целую палитру чувств, которые меняются со скоростью калейдоскопа.
Прижимает меня с силой, кожа под его пальцами горит огнем даже сквозь одежду.
Закусываю губу, и Димитрий улыбается, открыто и… хищно.
Наклоняется и целует меня сильно, берет языком, ласкает, всасывает, уничтожает своей неистовостью и страстью.
У меня ноги слабеют, голова кружится. После первого нашего поцелуя он все время ищет мои губы, ласкает, берет постоянно и держит подле себя... Не отпускает.
Его язык сплетается с моим, играет, заводит, губы горят, дыхание – одно на двоих, и в груди сердце заходится в бешеном ритме.
Поцелуй…
Его поцелуй многое для меня значит.
Смеюсь вдруг ему в губы.
Димитрий отрывается и смотрит на меня внимательно, остро.
– Что смешного, расскажи…
– Боюсь реакции.
– А ты попытай удачу, Катрин.
Прищуривает глаза. Мой зверь. Его не приручить.
– Ты был моим первым во всем.
– Открою маленький секрет, миссис Кац, я же и твой последний во всем, – подчеркивает фразу, и интонация прошивает льдом, а мне смеяться хочется, звонко, весело, это ли не счастье?!
– Я жду ответа.
– Я рада, что сломала твою установку. Лишение поцелуйной девственности пошло тебе на пользу.
Фокусирует взгляд на мне. Все внутри меня трепещет от его ауры, от энергетики секса, направленной на меня.
Не отвечает ничего, притягивает к себе и целует так, что у меня ноги подгибаются. Это даже не поцелуй, это половой акт. Где меня берут жестко, высасывая воздух и заставляя умирать, чтобы родиться вновь в объятиях сильного и голодного мужчины.
Отстраняется и внезапно подмигивает, превратившись на мгновение в безбашенного парня Диму, редкое явление.
– А ты права, малышка. Дураком был. Нужно было с первой секунды зацеловать тебя до полусмерти.
– Неа, ты во всем был прав. Приручал шаг за шагом, заставил меня перестать себя бояться и желать твоих поцелуев до смерти.
– Мой непокорный ураган. Моя Катрин... Едем. Аврора и Иван ждут нас на ужин.
Обнимаю Димитрия за крепкую шею и шепчу еле слышно:
- Я бы хотела, чтобы и наша с тобой любовь была длинною в жизнь. Так же, как и чувства твоих родителей...
Поднимает мой подбородок, заглядывает в глаза и проговаривает серьезно:
- Это в Кацевской крови, малышка. Мы по-другому не умеем. Все через край. Такая любовь - она опасна. Ее еще вынести нужно.
- Я знаю...
Улыбаюсь, а он смотрит жадно, опять целует, глубоко, сильно, давая понять, что я принадлежу ему вся целиком, до последнего вздоха, до последней капли крови.
Я уязвимость Димитрия Каца, его болевая точка и его любовь…
