я уверена.
Но если он все же в курсе, то неужели…?
Нет. Лиза не могла. Ни за что. Она меня не предаст.
"Раньше ты думала, что и Кирилл никогда тебя не предаст", возражает язвительный внутренний голос, втягивая меня в водоворот болезненных воспоминаний о том, как мы с Потемкиным расстались.
Я буквально тону в них.
— Марго, ты в порядке? — бросает мне спасательный круг заботливый голос Димки.
Вздрогнув, качаю головой и силюсь улыбнуться.
— Да, нормально. Душно немного, — успокаивающе пожимаю его руку под столом под голос распорядителя ужина, объявляющего:
— Последними к нашей компании присоединились один из совладельцев крупнейшего в стране маркетплейса "Трендизон" Кирилл Потемкин и его спутница Ольга Кошкина.
— Моя невеста, — поправляет его Кирилл, глядя мне в глаза.
Вздрагиваю от его слов.
Невеста…
Потемкин сказал это так, будто финальный гвоздь в крышку моего гроба вогнал. И ведь вогнал…
А взглядом закопал.
Лишь Вселенная знает, каких трудов мне стоило удержать на лице эту насквозь фальшивую светскую улыбочку — одновременно не значащую ничего и говорящую столько всего сразу.
"Его невеста…" зачем-то проговариваю про себя, словно пробую на вкус. Паршиво звучит… И больно.
В горле сразу становится щекотно, а глаза предательски щиплет. Только бы не разреветься!
Ну почему меня это так задевает? Какое мне дело до того, с кем он… телевизор вечерами смотрит? А даже если занимается чем-то более… менее… да пофиг! Меня это совершенно никак не касается и не трогает. Не должно трогать.
А "невеста" очень гордится собой в эту минуту. Подалась вперед, грудь свою искусственную выпятила, та вот-вот из декольте до пояса вывалится, и губехи-рыбёхи алые еще бóльшим бантиком сложила — один-в-один морская царевна из старого мультика "В синем море, в белой пене".
Но это я, конечно, от злости. Я бы на ее месте и не так выпятилась…
А выглядит девушка шикарно — с губами и грудью перебор, чисто на мой вкус, — но, если не придираться, то она очень красива. Той броской, бьющей по глазам красотой, которая заставляет мужчин оглядываться, а женщин — зеленеть от зависти. Высокая, стройная, с выпуклостями в нужных местах и разрезами на платье, в которых выглядывают ее бесконечные ноги. Прямые — отдельный пункт моей зависти — черные волосы завершают картинку.
Этакая темноволосая барби.
Поэтому как бы мне ни хотелось, приходится признать, что невеста Кирилла определенно соответствует и красоте своего будущего мужа, и статусу. И вместе они смотрятся отлично.
"А с тобой он смотрелся идеально" не упускает внутренний голос случая уколоть меня побольнее.
Заставляю себя собраться и, напустив в глаза равнодушия с щепоткой легкой дуринки, я отворачиваюсь от Потемкина. Не хочу больше его видеть. Его не существует.
И его "барби" тоже.
Я буду наслаждаться вечером и Димкой.
И я честно пытаюсь.
Но совсем отключиться от присутствия Кирилла не получается. Он — явно, издеваясь, — уселся рядом со мной и весь ужин якобы случайно касается меня то ладонью, то локтем, то бедром, хотя наши стулья стоят достаточно далеко друг от друга. Постоянно обращается ко мне и Димке, что-то спрашивает, изображает неподдельный интерес.
Это похоже на заигрывание, но… зачем? После сказанного и сделанного только что?!
Я совершенно не понимаю Кирилла. Не понимаю его мотивов.
Еще совсем недавно он пренебрег моей рукой, потом бросил мне в лицо это "моя невеста", зачем теперь он пытается наладить контакт? В основном, физический.
Мне хочется послать его, осадить, но я вижу, как доволен его вниманием Дима, понимаю, что для него это важно. Очевидно, что он имеет виды на сотрудничество с Потемкиным, и осаживаю я себя.
При первой же возможности выхожу из кают-компании, вдыхаю спасительно-свежий морской воздух. Он почти такой же соленый, как вода, колючий — и на вкус, и на ощущение. Но дышать им приятно.
— Ты же не от меня убежала?
Едва сдерживаюсь, чтобы не застонать в отчаянии — ну зачем?!
— Не от тебя, — не оборачиваюсь.
Наоборот, отшагиваю еще дальше. Дальше от него и от каюты, откуда нас могли бы увидеть, но и в еще большую темноту. Осознав это, боюсь, как бы Кирилл не принял это за желание уединиться с ним.
Смешок за спиной не оставляет сомнений — принял.
— А стóит? Ты преследуешь меня? — резко обернувшись, перехожу в наступление.
Но этим его лишь раззадориваю. Он всегда любил схватки. Любые.
Медленно, по-тигриному, шагает на меня, заставляя отступать до тех пор, пока не прижимаюсь спиной к стенке.
— Если бы я преследовал тебя, то давно уже нашел, Маргаритка.
Протягивает руку и тыльной стороной касается моей щеки.
Нежно, невесомо, волнующе. Как раньше.
Моя кожа мгновенно покрывается рябью от мурашек. Каждый волосок на тебе встает дыбом. Как раньше…
— Ты скучала по мне? Признайся. Я же вижу… — продолжает он выписывать круги по моей шее, спускаясь ниже к зоне декольте, а я едва могу дышать. — Я чувствую.
Еще один шаг, и наши тела соприкасаются. Я гашу вдох. Надеюсь, что это вдох удивления. Или возмущения его наглостью.
— Что тебе нужно, Кирилл?
— Поговорить. Тебе не кажется, детка, что нам давно уже нужно поговорить?
Его голос становится чудовищно серьезным, взгляд тяжелым, рука замирает в районе моей ключицы, а я тихо съезжаю по стеночке — о чем поговорить?
Неужели он узнал?!
Сбывается мой самый страшный кошмар. Если Кирилл прознает о Еве, если поймет, что моя девочка — его дочь, он обязательно заберет ее у меня. В этом я не сомневаюсь.
Еще не встречала человека со столь же сильным чувством собственничества, как у Потемкина. Сама не раз испытывала его на себе. Тогда это казалось очень милым и грело мне душу — еще бы! Ведь это значило — в моей системе координат, — что он относится ко мне по-особенному, что я не проходная девчонка для него, а его девочка. Сейчас же это его качество рискует стать самой большой моей проблемой.
Но я не должна пасовать перед ним.
Нельзя показывать ему свои страхи, нельзя выдать себя, посеять в нем зерно сомнений. Малейшее подозрение, и Кирилл вцепится в меня хваткой питбуля, и не успокоится, пока все не выяснит. Я видела, как люди, к которым он цеплялся, признавались даже в том, чего не совершали.
Но я не они.
Я просто так не сдамся.
Для меня на карту поставлено очень много. Я буду защищать свое до конца. Если
