Время шло, а рейса нет.
— Мама, еще долго? — хныкал Мышонок, сидя на скамейке. И держа на коленях клетку с Басей. Та тоже жалобно мяукала, вымотавшись до нитки после стольких часов скитаний по стране. — Я замерзла и устала. Хочу кушать… Почему ты не попросила дядю подвезти нас? Он же предлагал.
Она была права. Чертовски права. Ну почему я не спросила, куда он едет? Вдруг нам по пути.
— Ладно, — смирилась я с ситуацией. — Автобуса нет. Буду ловить попутки.
Подняв руку навстречу едущей машине, я стала надеяться на доброту. Еще одно маленькое чудо в тот ненастный день. Ведь если чудо случилось раз, то может произойти и снова.
Я стояла с вытянутой рукой. Но машина проехала мимо. Даже не остановилась. Водитель не захотел спрашивать, куда нам нужно. Просто обрызгал ноги водой из лужи. Вот же хамье.
Но я отбросила мокрые волосы за плечо и вышла еще ближе к дороге. Стала прямо на обочине, чтобы водителям было стыдно обливать меня грязью. Опять проехала машина. И снова не остановилась. В этот раз водитель притормозил и объехал лужу по краю. Но как можно дальше от меня. Никакого интереса к девушке с ребенком. Черт. Чтоб вы все провалились с такой добротой.
Ветер дунул сильнее прежнего и вырвал зонт. Он сорвался и улетел в сторону свинцовых облаков. И мне почему-то стало так обидно. Хотелось раскиснуть окончательно и плакать. Но я стиснула зубы, зашла прямо в лужу, чтобы быть как можно ближе к середине дороги. На случай, если кто-то решит, что я не вижу проезжающих машин. С бездушными водителями за рулем.
Просто стала и смотрела, как едет серебристый внедорожник. Он полз непривычно медленно. Наверняка водитель думал, что делать с чокнутой бабой посреди проезжей части. Взвешивал все риски и готовился в случае проблемы развернуться и поехать в обратную сторону.
Но когда машина подъехала ближе, то стекло опустилось. Я увидела его. Богдана. За рулем был он. И он по-доброму улыбался. Не игнорировал, не делал вид, будто не видит мать с ребенком в трудной ситуации. Он был приятен. И внушал чувство уверенности. Чувство, что мы тут не замерзнем на остановке. И все же доберемся до дома моей бабушки, который она завещала почему-то именно мне.
— Лилия, куда вы едете? — спросил Богдан. — Куда вам? Давайте подвезу — залезайте в машину.
Я посмотрела назад и увидела Мышонка — стоящим прямо за спиной. В надежде сесть на мягкое, сухое и теплое сиденье машины. И с комфортом провести этот час по дороге в деревню.
Как я могла поступить иначе? Само собой, я сдалась. Молча кивнула и стала сгребать пожитки. Богдан принял эстафету, погрузил все в багажник и галантно открыл передо мной переднюю дверь. Чтобы я села возле него. Растрепанная, мокрая, злая и с потекшей тушью. Это был второй позор за этот день. Если не считать самого главного — развода с мужем, который оставил без копейки.
2
Лилия
Дверь захлопнулась, мы поехали по дороге. Дождь поливал то слабо, то сильнее, но все оставалось снаружи. Только приглушенный шум воды под колесами и мягкая работа дворников на лобовом стекле — вот и все, что проникало вглубь салона. Тут приятно пахло, сиденья обшиты кожей.
— С… спасибо, — еле выдавила я. — Вы опять меня спасли. Уже второй раз за этот день.
— Вы, наверное, замерзли, — предположил Богдан логично. — Сейчас включу подогрев сидений.
Я почувствовала, как тело расслабляется под струящимся теплом кожаного кресла. Было так приятно чувствовать себя в безопасности. В уютной и тихой среде.
Посмотрев назад, я убедилась, что Мышонку тоже удобно. Дочка стала согреваться и вскоре сняла с себя кофту. Перестала дрожать и с интересом рассматривала машину изнутри. Трогала кнопочки, лампочки, гладила ладошками кожаную отделку. У Богдана была дорогая машина. Я в них плохо понимаю, но атмосфера не давала ошибиться. Впрочем, как и эмблема на руле. Она четко сообщала, что Богдан не доедает последний хлеб. Интересно, чем он на него зарабатывает? Одет в костюм, при галстуке. Приятно пахнет. Аккуратен, ухожен. И точно не из бандюков. Повадки не те. Он хорошо воспитан, так приятен в разговоре. Кто же он?
