Владислав
Расплатившись за блинчики и кофе с компотом, я нашёл взглядом Василису и направился с подносом к ней. Вид у неё, конечно, был убитый.
— Рассказывай, — потребовал сразу, как только сел за стол напротив Василисы.
Точно знал, что чем быстрей она начнёт, тем больше я успею выяснить до того, как у моей тёзки закончатся занятия. Василиса тяжело вздохнула, отпила кофе и начала рассказ с порции яда.
— Следак женоненавистник, была бы его воля, он бы три пожизненных мне дал. А родственнички той бабки... Вот знаешь, на рожах написано, счастливы, что она ласты склеила, а всё цену набивают. Страдальцы фальшивые, чтоб им пусто было!
— Погоди, давай с самого начала, — остановил Василису, ловя себя на мысли, что снова кайфую от её прямолинейности.
— Почему я ушла от тебя? — спросила Василиса, приподнимая удивлённо брови.
— Нет. Как ты сбила старушку?
— А. Ну... Я ехала по Арбатскому проспекту, было уже темно, восьмой час вечера. Скорость разрешённая, сорок. Я наперёд просматривала эти долбаные переходы, никого там не было! Но тут какой-то козёл на встречке ослепил своими ксенонами. Просто стена белого света и бабка эта из ниоткуда несётся прямо наперерез. Я, конечно, по тормозам сразу, дорога скользкая, машину несёт, ещё руль выкрутила, но с перепугу не в ту сторону. Прямо на эту дуру! И наехала на неё... — Василиса потёрла лицо ладонями, словно утиралась от случившегося.
— И? Ты признала вину? Содействуешь следствию?
— Да! Да! Да! Только этот следак, говорю же, козёл! Всё ему по барабану, на вину только накручивает. Что я слепая, на тормоз не сразу нажала, что я такая, сякая... Такая гнида. Шесть с половиной лет колонии-поселения мне светит с его подачи. Ещё эти родственнички давят... Дело даже в суд не ушло, а они уже иск подали. Материальная компенсация им нужна, и давят на это, что я тварь такая им ни рубля не выплатила. Притом что ещё нет даже удовлетворения. А у меня и нет таких денег, даже если я квартиру и машину продам, не хватит. Хотят по три с половиной миллиона, каждому, а их там трое! Два козла сыночка и сука дочка!
— Тише давай, — осадил я Василису.
Её так бомбило, что она забыла про уши буфетчицы.
— Чёрт, — Василиса покосилась на тётку у прилавка и затихла.
— Слушай, а дочь? Несовершеннолетний ребёнок, как смягчающее.
— Я про это заикалась, следак так хмыкнул. Даже про отсрочку ничего не сказал.
— Ну это не ему решать, насколько я знаю, срок запрашивает прокурор, а не следователь, решает уже судья. Нужно найти грамотного юриста. У тебя вообще есть нормальный адвокат?
— Нет. Не до этого было, — отмахнулась Василиса. — Бесплатного дали, тётка заполошная. Я её один раз только видела, и она пропала, толком ничего даже.
— Ясно. С адвокатом я разберусь, с убитыми горем родственничками тоже, но это не бесплатно. Услуга за услугу, — сказал я, глядя Василисе в глаза.
Она горько рассмеялась.
— Чего ты хочешь, Купцов? — спросила Василиса, откровенно строя мне глазки.
— Выйдешь за меня замуж и дашь разрешение на усыновление дочери. Я, как её представитель смогу распоряжаться её наследством.
— Я согласна, — с холодным равнодушием ответила Василиса, даже не торгуясь.
Василиса
— Что, даже торговаться не станешь?
— А надо? — усмехнулась я, не видя в этом никакого смысла.
И почему я решила, что Купцову ничего не нужно было кроме его фирмы? Чёрт его знает... Но так или иначе, а какое-то дурное стечение обстоятельств свело нас вместе без особых проблем.
Мы ещё по-дружески чокнулись чашками с кофе, отметив выгодную, на первый взгляд, для нас двоих сделку.
— Подожди здесь, я схожу за Славкой, — попросила я Купцова, когда время её занятий подходило к концу.
— Без проблем. Кстати, почему девочку нельзя называть Владой? — спросил Купцов.
Ничего особенного. Просто обычный вопрос, но даже в этой форме этот вариант имени вызывал стойкое неприятие. Мерзко было до тошноты.
— Знаешь, у меня, пожалуй, есть одно условие.
