и начинать.
Возвращаюсь на улицу. Сажусь обратно в машину. Там меня уже заждался Сильвестр.
— Прикажете ехать домой? — говорит охранник.
— Пока нет.
Авто припарковано во дворе.
Окна из квартиры Семенихиных как раз выходят на наш автомобиль.
Загорается свет в одной из комнат. К стеклам приближается Ниночка и торопливо задергивает шторы. Что сейчас творится внутри разглядеть невозможно, однако лучи от лампы падают так, что видно очертание женщины. Как в театре теней.
Фигура Нины все еще в комнате. Через пару секунд к ней вваливается, судя по всему, Алексей. Жаль, что звуковое сопровождение не предусмотрено, иначе я бы отправил Сильвестра в ближайший круглосуточный магазин за попкорном.
Тонкая Ниночка, осунувшись, хватается за голову, а возле нее, как черный коршун кружится Алексей. Догадываюсь, что он скандалит, рьяно размахивая своими ручищами. Так Алексей пытается доказать лидерство и главенство в семье, а может, я испортил настроение мужчины.
Впрочем, с характером Ниночки… Ни один нормальный человек с ней не уживется.
В соседней комнате, имеющей в довесок застекленную лоджию, тоже вспыхивает люстра.
Вскоре стеклянные створки лоджии ползут в стороны, а из открытого промежутка маячит детская макушка с каштановыми волосами.
— Оставайся в машине Сильвестр, — предупреждаю и выхожу из салона.
В душу закрадывается подозрение. Или же я не привык иметь отношения с контингентом подобным Ниночке?
И, тем не менее шагаю к дому.
На улице начало весны и снег на участках еще сохранился. Рыхлый и грязный. Вообще, это время отлично показывает всю свинскую сущность людей, обнажая мусор, выкинутый из окон.
Там, где живу я, подобного хаоса нет, оттого становится брезгливо.
Но я все равно замираю под лоджией.
— Дядь, а дядь? — спрашивает мальчик.
Они с братом как двое из ларца одинаковых с лица. По смелому выходу могу предположить, что разговаривает со мной Иван. Дима в такой ситуации бы спрятался под кровать и носа не показывал.
— Что случилось, Иван Алексеевич?
— Я видел по телевизору репортаж, в котором говорили, что ты крутой.
Действительно, было такое. Я согласился дать интервью местному каналу, в качестве дополнительного пиара своей фирмы.
— Это правда.
— Тогда почему ты отказался помочь? — его голос звучит воинственно. — Почему все вокруг смеются и только моя мама плачет?!
— Нина взрослая женщина и поверь, она знает, что делает.
— Да? — корчит рожицу Иван. — Ну, тогда держи!
Мальчик привстает на цыпочки, и немного навалившись на лоджию, кидает в меня целлофановый пакет, наполненный водой. Все происходит так быстро, но я успеваю дернуться и шагнуть в сторону. Пакет падает рядом на землю, чуть обрызгав мои брюки.
— Мелкое исчадие! — ругаюсь. — Ты хоть соображаешь, в кого решил кидаться? Я не твой отец и со мной такие шутки не пройдут!
— А я и не шутил! — крикнув, показывает язык, а потом снова задвигает створки лоджии.
Я, в свою очередь, тоже разворачиваюсь, иду в машину. Слишком много Семенихиных я вытерпел для этого вечера.
Еду на противоположный конец города, в элитный район, в свою комфортабельную квартиру, возвышающуюся чуть ли не под самым небом. Она огромная, функционально обставлена, светлая и регулярно содержится в порядке лучшей клининг компанией.
Здесь много свободного пространства и нет хлама не то, что у Нины.
Это моя холостяцкая крепость.
Сильвестр загоняет автомобиль в подземный паркинг и прощается до следующего утра.
Снимаю пальто и аккуратно отправляю его в шкаф. Переодеваюсь, складывая ровной стопкой вещи. Определяю их в прачечной. Я привык к чистоте и строгости. Мой график расписан почасово, а будущее распланировано на несколько лет вперед.
Принимаю горячий душ, тщательно намыливаюсь, будто хочу смыть с себя остатки Семенихиной!
И тут же вспоминаю, как когда-то поверил Нине и признался в глубочайшей симпатии и жутком голоде до ее тела, а та вертихвостка сначала прикидывалась, что взаимно, а после отделалась от меня по всем фронтам.
Больше я этих ошибок не совершу.
Набрасываю халат на мокрое тело и направляюсь в спальню.
Телефон, что покоится на прикроватной тумбе, гудит вибрацией. Старший брат требует…
— Макс, мне нужно с тобой поговорить.
— О чем? — смеюсь. — Демид, ты женат и твоя жизнь кончена!
— А ты не завидуй, — не лезет за словом в карман. — Я хочу напомнить, что завтра у твоей единственной племянницы день рождения, так что будь добр, исполни свой родственный долг и явись на праздник в роли любящего дяди. Маша очень соскучилась и тебя ждет. Ты же не забыл?
Если честно, забыл и уже записал на завтра две консультации. Надо перенести раз такой случай.
— Конечно, я помню, — вру.
— Подъезжай к трем в наш особняк.
— Всенепременно!
Отключаю звонок.
Рухнув на постель, беру ноутбук и вовлекаюсь в изучение финансовых рынков. Я делаю это каждый вечер, лишь бы чем-то измотать свой мозг, чтобы потом погрузиться в сон без посторонних мыслей.
Например, о пересыхающих реках в Африке или о Семенихиной.
У Ниночки густые каштановые волосы, подстриженные в каре, а глаза такие карие и темные что в них легко можно потонуть, как в омуте… без особого сожаления…
Следующим утром я просыпаюсь без будильника, мои внутренние часы, надрессированные годами, позволяют обходиться без лишних гаджетов.
Первую половину дня посвящаю работе.
Ближе к трем выдвигаюсь из офиса в детский магазин и, не скупясь, подбираю для племянницы лучший подарок из имеющегося ассортимента. Маруся обрадуется и наверняка захлопает в свои маленькие ладошки от счастья, а я, таким образом, заглажу редкие встречи с девочкой.
В назначенный час Сильвестр привозит меня к особняку Грозных. Бываю здесь нечасто, но чувствую себя свободно, почти как дома. Эту благостную атмосферу легкости отлично умеет создавать Юлия, жена брата.
Шагаю по двору, за моими плечами тащит тяжелую коробку охранник.
Захожу внутрь особняка и тут же погружаюсь в ощущение праздника. На первом этаже из колонок доносится ритмичная детская мелодия. Гостиная украшена шарами и мигающими гирляндами. Ребятня вся нарядная, но краше всех Маруся.
Дети выстроились полукругом возле аниматора, нанятой по случаю. У артистки очень яркий голографический костюм, оттого сияющий и бросающийся в глаза. На ней длинный парик фиолетового цвета, а за спиной прикреплены крылья как у феи.
— А теперь будем водить «каравай»! — объявляет артистка.
У меня от ее голоса запекло в груди.
Я даже прищуриваюсь только бы сфокусироваться и понадеяться, что слух меня обманывает. Однако мой приход отвлекает всех от программы, в том числе и артистку. Она тоже оборачивается…
Нину в доме брата я совсем не ждал.
Этот неловкий момент сглаживает Маруся, которая не в курсе
