пальце поблескивало обручальное кольцо его матери Кэтрин.
— Вы здесь? — осторожно поинтересовалась я у стен, и они ответили мне моим же голосом. Собственное эхо на доли секунды превратилось в жуткую мелодию, сотканную из страха.
Мне было страшно. Настолько, что я не могла поделиться этим с Брэнданом. Я не могла рассказать о своих страхах никому, потому что знала, что только сама смогу победить их.
— Я здесь, — из тени вдруг вышла старуха в бархатной синей накидке и подняла на меня свои бледные, как у альбиноса, глаза. Лицо ее было покрыто мелкой сеточкой морщин, а на губах застыла легкая, но коварная улыбка.
— Скажите мне правду! Что угрожает моему сыну?!
Боже, только не поддавайся панике. Только не верь всякому бреду, которому позволила поселиться у себя в голове.
— Что с ним не так?! Почему он…
— Тише, дорогая моя, — проворковала старуха, взяв меня за руку. У меня будто сердце до гортани подскочило, а ее пальцы сжимали мою ладонь, как обжигающий огонь. От энергии, которая исходила от дряблой старушки, даже слегка потряхивало. — Я знаю. Я вижу все твои страхи.
Белесые глаза сверкнули, и она улыбнулась мне еще шире. Да только мне эта улыбка напоминала последнюю ложку меда перед казнью. Последним глоточком воздуха перед погружением в морскую воронку.
— Твой сын особенный, — загадочным голосом прошептала она, глядя мне в глаза. Если бы я могла хоть как-то описать напряжение возникшее между нашими взглядами, я бы описала его как дым, застывший между нами. Старуха вытряхивала из меня душу и не щадила ни тела, ни нервов.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда. Много страхов ты таишь в своем сердце, а рассказать о них боишься. Глупая…
— Брэндан…он не должен знать. Он не верит в проклятья.
— А ты веришь?
— Я…его мать несколько лет удерживала рядом с собой короля. Волей не волей, а поверишь в то, что она обладала некими силами…
—Мм… здесь есть еще больший страх, — она вдруг крепче схватила меня за руку, и у меня на мгновение возникло чувство, что я потеряла контоль над своим телом. Ноги подкосились, и я начала вязнуть в сырой каменной кладке тесного подземелья. — Боишься потерять его.
— Я не боюсь! Он любит меня…
— Боишься, что история повторится. Боишься такой же, как «Анна»…боишься, что Брэндан больше похож на отца, чем ты думаешь…
— Боишься, что наследник не оправдает его надежд…
Сердце обливалось, захлебывалось кровью. Утопало в пучине непонятно откуда взявшейся безымянной, безликой боли. Все мои страхи, которых я не знала эти три года, но они жили в моем подсознании и вдруг вышли наружу, и теперь пришли со мной познакомиться.
Прилипнуть.
Привязаться.
Помешать мне быть счастливой.
— Ты даже боишься собственного счастья…порой с Брэнданом ты так счастлива, что не веришь, что ты этого заслуживаешь. Не веришь, что это счастье не аукнется тебе болью. Не веришь, что тебе не придется прощать его за бастардов, как это сделала Кэтрин…маленькая напуганная девочка. У тебя уже есть сын. А ты по-прежнему видишь только Брэндана.
— Не правда! — когда она упомянула Лео, я больше не смогла сдерживаться. Слезы, словно вязкое горючее топливо, обожгли щеки и губы, и вот я уже была готова разодрать на себе одежду и кожу и бить себя кулаком в грудь, крича о том, как люблю сына.
Люблю. Люблю до кончиков его светло-каштановых волос.
Люблю с того момента, как взяла этот комочек счастья на руки и прижала к груди. Я никогда не забуду этот миг. Тогда на меня упал целый звездопад эмоций, которые никогда не повторяться.
Недоверие к этому миру, неверие в то, что я смогла произвести на свет такое чудо.
И волнение, потому что он был таким маленьким и хрупким, что я просто боялась лишний раз слишком сильно прижать его к себе и навредить.
Благодарность. Миру…судьбе, за любовь, которая подарила мне такого красивого ребенка. Пусть еще крохотного малыша с припухшими веками, которыми он защищается от яркого света.
В тот миг, я казалось почувствовала, что между мной и Лео установилась древнейшая связь, о которой мне никто никогда не рассказывал. Которую я знала когда-то, но по неведомым мне причинам забыла.
И я чувствовала, как он прикрывает свои ярко-синие глаза, потому что боится этого мира…и в то же время, он очень сильно жаждет его покорить.
Помню, как дрожа от счастья, передала его в руки Брэндана и просто предалась рыданиям, пока наблюдала за тем, как мой сильный и несокрушимый Король берет Лео на руки и впервые в жизни выглядит уязвимым. Брэндан говорил:
«Вы самое ценное, что есть у меня в жизни. Вы то, что заставляет двигаться вперед и просыпаться по утрам. И вместе с тем, вы самая страшная моя слабость…уязвимость. Потому что, когда я представляю, что вам может угрожать какая-либо опасность, я готов на все, лишь бы избежать ее навсегда.»
— Такая любовь опасна, принцесса. Нельзя так любить мужчину…ох, нельзя. Ты же знаешь, что кто-то всегда любит больше? И в этих отношениях — это не ты.
— Хватит! Хватит меня пугать! Хватит говорить загадками! Я пришла не за этим! Говорите, все, как есть! Четко и по делу…как снять это чертово проклятье?! Как?! Найти Анну…?
Старуха загадочно возвела глаза к потолку, будто там были написаны ответы на все вопросы.
— Твой сын абсолютно нормален. Просто он особенный. Впереди его ждет еще более интересная судьба, чем Брэндана. И более жуткий характер. Проклятье — во тьме, — она снова начала говорить загадками. — Или же в страхах. Даже в любви, которую вы испытываете друг к другу. Она испепеляет разум…
Что она понимает под «интересной судьбой»?! Шесть лет Адинбурга? Я никому не пожелаю того, что пережил Брэндан, а тем более своему сыну.
— Единственный способ победить свои страхи — это прочувствовать их в голове и не дать им завладеть твоим сердцем. Смириться с последствиями этих страхов. Забыть. И жить дальше, — скрипучим голосом произнесла старуха и растворилась в воздухе.
Голова кружилась, пока я бежала босыми ногами по ледяному камню — скорее
