и вытираю руки полотенцем, заканчивая прибирать. Не хочу отношений. Может боюсь…
Я не знаю... но мне по большому счету и не до этого. Сейчас главная цель – это получить диплом, тогда можно будет выдохнуть спокойно…
Отмахиваюсь от странной тревоги, поселившейся в душе. Нечто подобное я испытывала в день, когда мамы не стало.
Опять проверяю телефон с сообщением от брата.
У Феди все хорошо, у меня – как обычно, неоткуда браться этому чувству, но оно есть.
Давит на меня. А быть может это из-за страха вылететь с работы.
Я ведь не бухгалтер…
Хотя, с цифрами всегда дружила и быстро всему нахваталась, но это не отменяет того факта, что я здесь числюсь без диплома.
Наш главбух, Лидия Александровна, хорошим человеком оказалась. Душевным. Я ведь на птичьих правах была, ничего не знала, она меня заметила, в ситуацию вошла и помогла.
- Кать, пошли уже! Хорош чистоту наводить, - бросает мне Лена и вместе с остальными я выхожу в коридор.
Направляемся в большой зал для торжественных мероприятий. Между нашим зданием и центральным огромная пропасть.
Скажем, для наших рабочих помещений у начальства вечно руки до ремонта не доходят, стены здесь облуплены, да и звукоизоляции хорошей нет
Шум с грохотом металлургического завода стал привычным.
Несмотря на мелкие нюансы, завод наш в округе хорошие показатели имеет, может, и поэтому привлек внимание крутого бизнесмена, как знать?
Сейчас век такой. Вкладывают в то, что окупается.
Только вот сердце все болит и тянет. Чувствую, как с каждым шагом, приближающим меня к залу торжеств, на меня что-то надвигается…
Гулко сглатываю, списав свое состояние на опасения, что новый босс может кадровый отдел проверить, а там у меня не все гладко…
Для меня это чревато…
И как на зло Зина моим мыслям в эту секунду вторит:
- Я тебе говорю, полетят головы.
- Та ладно. Кто же работать будет, если не мы? – отвечает ей резко Лена и смотрит в окно, где виднеются припаркованные автомобили, на мгновение ее глаза меняются, словно огонек дьявольский вспышкой проносится.
- Смотрите, какие тачки стоят. Ни разу прежде не видела такое...
Прослеживаю за ее взглядом и в шоке рассматриваю черные огромные внедорожники, почему-то они мне кажутся цепными псами, адовыми церберами, притихшими сейчас, но стоит хозяину появиться, как они зарычат и сорвутся с мест.
- Таких машин даже в окружном центре нет, или только края разъезжает. Да и то небось классом пониже будет…
Мы все ближе к залу торжеств, и с каждым шагом чувствуется, насколько отлично центровое здание комплекса от остальных.
Оно и понятно, здесь на этажах расположены кабинеты верхушки, правящей в нашем небольшом стальном царстве.
С трудом проскальзываем в зал.
- И это мы еще раньше положенного пришли?! - щелкает языком в негодовании Валя. Ее карие глаза начинают выискивать места поближе да получше.
- Здесь не протолкнуться!
- Так сразу нужно было догадаться. Для нашего края сейчас происходит целое событие. Ясно, что здесь все: и сотрудники, и первые лица города, - отвечаю скептически.
Мне не особо важно, насколько далеко от сцены мы сядем.
- Действительно ажиотаж такой, словно сам царь явился к народу волю свою оглашать, - проговаривает сквозь зубы, недовольная таким положением дел Зинаида, начиная проталкивать нас к свободным местам ровно посередине огромного зала.
- Глянь, Кать, глянь на ту фифу, – в нетерпении меня пихают в бок и у меня чуть челюсть не падает, когда я журналистов с камерами вижу, которые заходят в зал и располагаются вблизи сцены.
- Вот это фигура. И одежда дорогущая. Явно из Москвы пожаловала, - оценивает коллега из соседнего отдела эффектную девушку с микрофоном и садится рядом со мной на единственное свободное место.
-Ну вот мы и отхватили зачетные места, сцена, как на ладони, - осмотревшись заявляет наша самая боевая девчонка, а я почему-то замираю, осознаю, что, если смотреть прямо в зал, взгляд говорящего будет проскальзывать по нам.
Ракурс такой у сцены.
От этой мысли холодок проскальзывает по спине, царапает смутным чувством тревоги, настолько сильным, что мне хочется рвануть с места и спрятаться в самом конце зала, я даже подрываюсь с места в непонятном стремлении скрыться, но не успеваю…
Резко торможу, когда замечаю, как в зал легкой походкой входит высокий парень в костюме, а я замираю, столкнувшись с ним взглядом. Андрей сразу же выхватывает меня в пространстве, останавливает взгляд своих темно-карих глаз на мне.
Улыбается, подмигнув, а я резко сажусь на место и отворачиваюсь.
– А этот что еще здесь делает?! – бросаю взгляд в сторону наглого развязного парня, который проходит к переднему ряду, не замечая никого вокруг.
– О, Авдеев тоже здесь?! – подмечает подруга. – Ты, Катька, глупая, такой парень на тебя глаз положил, а ты шарахаешься…
– Он не только глаз положил, но и рукам волю дал ни с того ни с сего, – отвечаю твердо, –я не терплю, когда посторонние хватают меня и зажимают у стены только потому, что им все можно.
– Вот именно, Елецкая, не зли его, Андрею все можно, запомни и не нарывайся. Он же тебя особо не трогает.
– Да, всего лишь перепугал до смерти и отпустил.
Говорю зло и передергиваю плечами от воспоминания, как после университета спешу на остановку, хочу обойти преградившую дорогу группу хохочущих парней, но внезапно поскальзываюсь. Крепкая рука ловит меня за предплечье, сумка с учебниками падает в лужу, и я нагибаюсь, чтобы ее поднять, а уже в следующую секунду лечу спиной на стену, запрокидываю голову в шоке, столкнувшись взглядом с самим Андреем Авдеевым, звездой университета, сыном одного из самых богатых людей округа и по совместительству мэра. Мажора, которого из московского вуза перевели сюда из-за мутной истории, чтобы не исключать.
– Зовут как? – спрашивает резко.
Его внимательные глаза проскальзывают по моему лицу и начинают темнеть. Парень, наверное, злится, потому что я умудрилась наделать много брызг, когда ремень соскользнул и сумка так неудачно шмякнулась на грязный асфальт.
– Отпусти, пожалуйста, – отвечаю как можно спокойнее. – Ты делаешь мне больно.
Пытаюсь вырваться из цепкой ручищи, которая продолжает меня прижимать к стене, и вдруг осознаю, что Авдеев ко мне уж слишком близко стоит, буквально вдавливает меня в стену своим твердым, как гранит, немаленьким телом.
Резкий мужской хохот рядом походит на залп снаряда, заставляет меня покраснеть и продолжать молчаливые попытки вырваться из крепких рук отвязного мажора,
