Я вручил ей визитку и проводил до гостиницы, которую она назвала. Мы больше не разговаривали, только незначительные фразы и прощание, но я помнил ее. Не знал её имени, но весь этот месяц вспоминал и втайне надеялся, что женщина с грустной милой улыбкой войдёт в эту дверь, что я снова увижу ее большие красивые глаза цвета моря во время шторма, такие же волнительные и прекрасные. И вот она здесь!
Ангелика пребывает в отстраненном состоянии и мне срочно следует что-то предпринять. Возможно, что она особенная и действовать нужно тоже аккуратно, ведь на набережной же получилось. Я видел тогда ее интерес к звёздам и астрологии. Что же ещё придумать?
— Как вы добрались, фрау Штайн? Пробки сумасшедшие наверное? Центр Франкфурта всё-таки.
— Нет, все в порядке. Я здесь недалеко работаю. Наша компания в двух кварталах отсюда. Архитектурное агентство «Steinbau». Слышали может о нас?
— Вы любите свою работу?
— Конечно, я ведь дизайнер. Невозможно не любить красоту.
— Так и есть. Опишите ваш день, пожалуйста, — она прям светится, когда говорит о своём любимом деле.
— Ладно, — приподнимает плечо. Такое небрежное и непроизвольное движение, но какое-то немного игривое или это мне так показалось. — Все как у всех. Утро, кофе, пробки. Из пригорода не так быстро добраться до центра, — улыбается. — Знакомые лица и утренняя летучка. Раздача заданий и… — она грустнеет.
Видно, что что-то её беспокоит всё же на работе, и я осторожно задаю вопрос:
— И что? Проблемы?
— Нет, просто… мы… я и мой… мы партнёры с… — даю ей самой сформулировать, но уже понимаю о чем она. — Знаете, очень непросто видеть его там каждый день, контактировать.
— Вы из-за него были тогда там, ночью, возле Майна?
— Да.
— И он ваш…Отец? Брат?
— Муж, — сдаётся, наконец она. — Только, все очень сложно… Я подаю на развод.
— Хотите обсудить причину? — молчание и, будто решившись, она поднимает свой взгляд на меня.
— Предательство. Измена. Знаете, тяжело это было осознать, — уже твёрже говорит, словно признавшись самой себе. — Когда ты полностью доверяешь человеку и безумно его любишь, то не замечаешь момент, когда он больше не отвечает тебе взаимностью, и ты получаешь словно нож в спину.
— Вы сейчас имеете в виду физическую измену, я правильно вас понимаю, фрау Штайн? — смотрю и не могу поверить: «Измена? Ей? Она само совершенство».
— Ангелика. Можно по имени, — улыбается она, а в моей груди теплеет. — А есть разница, гер Шольц?
— Предательство имеет чёткое определение — это отступление от данного обещания, слова. Если люди давали друг другу обещание быть верными партнёрами, не имея на стороне связей… Ведь бывают и другие пары, другие отношения.
— Я понимаю о чём вы, — опускает глаза на миг и снова смотрит на меня. Прямо в глаза. Замирает на миг и продолжает: — Но это не про нас. Мы с Альбертом любили друг друга. Он всегда знал, что для меня никого кроме него не существует, и он говорил тоже самое, — она в волнении, быстро облизывает губы. — И я верила ему. Но… сейчас… после того, что случилось и его слов в тот вечер, я уже не знаю правду ли он говорил все эти годы.
Глава 1/2. МАРКУС
— Сколько лет вы были вместе?
— Семь лет, из них пять в браке. Я понимаю, что это немного, но для меня весомо.
— И что вас натолкнуло на мысль, что муж говорил неправду о своих чувствах к вам?
— На нашу годовщину, я ждала Альберта с работы, он задерживался, и потом это сообщение, и видео…. Его любовница решила сделать мне подарок.
— Что вы почувствовали в тот момент? Можете описать?
— Как вам сказать… боль. Очень сильную боль… обиду, гнев… Стыдно… — сжимает пальцы на запястье. — Но мне даже захотелось ударить… сделать ему тоже больно… Но… по прошествии времени, пока я его ждала, гнев стих и… осталась только боль. Думаю, в тот момент я просто сгорела внутри, что-то сломалось, понимаете? Я открыла глаза на правду, но чувства… они никуда не пропали. Только стало очень больно и мерзко от понимания, что меня предали.
