class="p1">Поправляю бретельки и смотрю под ноги, чтобы не свалиться с высоченных каблуков.
Таранов заводит меня в огромный зал, где красиво одетые люди ведут тихие неспешные разговоры, запивая слова шампанским.
Официанты в белых смокингах и перчатках услужливо подливают газированное вино в опустошенные бокалы и предлагают маленькие бутерброды с икрой, буквально на один зуб.
Эх, а ещё миллиардеры! Хлеба и икры пожалели. Поэтому их никто не ест. Все только напиваются.
– Молчать и улыбаться, – шепчет мне босс на ухо, обдавая горячим дыханием.
Возле нас останавливается официант с подносом, и я тянусь к бокалу, чтобы занять руки. Пить его не планировала, не люблю алкоголь.
– Это лишнее, – шипит босс. – Если ты трезвая несешь чушь, то что будет, когда напьёшься?
– Я не напьюсь.
– Вот и не трогай ничего здесь. Вообще ни–че–го!
В глазах защипало. Он думал, что я актриса, а я оказалась обычной кладовщицей. Теперь он пожалел, что взял с собой на вечеринку и стыдится меня. Как будто у меня на лбу написано: деревенская простушка, которая впервые в высшем обществе.
– Где здесь туалет? – спрашиваю жалобно. Тушь вот–вот потечёт, надо бы найти рукомойник.
– Господи, Лена, мы только пришли, а ты уже ищешь клозет. Потерпи, пожалуйста. Или у тебя живот прихватило? – очаровательно улыбаясь кому–то и приветливо махая рукой, цедит босс.
Да чтоб у тебя понос начался от черной икры, которую ты не разрешаешь мне попробовать! – в сердцах желаю ему мысленно.
И вот я здесь, среди сверкающих бриллиантами и жемчугом светских девушек.
Деревенщина, случайно попавшая на чужой бал.
Стою соляным столбом и мечтаю, чтобы все это поскорее закончилось.
И только в сказке мною мог бы заинтересоваться прекрасный принц. А в реальности я получаю кучу насмешек и запрет трогать ценные вещи и еду.
– Лена, улыбайся, – слышу грозный рык, – к нам идёт продюсер Апрельский с супругой.
Смаргиваю слезы и натягиваю на лицо улыбку.
Я ни разу не актриса, поэтому получилось жутко искусственно.
Кирилл Игоревич недовольно щёлкает языком и переключается на Апрельского. Про этого толстосума в стенах нашей киностудии много чего говорят. Говорят, что у них с женой открытый брак, и они позволяют себе заводить шашни с молодыми любовниками и любовницами. Оба в возрасте, а туда ж ещё лезут.
– Добрый вечер, Александр Макарович.
– Добрый вечер, Кирилл Игоревич…
Бла–бла–бла, приветливые жесты, улыбки, поклоны. Противно…
– Познакомишь со своей спутницей, Кир? – просит Апрельский, удостаивая меня оценивающим взглядом.
Вот и до меня очередь дошла, а я так надеялась…
– Это Елена Прекрасная, – говорит босс. – Новая звезда нашей киностудии.
Чиво?! Какая нафиг звезда? Что он несет?
– Твоя новая девушка? – встревает жена Апрельского. – Красивая. Леночка, а ты в каком фильме снималась?
– В фильме "Лживый босс", – отвечаю ей с улыбочкой кобры. – В первой серии.
От этой расфуфыренной дамы исходит волна зависти, презрения, недоброжелательности.
– Она хотела сказать "Ложный вызов", – говорит Таранов, больно дернув меня за мизинец.
– Ауф, Вы что? – шиплю на него.
– Лена, ты, кажется, хотела шампанского? – лжец сует мне в руку бокал.
Хочется выплеснуть дорогой напиток в его холеное лицо и отправиться в травмпункт, чтобы сделать снимок мизинца. Уверена, что он его вывихнул, гад.
– Кирилл, у твоей девушки туфли из прошлогодней коллекции, – не унимается пожилая дама. – Не надо экономить на любви, дорогой, сколько раз я тебе говорила? – грозит ему пальчиком, как ребенку.
Жду не дождусь, когда она уйдет, и свет от ее брюликов перестанет слепить глаза. Как новогодняя ёлка, честное слово!
Босс задумчиво смотрит на мои туфли. Ну да, они прошлогодние и что? Их главная героиня в фильме всего один раз обувала. Она жену прокурора, между прочим, играла. Потом их сдали мне на склад. Чего добру пропадать?
– Как мило подобрать платье под цвет носков вашего супруга, – с милой улыбочкой заявляю язве Апрельской.
Осматриваю ее бордовое платье и стреляю глазами на такого же цвета носки продюсера. Мужик краснеет и начинает ржать, а его жёнушка идёт пятнами.
– Хамка, – говорит она. – Фильм с этой твоей, – смеряет меня презрительным взглядом, – протеже, не получит финансирования, Кирилл! Ты так и знай! – тетка снова грозит ему пальцем и наконец, отходит.
Муж колобком катится за ней, а босс раздувает ноздри:
– Что это было, Лена?
– Вы что, не видели, как она на меня смотрела? Как на рабыню. А вы почему терпите эти угрозы пальцем? Это же ужасно! Вам не пять лет, вы взрослый мужчина, а эта дама…
– Ты нагрубила Миладе Львовне.
– Она первая начала.
– Молчи! Ни слова больше! Никому.
– Да, пожалуйста, – фыркаю и выпиваю залпом шампанское. – Тогда и вы со мной не вступайте в разговор!
– Ты назвала меня лживым.
– Но вы врали ей в лицо!
– Здесь так принято, ясно? Лгать в лицо и улыбаться. Это бизнес! Ничего личного.
– А меня дома учили говорить людям правду в глаза.
– Только посмей.
– И посмею! Эй, парень, – окрикиваю официанта, – ты самый приятный и порядочный человек в этом болоте!
Музыка неожиданно стихает, и все присутствующие удивленно смотрят на меня…
То есть мне с перепуга показалось, что все разом посмотрели на меня и услышали то, что я сказала. Но на деле это были восемь или десять человек. Но этого хватило, чтобы разъяренный босс схватил меня за локоть и куда–то потащил.
– Пустите! Я буду кричать.
– Кричать собралась? – угрожающе рычит Таранов, срывает со своей мощной шеи галстук и… заталкивает его мне в рот. – Кричи теперь, сколько хочешь, – ядовито усмехается.
Ну это вообще ни в какие ворота…
Босс вывел меня на застеклённую лоджию и прижал к стене своим огромным телом.
– Будешь стоять здесь до конца мероприятия! – рассерженно шипит он.
Таращу на него глаза и мычу, чтобы освободил.
Я бы сделала это сама, но он крепко сжимает мои запястья. Моим рукам конец. Мизинец болит до сих пор, теперь еще синяки добавятся.
– И не подумаю! – глумливо улыбается, отвечая на мою немую просьбу.
Попыталась выплюнуть галстук в его холеное лицо, но ничего не вышло. Беспомощно пялюсь на него и жду развязки. Не будет же он держать в этом месте весь вечер?
Или будет?
Глаза улавливают какое–то движение на соседнем балконе, и мы с боссом синхронно поворачиваем головы.
– Таранов! – визжит Анфиса Голая. – Почему эта девка в моём платье?!
Лучше бы спросила, почему у меня во рту вещь Таранова!
На Анфиске полупрозрачное белое платье–мешок, а под ним кружевное белье. Все женские прелести находятся на виду, даже пофантазировать не о чем мужикам.
Фе.