— Вы живете где-то за городом?
— Да, — ответил он, вращая руль на выезде из населенного пункта. — У меня есть домик в селе. Даже не домик, а половина дома… Знаю, звучит не очень круто. Но нам хватает.
— У вас семья? — напросилось вдруг само собой. Раз он говорит, что "нам хватает", то он явно не одинок. — У вас тоже есть дети?
— Ахах… — ухмыльнулся Богдан, отвечая на неудобный вопрос. Зря я так задала в лоб. Неловко вышло. Может, он не хотел об этом говорить. — Можно и так сказать. Семья у нас небольшая, но дружная. Живем с ней душа в душу. Я и она. Ложимся вместе спать. И вместе просыпаемся.
— Это приятно, — грустно улыбнулась я в ответ. Хорошо, когда в семье царит гармония. Особенно у таких прекрасных людей, как водитель нашей попутки. — У меня с бывшим мужем было не так. Он поздно ложился, поздно вставал. Ждал, пока я приготовлю завтрак. Хотя порой так хотелось провести это время вместе. Ну… — пожала я плечами. — Я имею в виду утро. Когда ты поднимаешься рано. Когда солнышко только-только подниматься начало.
— Обожаю это время. Люблю подниматься рано. И она тоже. Даже больше меня. Часто вскакивает ни свет ни заря и начинает будить. Скрестись и скулить. Может даже дверь погрызть от стресса.
До меня вдруг дошло, что это собака. Он говорит о собаке. Не о женщине. О боже. Это было так смешно, неловко, странно. Я подумала, что у них настоящая семья, а он просто живет один с собакой.
— Простите, Богдан. Так вы сейчас говорили о собаке?
— Да, я про Марго. Конечно. Такая вот у нас семья. Взрослый мужик и собака. Романтика среднего возраста, — пошутил он над собой и вернулся к важным вещам. Нахмурил брови, как и подобает серьезному мужчине в деловом костюме. — Так, а куда вы держите путь? Эта дорога ведет во многие поселки. А дальше — трасса на Юг. Но вы ведь говорили, что ищете дом своей прабабушки.
— На самом деле — бабушки, — пояснила я и показала на себя. — Для меня она была бабушкой. А для Мышонка — уже прабабка.
— Для Мышонка? — заметил Богдан, что я сказала это слово как бы между прочим. — Вы правда называете дочь Мышонком?
— Да, — призналась я. — Понимаю, это странно. Может показаться нелепостью. Но когда она родилась, то была такой крохотной. Был сильный недовес.
— Родилась преждевременно?
— Ага.
— И много недель не доносили? — спросил Богдан, как заправский акушер.
— Четыре. Появилась на свет на месяц раньше.
— О. Ну это не страшно. Такое бывает. Я и сам родился недоношенным, но быстро набрал вес. Мне мать рассказывала, что я когда родился, то только тем и занимался, что ел. Все дети ревели, а я лежал с закрытыми глазами, но разинув рот. Как будто птенец. Сосал как не в себя. И быстро вошел в график. Мать говорила, что меня в роддоме совенком прозвали.
— Совенком? — усмехнулась я. — Это мило… А мою дочь — Мышонком.
— Что, правда?
— Да. Мышонком. Так и появилось это слово. Потому что Маша мелкой была, словно…
— Словно мышка, — продолжил за мной Богдан. — Ну надо же. Маша-Мышонок. Так совпало красиво.
— Точно. Так и есть. Маша-Мышонок.
— Ну вот и все, Машуля, — хитро говорил Богдан. — Теперь я знаю твой главный секрет. Теперь я знаю, как тебя зовут. — Но Маша просто молчала. Хлопала ресницами и молчала на заднем сиденье. — Но я все равно тебя буду называть Мышонком. Во-первых, мне так больше нравится. А во-вторых — тебе подходит. Ты постоянно прячешься в норку. Не желаешь показывать свой носик… Хотя носик у тебя красивый.
Маша усмехнулась от комплимента. И я ее прекрасно понимала — слушать приятные слова от такого мужчины подобно терапии. Особенно когда ты уехала из дома ради новой жизни непонятно где и непонятно как. И за окном льет дождь.
— Так, значит, вы живете с Марго?
— Детей у меня нет. Я не женат, — последовал четкий ответ. — Я был женат однажды, но брак оказался неудачен.