— Это стадия отрицания и гнева. Вы прошли её сами. Вы сильная женщина, Ангелика. Многим нужна поддержка и помощь именно в этом моменте, потому что в отчаянье совершают необдуманные поступки, прибегают к мести. Бывает, что этот период затягивается на дни, месяцы и даже годы. Но месть не приносит облегчения. Вы сказали мужу про видео?
— Я всё ему сказала.
— Как он отреагировал на это?
— Сначала сказал, что это ошибка и что ничего не изменилось. Просил забыть и продолжать жить как прежде. Но… Он дал мне пощёчину, это самое ужасное в тот вечер. Он никогда не поднимал на меня руку, всегда говорил, что только слабаки бьют женщин, а тут…
— У вас был срыв? Может, он хотел привести вас в чувства?
— В чувства? Да, Альберт так и сказал потом. Только какое, по-вашему, состояние у меня должно было быть при виде его голого тела в чужой постели, в объятиях другой женщины?
— Как вы отреагировали на его слова, что это ошибка?
— Ошибка? Такие ошибки невозможны, если человек любит. Вот вы женаты, гер Шольц? Вы смогли бы простить измену?
— Называйте меня Маркус. Так обоим будет комфортнее. Представьте, что мы давние друзья, — ответил я на ее вопрос, а сам обдумывал, что сказать. Ведь я не женат, но измена для меня не пустой звук. — Нет, я не женат, но знаю, что простить не значит снова доверять этому человеку. Простить — это принять действительность, отпустить, не дать боли и обиде поглотить вас. Преодолеть их и жить дальше.
— Я не могу простить, несмотря на чувства к этому человеку. Каждый день встреча с ним в офисе служит мне напоминанием об этом.
— Так может, не стоит мучить себя? Вы приняли твёрдое решение расстаться или надеетесь на примирение?
— Я уже не смогу быть с ним. От одной мысли, что он… он, — Ангелика запинается. Ей тяжело говорить на интимные темы. Не привыкла раскрываться. — Что он был с другой или может с другими… Я уже ни в чем не уверена. Он ведь мой первый и единственный мужчина, я просто не знаю как мне быть… Не могу понять, что я делала не так? — она неожиданно срывается на эмоции. Вижу, что её глаза блестят — слёзы наворачиваются. — Что со мной не так?
— Вы ни в чем не виноваты, Ангелика. Никто не виноват. Просто бывают разные ситуации в жизни. Возможно, его чувства к вам остыли? Так бывает, что любовь проходит.
— Так не должно быть, только не так, — предательские слезы все же текут по её щекам, и она закрывает лицо ладонями.
Я беру салфетницу со стола и подхожу к ней. Присаживаюсь рядом на диван. Ангелика открывает лицо и, на миг замерев, смотрит на меня с недоумением. Берёт салфетку и, вытерев глаза и лицо, снова смотрит на меня большими красивыми глазами, которые от слез стали ещё ярче. Не хочу смущать ее. Возвращаюсь в своё кресло, и тут меня настигает неожиданный вопрос:
— Вот вы мужчина, скажите, я страшная? Или может во мне что-то не так?
Вопрос чуть ли не сносит меня с ног своей эмоциональностью. Она словно в отчаянье просит помощи. Ангелика не хочет принять, что измена мужа — не её вина.
— Понятие красоты довольно размыто и в понимании каждого оно своё. Но я считаю… — запнулся на своих же словах, чтобы не произнести лишнего. — Я считаю вас очень привлекательной. Вы не должны винить себя в его измене. Пусть он винит себя, что потерял вас, — это слишком лично, я не должен переходить границу, но я не могу удержаться, чтобы не дать ей уверенность, не поддержать ее. Я вижу, сейчас она нуждается в этом.
Ангелика успокаивается, слёзы уже не стекают по её красивому утончённому лицу, и я продолжаю:
— Я могу с полной уверенностью сказать, что в большинстве случаев жертва измены ни в чем не виновата. Ну разве только в том, что слишком доверяла партнеру и позволила ему нанести себе такой коварный и жестокий удар. Как бы вы себя не вели с партнером, если он вам изменил, то вся ответственность за его поступок лежит на нем. Он мог этого не делать, он мог расстаться с вами, если вы его чем-то не устраиваете, но не предавать вас, не обманывать. А он это сделал. Он так решил. Он сделал такой выбор. И это исключительно его вина. Я понимаю, Ангелика, вам тяжело, принять это и отпустить. Вы подаёте на развод, но эмоционально вы с ним, хоть вам и больно. Именно это и причиняет вам вред. Но вы как раз за этим и здесь, — улыбаюсь, подбадривая её улыбкой. — Я помогу вам с этим справиться.
