ей было больно. Да и в третий особого удовольствия она не испытала. Подруга вообще считает, что... занятие любовью приятно только мужчинам. Мне не у кого про это спросить. Не у бабушки же? А других близких подруг нет. Так что оттягиваю я все до последнего. Пусть все будет традиционно, и я буду уверена, что делаю это с любимым мужем.
– Ты меня любишь? – спрашиваю я, не оборачиваясь.
– Конечно, люблю! – тут же получаю ответ, и через секунду теплые руки обнимают меня сзади.
– Тогда ты подождешь до свадьбы.
Руки перестают обнимать. Я слышу вдох и выдох разочарования, а потом Митя произносит:
– Что ж, подожду.
Матвей
Струйка белого дыма разбивается о стену, вторая, третья… Я чувствую, как в голове начинает шуметь. Алкоголь, наркота, шлюхи никак не ассоциируется с образом спортсмена.
Да и похрен! Это прошлое. Пережил, смирился. Я тушу окурок в пепельнице и сжимаю рукой плечо. Сраная погода не дает забывать о нем. Ноет зараза, противно так, тягуче.
Я хватаю со столика стакан с виски и залпом опрокидываю. Алкоголь обжигает горло, шум в голове усиливается.
– Мэт, ты чего тут один сидишь? – слышу за спиной высокий женский голос и оборачиваюсь.
В дверях комнаты стоит Катька. Ой, Катрин. Не нравится ей называться на русский манер. И мне дурацкую кличку придумала, своего брата Сашку обзывает Алексом, один Ильдар может не переживать – его имя, данное родителями, Катрин устраивает.
– Курю, – коротко отвечаю и тянусь к очередному косяку, наблюдая, как грациозно приближается ко мне девушка.
Глаза блестят, зрачки расширены так, что зеленой радужки почти не видно. Нюхнула уже с Ильдаром. Катрин перебрасывает длинные черные волосы через правое плечо вперед и устраивается у меня на коленях. Я подношу косяк к губам – и теперь дым разбивается о Катькину шею.
– Где все? – спрашиваю после очередной затяжки.
– На улице. Алекс трахает какую-то блондинку в одной из беседок, а Ильдар в обнимку с двумя модельками-близняшками пытается уследить за мангалом, при этом не убирая рук от их упругих задниц. Так что мы тоже можем приятно провести время.
Пальцы, покрытые ярко-красным лаком, тянутся к моей груди, но я резко поднимаюсь и ставлю Катрин на пол. Вес ее тела – новая порция боли в плече. Блядь!
– Мэт, ты чего?
– Рука болит, – бросаю в ответ и иду к выходу.
Кэт на минуту зависает, а потом бежит следом за мной. Мы выходим на улицу вместе. Терпкий запах земли после утреннего ливня, жареного мяса и такой знакомый хлорки, совсем легкий. Я сразу поворачиваю к бассейну. Катрин уже не спешит за мной, уходит в другую сторону, к Ильдару и его телкам.
Я сбрасываю футболку и шорты и сразу ныряю в воду. Я скучаю по ней.
Вода обволакивает. Напрягает сразу все мышцы, когда я, вынырнув, делаю взмах руками и без единого брызга погружаюсь опять. Взмах, погружение, взмах, погружение... Так хорошо, твою мать! Так кайфово, что я даже забываю о боли в плече. Но хватает меня ненадолго. Еще один взмах, и по телу бежит болезненный импульс... Блядь! Я выныриваю, держась на воде, пытаясь расслабить верхнюю часть тела. А потом просто ложусь на воду звездой... Закрываю глаза... Покорно лежу, чувствуя легкое покачивание. Оно успокаивает.
Ирония судьбы, блядь, в воде прервалась моя спортивная карьера, но именно в ней я чувствую себя комфортней всего.
– Матвей! – слышу хриплый голос Ильдара и открываю глаза.
Подплываю к бортику и выхожу. Друг стоит с бессменной сигаретой во рту и смотрит все чаще появляющимся стеклянным взглядом.
– Чего? – спрашиваю.
– Идем бухать, а потом и поплавать можно.
Я киваю, подхватывая одежду, но иду к беседке в одних плавках.
– Ты решил отбить у нас с Шуриком телок, щеголяя своим шикарным торсом? – ржет Ильдар.
– Уверен, вы уже не раз их по кругу пустили, – замечаю без сарказма.
Настроение ни к черту. Но лучше уж здесь, чем сидеть в пустой квартире и заниматься гребаным анализом своей дерьмовой жизни. Вряд ли бы еще не так давно Ильдар и Саша стали моими друзьями. Их образ жизни полностью противоположный моему. Прошлому… Теперь плевать, чем я травлю свой организм.
В беседке, ближайшей к дому, сидит Шурик, у него на коленях – какая-то кукольная блондинка, похожая на Барби, Катрин курит, сидя на самом краю деревянной скамейки, еще две куклы, двое с ларца одинаковы с лица, жеманно хихикают, бросая то на меня, то на Ильдара игривые взгляды. Я сразу беру стакан и откручиваю пробку холодной бутылки. Звук наливающейся жидкости, он уже почти такой же привычный, как раньше всплеск воды в бассейне, отражающийся от кафельных стен.
Осушиваю один стакан, тут же наливаю второй.
– Какая у тебя татушка прикольная, – говорит одна из шлюшек-близняшек. – Можно потрогать?
– Нет, – коротко отрезаю я, дергая плечом.
Татуировка на все плечо – маскировка шрама, который каждый день мне напоминал о дне, который изменил все, пока я не закрыл это уродство каким-то витиеватым рисунком.
Вечер тянется как обычно. Пошлые шутки, алкоголь рекой, нерассеивающийся дым, шлепки по задницам, женский визг.
Через пару часов Ильдар уходит в дом в обнимку с близняшками. Кэт недвусмысленно смотрит на меня, а Шурик со своей блондинкой почти засыпают за столом. Я им больше не наливаю – только себе и Катрин. Она стойкая, перепьет любого мужика, даже если станет мешать алкоголь с наркотой. А может, просто привыкла к такому образу жизни.
Рука дергается, когда очень громко звонит Сашин телефон рядом со мной. На экране высвечивается милое – в кавычках, конечно – слово.
«Матушка».
Я ставлю бутылку и пускаю по прямой телефон в сторону Кэт, потому что Шурик даже не реагирует.
– А я здесь при чем? – пожимает она плечами.
Раздраженно выдыхаю. Как можно не ответить на звонок матери? Я бы ответил, если бы она была жива, несмотря на состояние, занятость или обиды. Конечно, матери Сашки и Катьки далеко до моей, но все-таки она их любит, пусть и таких непутевых: недоделанная актриса и непризнанный художник. Хотя мне всегда казалось, что творческими профессиями они оправдывают свое безделье.
Творческие натуры в семье бизнесменов – охрененный нонсенс.
Я смотрю на замолкнувший телефон, а потом с размаха даю Саше леща. Он поднимает на
