до того, как она проснется. Я приходил домой и дрочил в душе, избавляясь от стояка, с которым мучился всю ночь, пока ее мягкое тело было в моих объятиях — ее запах окружал меня, мучил всю гребаную ночь и напоминал о том, чего у меня не может быть.
Я понял, что должен положить конец этим ночевкам, когда она стала желать от меня большего, чем я мог ей дать. Она была молода. Ей нужно было исследовать мир, получить опыт студенческой жизни без того, чтобы я тянул ее вниз со своим дерьмом. Ей нужно было быть молодой и беззаботной, но если я буду претендовать на нее, как она хотела, как я, черт возьми, хотел, она не сможет этого сделать.
Однажды ночью я вошел в ее комнату. Она сидела на кровати, подтянув колени к груди. Она подняла на меня глаза, когда я подошел к кровати.
— Неужели я настолько сломлена, что ты не можешь представить себя со мной? — спросила она, по ее лицу текли слезы.
Мои шаги на мгновение замедлились, прежде чем я забрался на кровать и притянул ее к себе.
— В тебе нет ничего сломанного, Элла. Ты чертовски совершенна, — сказал я ей, смахнув слезы большим пальцем.
— Тогда почему ты не хочешь меня?
— Мы не можем быть вместе, Элла. Ты знаешь, что я не могу этого сделать. Я хочу тебя так, как никогда никого не хотел. Но ты слишком молода; тебе нужно жить своей жизнью. У тебя вся молодость впереди. — У меня больше не было сил держать себя в руках. Мне нужно перестать приходить в ее комнату. Это наш последний раз.
— Мне не нужна никакая молодость. Мне нужен ты, Дин. Я люблю тебя. Я хочу тебя, — кричала она.
Черт, все во мне хотело сдаться, каждой фиброй своего существа я желал овладеть ею и сделать ее своей. Но я этого не сделал. Я поцеловал ее нежно, быстро, слишком быстро.
— Элла, никогда не сомневайся, что я чертовски люблю тебя. Я люблю тебя достаточно, чтобы позволить тебе уйти и жить своей жизнью. Я люблю тебя настолько, что ставлю твои потребности выше своих. Я хочу, чтобы у тебя была та жизнь, которая тебе предназначена. Я хочу, чтобы ты поступила в университет и была счастлива. Была свободна от всех проблем и забот. Чтобы тебя не ограничивало то, что ты со мной.
Я встал и вышел из ее комнаты. Я оставил ее рыдающей на кровати. Впервые с тех пор, как я себя помню, я, бл*дь, заплакал. Я спустился к своей машине и, бл*дь, заплакал. Я пообещал, что однажды, когда придет время, я сделаю Эллу своей, несмотря на то что знал, что Зак захочет меня убить.
Это было четыре года назад; теперь она возвращается. В итоге она перевелась в университет в Мельбурне. Я видел ее только в тех редких случаях, когда она навещала своих братьев. Она не разговаривала со мной; она прикладывала огромные усилия, чтобы не оказаться рядом со мной. Но теперь она вернулась, и она будет моей.
Элла
Входя в пентхаус, я оглядываюсь по сторонам. Все выглядит так же, как и тогда, когда я уезжала четыре года назад. Но все не так, как раньше. Я бросаю сумку на тумбу в прихожей и прохожу в гостиную.
Все тот же черный кожаный U-образный диван, заваленный синими и белыми подушками, стоит посередине. Через окна от пола до потолка меня приветствует вид на Сиднейскую гавань, солнце сияет высоко над мостом Харбор-Бридж.
Странно возвращаться сюда после того, как последние четыре года я избегала этого места, избегала воспоминаний — хороших и плохих. На следующий день после того, что я мысленно называю инцидентом, я подала документы на поступление в Мельбурнский университет. Я знала, что не смогу остаться здесь и сохранить рассудок.
Пройдя по коридору, я открываю дверь своей спальни. Я не возвращалась сюда с того утра после инцидента, когда подняла себя с пола в спальне. Может быть, я и смогла сделать это со своим телом, но мое сердце, моя душа все еще лежат там уничтоженные.
Я вижу все, как будто это было вчера: я умоляю Дина остаться, не бросать меня, а потом смотрю, как он выходит за дверь, даже не оглянувшись. Он решил уйти, забрав с собой часть меня, оставив меня разбитой внутри.
С той ночи я не спала в этой комнате. Я собрала сумку и отправилась жить в дом Брэя, пока не пришло время переезжать в Мельбурн. Скажем так, это решение не очень понравилось моему брату Заку; он потребовал, чтобы я осталась в Сиднее.
Но я не собиралась отступать и в конце концов победила. Помогло и то, что Брэй, когда он наконец очнулся от комы, был на моей стороне. О да, моего брата подстрелил какой-то сумасшедший идиот в «Слиянии». Он пролежал в коме два месяца. Я, честно говоря, думала, что он никогда не очнется. Но он пришел в себя, и когда однажды в больничной палате он услышал, как мы с Заком спорим о моем переезде в Мельбурн, он сжалился надо мной. Он сказал Заку, чтобы тот отпустил меня, что так будет лучше.
Он знал; Брэй был единственным человеком, кому я рассказала о своих чувствах к Дину. Он также знал, как сильно я переживала из-за того, что Дин не хочет быть со мной. Хотя он подержал меня, чтобы я смогла переехать в Мельбурн, как только у него появилась такая возможность, он раз в месяц летал ко мне, чтобы проведать.
Первые шесть месяцев Зак приезжал раз в две недели. Затем Алисса родила моего очаровательного племянника Эша. После этого визиты Зака стали ежемесячными, и он всегда брал с собой Алиссу и Эша. Мысль об Эше заставила меня улыбнуться; единственное, что меня радует в возвращении, — это то, что я смогу проводить много времени, будучи тетей Эллой для него и моих племянниц-близняшек.
У судьбы есть забавный способ возвращаться к тебе. Райли, жена Брэя, подарила ему двух девочек-близняшек, которые, как я часто напоминаю ему, станут подростками раньше, чем он это поймет. Лили и Хоуп сейчас всего по полтора года — милейшие рыжеволосые и зеленоглазые малышки. К счастью, они похожи на свою мать, Райли, жену Брэя.
Зак и Брэй воплощают в жизнь свои мечты, счастливо женаты, имеют детей и собственные семьи. Как бы они ни вовлекали