— Какое? — с лукавой улыбкой поинтересовался Купцов, ожидая от меня чего-то эдакого.
— Хочу сменить имя дочери. Ведь с этим не будет проблем? Всё равно отчество и фамилию менять.
— А в чём... Почему? — Купцов от моего условия выпал в осадок.
И я бы с удовольствием полюбовалась его перекосившимся личиком, но нужно было идти встречать дочь.
— Потом, нужно Славку забрать.
Щёлкнув ногтем по циферблату часов, я буквально унесла ноги из буфета, и уже за его пределами меня передёрнуло. Влада...
Именно так называл мою дочь Реутов. Нарочно делал это именно при мне, прекрасно зная, как этим злит. Сволочь... И даже сдохнув, всё равно просачивался в мою жизнь, напоминая о себе.
По иронии, вернуть меня из этих адовых ощущений могла лишь Славка. Кровь и плоть Реутова. Дочь неслась ко мне, тряся над головой потрёпанным дневником.
— Мама! У меня пять за шпагат! — смеясь, Слава начала быстро переодеваться.
— Не торопись, место в буфете забито и блинчики я уже купила. Домашку не задали? — спросила дочь, пролистывая дневник без толку.
Буквы плыли перед глазами. Всё же трудно было при ребёнке изображать, что ничего не случилось.
— Анна Николаевна что-то написала про купальник, — прозвенела Слава, уже готовая бежать в буфет.
— Ладно, идём. Дома разберёмся, — я взяла дочь за руку и её рюкзак с формой, и мы пошли в буфет.
Купцов чуть шею себе не свернул, выглядывая нас в проходе сидя у стены.
— Мама, а кто это? — спросила Славка, заподозрив что-то неладное именно здесь.
Наше с ней место, куда нельзя было являться никому, даже её горячо любимому отцу, а я посмела притащить сюда левого мужика.
— Тёзка твой, — усмехнулся Купцов, вглядываясь в лицо Славки.
Эти его надежды на отцовство кромсали меня изнутри, и я выяснила на этом самом месте, что ненавидеть себя могу ещё сильней. Страшно было представить, что было бы тогда, не уйди я молча. Сдохла бы, наверное.
— Дочь, садись, голодная же. Это дядя Слава, мой давний друг, — представила коротко и нелепо.
— Ваши блинчики, Слава, — Купцов принялся ухаживать за моей дочерью, и я села, сжимая под столом пальцы рук, чтобы хоть как-то прийти в себя.
— Раз здесь твой друг, давай позвоним папе! — заявила Славка, выбивая из моих лёгких воздух.
Купцов уставился на меня, я на него, не понимая, как сказать, что говорить ребёнку пяти лет.
— Милая, ты же знаешь, папа работает, — промямлила я.
Купцов только метнул в меня ошалевший взгляд и потёр руками лицо.
— И что? Там даже телефона нет? — не унималась Славка, она надулась, но блинчики всё же ела.
— Нет, ты знаешь, — я врала собственной дочери, точно зная, что не во благо, а по собственной трусости и тех проблем что навалились с этой бабкой.
— Я схожу, ещё кофе возьму, тебе взять? — спросил Купцов, торопясь сделать ноги.
— С цианидом, пожалуйста, — усмехнулась горько, получив в ответ такую же усмешку от Купцова.
Буфет понемногу начал заполняться родителями с детьми, гудел голосами и заглушал мои хаотичные мысли.
Как сказать дочке, что горячо ею любимого папы больше нет в живых?
Как справиться с пришибленным следователем и жадными родственничками?
Как объясниться со Славой спустя шесть лет, притом что выворачивает от самой себя и по сей день?
Глава 2
Владислав
Пока Василиса ходила за дочкой, я предался воспоминаниям. Те последние наши дни вместе, которые так тщательно пытался забыть. Они представали в памяти словно кадры кинофильма. Всё до мельчайших подробностей. Лиса в сером платье, разбитом на крупную клетку чёрными полосами, как она садилась в мою тогда ещё копеечную машину и её длинные волосы, собранные в хвост, разлетались от холодного осеннего ветра. Смех при её попытке погреть руки у меня под рубашкой. Заколку сломали, когда бурно целовались... Овальная, перламутрового цвета. Всякая ерунда, не дающая спокойно дышать, но ничего подобного, что могло бы стать причиной нашего расставания. У нас всё было хорошо, а потом... просто как отрезало и Лев тогда... Что он тогда? Я задумался над этим и вспомнил почти перед самым возвращением Василисы со Славкой.
