class="p1">Что-то мне в его голосе не понравилось. Словно затаившийся зверь прорычал из кустов. Такое ещё не нападение, но предупреждение.
Я поняла. И объяснила:
— Мое такси приехало. Поговорим на работе. Мне пора.
Матвей вдруг резко разжал руки и, подхватив мою ладонь, пристроил себе на локте.
— Отмени такси. Поедем на моей машине… — муж тянул меня от ресторана в сторону угла здания, где хищно светил фарами новый Мерседес.
— Матвей, — я постаралась затормозить, но в летних туфлях в ноябре это проблематично сделать. Матвей тянул меня за собой, не обращая внимания оступаюсь я или нет. — Я никуда с тобой не поеду.
Муж остановился. Искоса посмотрел на меня. В глазах блеснули искры смеха.
— Поедешь, — заверил меня Матвей и отпустил мою руку. Я сделала шаг назад. — Ты же меня знаешь… Я тебя пока что прошу. Не делай так, чтобы я приказывал.
Вот он. Мой любимый родной муж.
Вот.
Вся сказка первой встречи рассыпалась прахом. Матвей никогда не был терпеливым настолько, чтобы долго отыгрывать роль доброго полицейского. Он всегда быстро уставал сюсюкать и договариваться. Он даже в бизнесе такой. Ни разу не дипломат. Он сразу в лоб. А потом уже манипуляциями продавливает своё решение.
— Матвей, — выдохнула я. — У тебя нет прав так поступать со мной. Услышь наконец-то голос разума. Мы давно не вместе. Я не принадлежу тебе и приказывать ты мне не можешь.
— Но я могу задать тебе вопрос, — холодно сказал Матвей и, дёрнув меня за талию к себе, прошипел прямо в губы. — Где мой ребёнок?
Спазм скрутил меня. Я не могла вздохнуть. Внутри все словно сдавило, смято, сковало. Грудная клетка отказывалась шевелится. Воздух из лёгких исчез.
Меня отбросило во времени назад и я оказалась одна. В чужом городе. В чужой квартире, но со своим тестом на беременность, который показывал две полоски.
Две полоски.
Мое убитое состояние спасли именно они. Оказалось, я чуть меньше месяца носила под сердцем малыша. Своего малыша. Не Матвея, потому что такие как мой супруг не заслуживали ничего искреннего и чистого. Ребёнка, например.
Я так боялась. Я боялась почти до панических атак, что что-то могло пойти не по плану. Я молила свекровь, чтобы она не позволила Матвею найти меня, ведь если он узнает о ребёнке, то я никогда не смогу уйти от него.
Светлана Викторовна отличалось той прямолинейностью и хладнокровием, которого у меня никогда и быть не могло, поэтому на мое сообщение, что я беременна и хочу сохранить ребёнка, никак не отреагировала. Только предупредила, что если Матвей узнает об этом, она никакими доводами не сможет его удержать. И я была с ней полностью согласна, поэтому лишний раз не нарывалась. Сменила телефон. Все соцсети. Все аккаунты. Сделала так, чтобы информационные следы затерялись. Это было меньшее, что я могла сделать.
Я была благодарна свекрови за ее не участие. Она сразу расставила все по своим местам:
— Сыну я ничего не скажу, но тогда и ты не рассчитывай на поддержку с моей стороны, — в ее холодном тоже тогда звучали ноты сожаления. Она словно боялась, что я из-за того, что осталась без каких-либо финансовых благ, снова ринусь к Матвею. Так ещё и ребёнка сделаю хорошим способом манипуляции.
Но у меня и в голове такого не было.
Я просто пребывала на границе смертельного горя от измены мужа и безразмерного счастья от того, что у меня ребёнок.
Возможно такой же темноволосый как отец. А может нет.
Мне вообще не важно как будет выглядеть моя малышка или малыш. Лишь бы был здоровым.
Беременность позволила мне не скатиться в банальную депрессию, и уже через неделю после посещения врача, которая заверила меня, что все протекает успешно, я вышла на работу.
Во время замужества я работала не постоянно. У меня не было цели зарабатывать как можно больше денег, у меня был успешный муж. Но чтобы не затухнуть в болоте под названием быт, я все равно брала заказы на рекламные проекты, училась и дальше, один раз целый год работала в агентстве недвижимости, прокачивала свои навыки продаж. Поэтому когда на мое объявление откликнулась строительная компания, я мало думала, больше делала. И делала так, что уже через месяц смогла сменить старенькую однушку на вполне себе нормальную студию в центре. Разница в аренде не была заметной. Тем более я планировала расти и работать чуть ли не до родов.
Упорства мне было не занимать.
За тот месяц я вспоминала о Матвее с тихой, нежной грустью. Даже мысли были, что вот если бы не его измена, если бы не эта секретарша Лена, то сейчас все было бы иначе. Муж разделил бы со мной счастье. А так…
А так я продолжала упорно двигаться к своим целям. Мне кажется именно та энергия не давала мне скатиться в уныние, но иногда накатывало странное. Особенно по ночам, когда эти мысли про неразделенной счастье становились особо осязаемыми. Я гладила кончиками пальцев ещё не появившийся живот и чувствовала внутри себя целый большой мир.
Я чувствовала чудо, которое росло внутри меня. Я его осязала, его представляла, видела во снах. В самых нереальных снах, в которые не смели пробираться даже подкроватные монстры.
А потом все кончилось.
Вот как свет в кинотеатре включают в финале. Так и у меня оказалось. Только свет выключили.
Я просто поняла, что что-то идёт не так.
Было больше двенадцати недель. Это больше нескольких месяцев без Матвея.
И в ту ночь, когда я кончиками пальцев гладила округлившийся живот, я поняла, что теперь осталась совсем одна. Вообще без всех. Без мужа.
И без малыша.
Я не верила и уговаривала себя, что это все мнительность, но он не шевелился. Я уже заметила, как малыш словно рыбка плавал в животе, а тогда он не шевелился!
Но я уговаривала себя. С час. Или два.
Я просто не слышала ответной реакции на мои прикосновения. Я не чувствовала внутри себя солнца.
Дорога до больницы прошла как в бреду. Я сидела в такси и сквозь куртку гладила живот, приговаривая, что все будет хорошо, мне просто показалась.
Такого в моей картине мира не могло случиться со мной. Я же все делала правильно. Я пила витамины, посещала гимнастику по утрам в женском клубе, который располагался на первом этаже дома, я много гуляла и еда здоровую еду, не пропускала встречи с врачом и даже анализ на патологии у
