меня разглядывая.
— В смысле?
— Приехала к кому или так… заблудилась?
— Я… турист, — ляпнула я первое, что пришло в голову.
— Турист?! — удивленно вскинула женщина нарисованные брови. — Нихрена ты импортозаместила, — ухмыльнулась она. Сделав ещё затяжку и выпустив облако вонючего дыма изо рта, женщина погасила сигарету о подошву розового тапочка и закинула её в рядом стоящую урну. А затем снова посмотрела на меня. — Если за наличку, могу сейчас что-нибудь продать.
— Я за наличку, — воспряла я, едва не начиная прыгать от счастья, что сейчас меня покормят свежей выпечкой.
— Ну, заходи тогда. Турист, — кивнула она внутрь магазина.
После яркой солнечной улицы внутри магазина оказалось темно. Будто я вижу предметы через облако пыли. Через несколько секунд, когда зрение привыкло к тусклому освещению из старых окон с голубыми решетками, я, наконец, разглядела магазин.
Он оказался достаточно большим. Учитывая, что бабушки сказали, что этот магазин здесь единственный, неудивительно, что в нём есть всё, начиная от невидимки для волос и заканчивая рулонами линолеума в противоположном невидимкам углу.
— Ну, турист, говори, что покупать будешь? — продавщица зашла за прилавок и оперлась о него ладонями.
Обалдело моргнув, я подошла к ней через весь длинный магазин и поймала технический диссонанс. На прилавке магазина стояли старые весы, на которые кладут гири, чтобы узнать точный вес продукта, коричневые крупные счёты, и рядом со всем этим современный терминал оплаты с ноутбуком.
— Чё зависла-то? Брать что-нибудь будешь? — с нажимом вопросила продавец.
— Да… кхм, — пришлось взять себя в руки и перестать пялиться на ноутбук, стоящий на белой кружевной салфетке. — Что у вас есть из выпечки?
— Да всё, что хочешь, — фыркнула женщина самоуверенно и подошла к стеллажу, на который начала выкладывать из лотков продукцию и озвучивать её. — Пирожки с капустой, картошкой, ливером, мясом… Булочки с маком, повидлом, вареной сгущенкой, просто посыпанные сахаром. Самые дешёвые, но самые вкусные. С молоком, пока горячие… Пальцы до костей оближешь, девочка. Печенье песочное, заварное, слоеное… Всё на нашей пекарне, всё свежее. Хлеб белый, хлеб черный, хлеб йодированный, хлеб с отрубями, чиабатта, батон, багет… Всё есть! — гордо подытожила женщина. — Трубочки с кремом ещё! Чуть не забыла самое вкусное. Что брать-то будешь?
Женщина выжидающе смотрела на меня, пока я пыталась как можно скорее проглотить выступившие слюни, чтобы не брызнуть ими на прилавок, когда начну говорить.
Я не помню, когда последний раз я позволяла себе что-то из выпечки. Папа следил не только за тем, чтобы я была образована, но ещё и за тем, чтобы я не была толстой. Поэтому сладкое почти всегда было в запрете. Разрешалось съесть только кусочек торта в день рождения, ну, или то, что я иногда стаскивала с кухни и съедала в комнате тайком. Или в кафе с девчонкам. И-то немного, потому что в конце каждой недели папа устраивал для меня контрольное взвешивание.
Поэтому сейчас мне ужасно хотелось съесть всё, что перечислила женщина, и попросить добавки.
— Можно мне, пожалуйста, булочку с повидлом, булочку с маком и… и трубочку с кремом.
— Конечно, можно. За деньги всё можно, — гыгыкнула женщина и, оторвав целлофановый пакетик от большого рулона, плюнула на кончики пальцев, чтобы разлепить его края. Мой аппетит в этот момент значительно поубавился, но продавщица нисколько не смутилась и, напевая себе что-то под нос, сложила в пакетик всё, что я перечислила. — Семьдесят пять рублей, — положила она передо мной уже завязанный пакетик со сдобой.
— Сколько?! — не поверила я своим ушам. Я набрала две огромные булочки и трубочку, и всё это вышло на какие-то смешные семьдесят пять рублей?! В кафе, в котором я иногда обедала с одногруппницами, я за чашку кофе безо всего отдала бы в четыре раза больше. А ведь к кофе ещё нужно что-то купить, чтобы перекусить. Итого выходило около тысячи. А здесь всего за семьдесят пять рублей полноценный завтрак и немного обед.
— Ну, да, — чуть горько вздохнула женщина. — Трубочки с начала месяца на три рубля подорожали. Ну, что поделаешь? Дорожает всё, что хорошо берут. Запивать-то чем-нибудь будешь или в сухомятку собралась давиться?
— Маленькую бутылочку воды без газа, пожалуйста, — улыбнулась я женщине, в которой видела сейчас свою кормилицу.
Её безвкусные ресницы и ногти уже не бросались в глаза. Я разглядела её глубже.
— «Спасибо», «пожалуйста», — передразнила она меня. — Ты откуда такая культурная свалилась-то к нам?
— Проездом, — ответила я размыто.
— Знаешь что, деточка. Ты давай-ка, это, садись вон туда, — женщина кивнула мне за спину на красный пластиковый стул в углу магазина рядом со стеллажом с бытовой химией. Такие стулья я видела только в детстве в уличных кафе под зонтиком «Балтика». — Садись, а я тебе сейчас чая горячего налью. Как раз только заварила. С бергамотом, дорого-богато. Не буду же я единственного туриста в нашей деревне выгонять на улицу, чтобы он там, как собака, булки из пакетика выковыривал? Садись-садись, — поторопила она меня движением пальцев в сторону красного стула. — Сейчас всё принесу.
Испытывая чувство приятной неловкости, я села на предложенный мне стул. Положила на колени рюкзак, а на него пакетик с выпечкой, которая была ещё теплой и грела руки в прохладном магазине.
— Вот. Подержи пять сек, — сказала женщина и вручила мне большую кружку горячего ароматного чая. На кружке было написано «заёбана, но не сломлена», и эта надпись отлично выражала моё текущее внутренне состояния. Я устала физически, но морально я всё ещё готова бороться за себя. Снова исчезнув в своей подсобке, женщина через несколько секунд вышла из неё с маленьким раскладным столиком и поставила его прямо передо мной. — Вот. Располагайся, пей чай. Скоро ко мне бабки потекут, так что время для тихого перекуса у тебя ещё есть.
— Большое спасибо, — я оказалась так тронута заботой этой женщины, что искренно захотела её обнять, но сдержала свой порыв, посчитав его неуместным.
— Ешь, интеллигенция, — усмехнулась женщина, возвращаясь за прилавок. — Тебя как звать-то?
— А… — я почти произнесла своё настоящее имя, но вовремя прикусила язык, поняв, что со своим редким именем рискую быть узнанной моментально, если информация о моей пропаже уже гуляет по новостям. Мой взгляд хаотично заметался по магазину в поисках имени. Память будто форматировалась, не желая выдавать мне хоть какое-то имя. — София… Соня, — бросила я, наткнувшись взглядом на комплект постельного белья с таким названием.
— Ну, приятного аппетита, Соня.
— А вас как зовут?
— Надежда Леонидовна нас зовут, — хохотнула женщина, раскладывая булки хлеба по полкам.
— Спасибо, Надежда Леонидовна. Ой, я не расплатилась! — спохватилась я и вынули из кармана несколько
