— Мне почти двадцать два.
— Не имеет значения, сопля она и в Африке сопля. Я предпочитаю работников постарше. Но учитывая, что ты единственная из всех кандидаток за энное количество времени, которая захотела мне помочь не сдохнуть от конфеты, я забуду про твой возраст, знак зодиака и очень важный факт твоей биографии, — подмигивает гадким правым глазом. — Парень есть? — резко переводит тему, от чего я на мгновение теряюсь. Но быстро прихожу в себя, когда Кротов протягивает мне чашку с кофе.
— Спасибо, я не хочу.
— Я не спрашиваю, чего ты хочешь. Держи и делай вид, что пьешь. Чашка займет тебе руки, которые ты все никак не можешь пристроить, — черт возьми, где делают таких козлов? Нехотя беру кружку с кофе и в очередной раз пытаюсь налепить на лицо что-то наподобие улыбки. — Так что там насчет парня?
— Я же сказала, что не замужем.
— Не быть в официальном браке — не равно не иметь ни с кем отношений.
— Я ни с кем не встречаюсь. Так понятно?
— Трахаешься?
— Что?!
— Поясню. Я это спрашиваю не для праздного любопытства. Если у тебя есть парень, мужчина, дед, как хочешь назови, с которым ты иногда трахаешься, в надежде, что он-таки соизволит перевести ваш секс на серьезный уровень, мне надо знать об этом заранее. В таком случае, большая вероятность того, что у тебя поплывет мозг, если этот мужик однажды поманит тебя пальцем. Такой вариант мне не подходит, — спокойствие… вдох-выдох.
— У меня никого нет. Ни мужа, ни любовника, ни парня, ни партнера для секса. И я ни в кого не влюблена. Это на случай, если вы сейчас скажете, что объект моей невзаимной влюбленности вдруг поманит меня пальцем.
— Отлично, кажется, у нас начинается взаимопонимание, — вполне серьезно произносит он, при этом делает запись в блокноте. — Животные есть? — качаю головой, уже понимая, к чему он ведет.
— У меня нет никаких привязанностей, если вы об этом. Я свободна как сопля в полете. У меня нет ни родителей, ни братьев, ни сестер. Никаких родственников, к которым мне надо будет срочно сорваться по их зову.
— Идеально, — улыбаясь произносит этот гад, отпивая кофе. — Что-нибудь кроме школы заканчивала?
— Колледж. Медицинский.
Видимо, мой ответ его крайне поразил, раз на очередном глотке он проливает кофе на свои рубашку и брюки. Так тебе и надо. Однако спустя несколько секунд до меня доходит, что теперь Кротов пялится на рубашку, которую одолжил мне. Обойдется.
— Не отдам. Хотите мою, с оторвавшимися пуговицами?
— Да ты ж моя лапушка, какая заботливая. Может предложишь мне еще и свой бабкин лифчик? — тянется к журнальному столику и принимается вытирать рубашку салфетками.
— Мне кажется, он вам без надобности, я не наблюдаю у вас гинекомастии. А я спешу напомнить, что в условиях вакансии не было ничего сказано про образование. Так что медицинский колледж не является минусом.
— Я тебе больше скажу, Снежана Викторовна, это даже жирный плюс. То есть ты медсестра?
— Да.
— Почему не работаешь по специальности?
— Не люблю людей. А их оказалось слишком много на одну меня, — как ни странно, мой ответ его забавляет, судя по улыбке.
— Смотри-ка, мы в чем-то похожи. Я их тоже не люблю. Так, ладно, у тебя хоть какой-нибудь опыт работы есть?
— Я продавала газеты в ларьке. Это считается опытом?
— Все интереснее и интереснее, — ухмыльнувшись, произносит Кротов и берет мое резюме. И, кажется, начинает реально его читать.
— Я не тупая, всему быстро учусь. Отвечать на звонки, готовить кофе, создавать расписание и прочее я смогу.
— Лапуль, ты серьезно думаешь, что за указанную сумму ты будешь делать только такую банальщину?
— Ну, не только… подождите, а что входит в мои обязанности?
— Это будет обговариваться только после того, как тебя проверит моя служба безопасности. Если все будет нормально, завтра с тобой свяжутся и за тобой подъедут.
— Стойте, мне надо знать.
