потому что у Рифата есть крупица человечности? Ты не думал об этом? Не все такие ничтожества, как ты, Эмир!
Уйдя в раздумья, Эмир качает головой.
— Как бы я хотел, чтобы твои слова были правдой, но нет. Дело не в человечности, — потирает он свою щетинистую челюсть. — Тут что-то другое. Рифат запасается козырями.
Он намеренно переворачивает всё с ног на голову. Это тактика, я убеждена. Таким образом Эмир желает настроить меня против Рифата. Только вот я одного понять не могу — что вдруг изменилось? Совесть взыграла? Не уверена, что у такого человека она имеется.
— Я не желаю выслушивать этот бред.
Пропустив все слова, он подхватывает мою левую руку, шершавыми пальцами скользит вверх по коже, пока не обнаруживает кровоподтеки, о которых я совсем забыла. Синяки на внутренней стороне плеча, представляющие собой три небольших лиловых кляксы в форме пальцев, уже практически сошли, но от Эмира ничего не скроешь. При виде них его глаза наливаются кровью. Он плотно стискивает свою челюсть и нахмуривает брови, как будто ему не всё равно.
— Это что такое? — орёт он как взбесившийся. — Это он тебе сделал? Скажи, он бьёт тебя? Диана, ответь, он делает тебе больно?
Как же смешно слышать нечто подобное из его уст.
— Больно? Делает ли он мне больно? — не сдерживая себя, нагло смеюсь ему в лицо. — Эта боль ничто в сравнении с тем, какую боль ты причинил мне! Эти следы — пустяк в сравнении с незаживающими шрамами. Синяки сойдут, а ненависть к тебе будет жить во мне вечно!
— Диана... — сдавленно он произносит.
— Что, Диана? Что тебе нужно от меня? — мой голос переходит на выкрик.
В истеричных припадках я набрасываюсь на него с кулаками. Всего лишь пару ударов удаётся сделать, а потом он ловит мои руки за запястья и прижимает к своей груди.
— Успокойся, нас могут услышать.
В этот момент из-за угла весьма кстати показывается София. Её изумлённый взгляд мечется от меня к Эмиру. Так она выбирает, кто будет её первой мишенью.
— Эмир? Что она тут делает? — презренно она проговаривает, указывая на меня пальцем. — Я ищу тебя повсюду, а ты тут с этой?!
Не желаю становиться свидетелем семейных разборок. Выдираю свои руки и проскальзываю между Эмиром и стеной. Останавливаюсь, оборачиваюсь, потому что сказать кое-что напоследок забыла. Эти слова на протяжении четырёх месяцев ждали своего часа.
— Гори в аду, Эмир! Гори в аду вместе со своей чокнутой семейкой!
София освобождает проход и бежит в объятья к своему... А кто он ей вообще? Муж, любовник, соучастник, сильнейшая одержимость? Кем бы он ни был для неё, для меня этот человек канул в небытие. Эмоции, которые он вызывает у меня — остаточный эффект. Но и это пройдёт.
— Если я ещё хотя бы раз увижу тебя рядом с ним, я убью тебя и твоего жалкого выродка! — грозно летит в мою спину внеочередная порция яда от Софии. — А ещё лучше расскажу Рифату! Скажу, что ты ошиваешься рядом с моим законным мужем. Надеюсь, ты поняла меня?
— Тогда посади своего законного мужа на поводок! — с коварной улыбкой отвечаю я, уходя от проблем с гордо поднятой головой.
Вам меня не сломить. Я больше не та доверчивая дурочка, что была прежде. Теперь моё доверие нужно постараться заслужить. Но Эмиру не помогут никакие старания. Из двух зол я выберу меньшее. Как раз к нему я и держу свой путь. Рифат наверное уже обыскался меня.
Войдя в торжественный зал, нахожу его фигуру, выделяющуюся от большинства других своей величавостью. Он по-прежнему общается со своими многочисленными друзьями и партнёрам. Нет никаких видимых следов тревоги и обеспокоенности. Он замечает меня
