забудет. Вздохнув, Алекс силой воли заставила себя вернуться к работе, задвинув все воспоминания в дальний отдел памяти, решив, что найдёт время подумать об этом позже.
– Посмотри на этот символ, – она провела тонким пальчиком по пересечённой линии, срисованный ею с оригинала, – и вот на этот, – она указала на книгу. – Похожи?
– Латинская «V»?
– Да, она идентична восьмому руническому знаку. Вуньо. Мы пишем её как двойное «W». В этом замкнутом круге она повторяется, как каждая третья. А теперь посмотри наверх, там, где неоконченный символ. И ещё вот сюда, – она аккуратно повернула папку с пергаментом так, чтобы было видно, как сбоку проступает неоконченный рисунок.
– Тоже «V»? Значит ли что и на второй половине страницы, которой у нас нет, стоит похожий знак? – рискнул сделать предположение Роберт, его мысли, как это бывало раньше, потекли в одном направлении с мыслями Александры.
Ему был знаком этот азарт, когда идёшь по следу, делая одну догадку за другой, и как все они оказываются верными.
– Если там такой же знак, предположим? – продолжил он, и Алекс кивнула, выжидающе глядя на него. – То наша «V», следовательно, обзаводится ещё одной чертой снизу. Так ведь писали её греки, этруски и финикийцы.
– Да, это греческий ипсилон, – открыв чистую страницу блокнота, она начертила видоизменённый знак и развернула его к мужчинам. – А это этруский. Похоже?
– Очень, – вставил своё слово в разговор Демид.
– Ты думаешь это трискелион? – Роберт задумался.
– Для непонятливых можно объяснить? – рассмеялся третий, который не лишний.
Алекс вопросительно подняла бровь, обращаясь к Демиду.
– Ты не историк?
– Нет. Мои знания весьма поверхностны. Я просто собираю артефакты. Отношу их Роберту, – хлопнув приятеля по плечу, он рассмеялся. – И он даёт мне ответы на любой вопрос.
– Трискелион, – терпеливо начал объяснять Роберт, – это древний знак, изначально изображающий собой три бегущие ноги, соединённые в одной точке. Это символ времени, истории, позднее – использовался в астрологии, но изначально олицетворял собой лишь траекторию движения солнца – восход, полуденное время, когда оно в зените, и закат. У кельтов же этот знак означал – море, землю и небо.
– Или жизнь после смерти. Это очень древний знак, – подчеркнула Алекс. – Как и свастика. Языческий. Как предполагают историки, именно с него срисован трикветр, который в последствие стал частью символа изображающего в христианстве святую троицу.
Перекинув воздушные, как тёмное грозовое облако волосы через плечо, девушка, склонившись, вновь что-то записала в блокноте.
– Роберт, мне нужна энциклопедия по символике.
Роберт широко улыбнулся и воззрился на друга с бездной иронии.
– Демид, нам нужна энциклопедия по символике.
Он указал другу в нужном направлении, а сам, придвинув второй стул поближе, расположился рядом с Алекс.
Кинув взгляд на шестьсот пятую страницу, он посмотрел на заголовок статьи. Сумерки Богов? Речь шла о конце света или о втором рождении человечества – это кому как приятнее называть. Иногда такие высокопарные и громкие слова пугают. Но доктрина о неизбежном закате человеческой цивилизации лежит в основе любого мифологического и религиозного учения. И по обыкновению все они пророчат человечеству светлое возрождение и наступление его Золотого века – времени без войн, торжество гуманизма, человеколюбия и вселенской справедливости. Как избито!
Вернулся Демид с книгой, на этот раз с одной. Алекс, поблагодарив, открыла, что-то перерисовала в свой блокнот и показала те символы, которые они только что обсуждали.
Демид с искренним интересом внимал разъяснениям Алекс.
– Можно я пока заберу документ… на несколько дней, – Алекс обращалась к Демиду, сопровождая вопрос милой улыбкой.
Роберт заскрежетал зубами: ему она так не улыбалась, впрочем, а на что он надеялся? В большинстве случаев она вообще смотрела сквозь него.
– Конечно, ты, наверное, захочешь снять копию?
Как легко они соскользнули на ты. Роберт вскипел ещё больше.
– Да, и поработать со страницей дома. Пороюсь в справочниках, их там у меня до кучи, и все супер специализированные. Возможно, найду что-нибудь похожее, заодно попрошу одну знакомую из лаборатории провести анализ бумаги. Надо же узнать, сколько лет этому красавцу, – аккуратно закрыв папку с мягкой подложкой и, зажав её подмышкой, Алекс поднялась на ноги и направилась к выходу, кинув через плечо на прощанье. – Я позвоню.
Роберт не стал спрашивать, помнит ли она ещё его телефон. А вот он помнил её номер.
– И приберитесь здесь, пожалуйста, – отдаляющийся голос донёсся до них.
Мужчины перевели взгляд на разбросанные после её падения книги, в хаотичном порядке раскинувшиеся у стеллажа.
– Потрясающая женщина, – выдохнул Демид, было сразу видно, что он попал под обаяние Алекс.
И это не было удивительным, как знал Роберт, с её рук ели все: от студентов до декана.
– Да, она умная.
Специалист такого уровня в университете – большая редкость. С ней считались, так же как и с ним. Но они с Алекс никогда не конкурировали. Даже, когда были вместе.
– Чем же ты её обидел? – удивился Демид. – У вас какие-то чересчур напряжённые отношения. Впрочем, когда вы работаете вместе, этого не чувствуется.
– Все её упрёки заслуженны мною, – покачав головой, усмехнулся Роберт.
В этих словах не было ни капли лукавства. Он был виноват, да, но он не хотел чувствовать себя виноватым и не чувствовал, пока снова не увидел её. Не дотронулся, не вспомнил, каково это находиться так близко к ней, держать её в своих руках, в конце концов, чёрт его дери, просто работать рядом, бок о бок. Всё так знакомо и привычно, словно не было этих трёх лет обоюдного молчания.
– Что бы Алекс ни сказала, она – права. Ты не знаешь, каким подонком я был три года назад.
Демид усмехнулся этому откровенному признанию и спросил.
– Три года назад она была твоей девушкой?
– Женой.
Алекс открыла дверь своей маленькой, заваленной книгами, журналами и собственными рукописями квартирки на канале Грибоедова. Стряхнув дождевые капли с зонта, шагнула за порог, где к ней тут же подскочила маленькая, юркая кошка, принявшаяся тереться о ноги.
– Привет, мисс Свити, – Алекс наклонилась и провела по короткой чёрной шёрстке. Пара капель с плаща упали вниз на кошку и та, сморщив мордочку, чихнула. – О, прости, дорогая, я не хотела.
Квартира Алекс, небольшая, но уютная, правда, порядком захламлённая, находилась прямо в историческом центре. Она снимала её ещё с тех пор, как была простой студенткой. Это была огромная удача – найти изолированную однушку без соседей в этом районе, да ещё и окнами на канал, а не в сумрачный и вечно влажный двор-колодец.
Сейчас, конечно, можно было позволить себя что-то