— Нет, — откидывает резюме и переводит на меня взгляд. — Я не трахаюсь со своими помощницами. И ни под кого их не подкладываю, если тебя это заботит. Но, если ты будешь в итоге работать на меня, я буду трахать тебе мозги так, как сотни скорпионов. Именно поэтому указана такая зарплата.
— Можно вопрос? Сколько у вас всего было помощниц?
— Шесть.
— Сколько они продержались?
— Первые пять примерно месяц, — не задумываясь бросает Кротов.
— А шестая?
— Полтора года, — ну, значит, не все потеряно.
— И что с ней стало? Вы ее уволили?
— Нет. Она отошла в мир иной.
— Только не говорите, что этому поспособствовали вы.
— Конечно, я. Она влюбилась и у нее поплыли мозги. Пришлось убрать.
— Вы шутите?!
— Нет. Так что ни в коем случае не влюбляйся в меня.
— Это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, Даниил Леонидович.
— Очень смелое заявление.
— И все же? Что с ней реально стало?
— Я же сказал, она влюбилась. Только не в меня, а в моего охранника. А влюбленные люди, это какие люди?
— Ммм… дебилы?
— Интересно. В моем представлении, девушка твоего возраста должна была сказать влюбленные люди — счастливые люди.
— Ну, в смысле, счастливые дебилы.
— Поправочка, влюбленные люди — это уязвимые, слабые и счастливые дебилы.
— Тогда понятно почему вы их уволили. Два дебила в данном случае не сила.
— Верно мыслишь. Но я тебя пока не очень разгадал, точнее вообще не разгадал. Ты точно хочешь работать на меня?
— Я хочу денег. А без работы у вас, мне такие суммы не получить. Стало быть, да, хочу.
— Ну, это как сказать, Снежана Викторовна. Кто-то вот ворует, — улыбаясь произносит Кротов.
— Мне незачем воровать у человека, которой будет платить мне такие деньги.
— Логично.
— И почему вы ничего не расспрашиваете об этом факте?
— У меня и так много впечатлений, что мы все в первой главе, что ли, расскажем?
— Чего?
— Повременим. Надо по ходу романа рассказывать, а не все сразу. А то так мне будет неинтересно.
— Вы что-то употребляете?
— Чего я не только не употребляю. Ну ты ж девочка, сама сказала, что работала в газетном ларьке.
— И?
— И неужели не читала маленькие женские романы?
— Конечно, читала.
— Ну и что? Там же интригу держат до конца. Если сразу все разгадать, то смысл читать? — реально полудурок.
— Кажется, начинаю понимать.
— По глазам вижу, что что-то плохое обо мне поняла. Типа, фу, мужик читает женские романы? Мы еще и сплетничаем побольше вас.
— Я не думала о вас ничего плохого.
— О да, я прям это вижу, — не скрывая сарказма выдает Кротов.
— Вы, наверное, читаете такую литературу… а для чего, собственно?
— Ну как это для чего? Чтобы понять женщин.
— Но вы их все равно не поняли, — на мой комментарий Кротов ничего не отвечает. Встает с дивана, явно давая понять, что наш разговор закончен.
— Можешь идти, Снежана Викторовна. Если на тебя ничего не нароет служба безопасности, жди звонка. И готовь презервативы, — Господи, оно мне вообще надо? Как в принципе такому ненормальному можно отомстить? Мне не хватит не то что терпения, но и похоже смекалки.
— А последнее мне для чего? — как можно спокойнее спрашиваю я, вставая с дивана.
— Ты не знаешь для чего нужны гондоны? Для защиты, лапуль. Я ж тебе мозг буду трахать. Ты забыла?
— Спасибо, что напомнили. Ну, тогда до свидания.
— Давай. Ногти больше не грызи и не забудь про щитовидку.
Господи, дай мне сил, умоляю. Медленно выдыхаю и иду к двери. И стоило мне только взяться за ручку, как слышу:
— Снежана Викторовна, ответь еще на один вопрос, — нехотя поворачиваюсь к Кротову. — На каждую дырку находится своя… что?
— Своя? Это из какой сказки? Что-то я такое не припомню.
— Это не из сказки.
— На каждую дырку находится своя… палка?
— На каждую дырку приходится своя крышечка, Снежана Викторовна, — не скрывая улыбки выдает Кротов. — Можешь идти.
