а жар, Рита, не каждому по душе. Мне нравится это поколение. По крайней мере, с ними я становлюсь лет на — дцать моложе. Я прав, старина?
— Меня ждут ребята, — во все глаза таращусь на отца. — Спасибо за поддержку! Но ты не прав. Скорее, так! Время для семейного сеанса неподходящее.
— Ну-ну! Ладно. Забыли. Итак, поздравляю, товарищ лейтенант. Служи с честью, старик. Такие слова ждал? Нечто подобное желал услышать?
— Да.
— Дальше по расписанию намечен отпуск?
— Двадцать восемь дней.
— Неплохо. А распределение получил?
Сказать ему «спасибо»? Уверен, что папа руку приложил к тому, чтобы его сына взяли под крыло так называемые «лучшие из лучших».
— Да.
— Доволен?
— Да.
— Да? — уточняет, прищурившись лукаво.
— Так точно! — по-лошадиному башкой мотаю.
— Я так понимаю, месяц законного отдыха, ничегонеделания, шатания туда-сюда, а потом — уставные двадцать четыре на семь и ни секунды продыху? Себе, естественно, не принадлежу? Только долг и служба?
— Так точно! — по-моему, я уловил всё время ускользающую от меня «мыслЮ».
— Мать, всё ясно, — отец поворачивается, обращаясь к ней лицом, и предлагает свою согнутую в локте руку. — Наш сын намерен все отпускные деньги лихо отгулять, чтобы после, как говорится, необидно было. Мол, мне выпал шанс, и его нельзя проср…
— Игорь, прекрати сейчас же! — хохочет мама, отклонившись и запрокинув голову назад.
— Не переживай, Ромка, мешать не будем. Рекомендую, незамедлительно валить отсюда. А если проще, то: «Кругом! Пошёл отсюда на фиг!». Давай-давай! — многозначительным кивком неоднократно задаёт мне направление.
«Извини, но мне действительно пора!» — я только двигаю губами, не сотрясая воздух громким звуком.
— Марго, давай-ка отпустим этого юношу. У него дела! Дружки вон, — указывает куда-то в сторону, — от нетерпения пританцовывают. Гарцуют, словно кони. Шуму-то сколько от вас, засранцы. Совсем разучились нормально разговаривать. Всё лужёным горлом берёте. Что надулся, гражданин начальник? Ритуля, отходим и забираем сиську. Парень взрослый, без пяти минут начальник райотдела. Медали на груди звенят, диплом из кармана брюк торчит. Отличный, я надеюсь?
— Так точно, — приставив руку, отдаю папе честь.
— Всё! Водопад на сегодня отменяется. С кем собираешься тусить? — он хлопает моё плечо и так же, как и мать, проверяет на крепость новые погоны.
— С Андреем.
— Я думал с девочками. К тому же мать, судя по её словам, уже настроилась.
— Прекрати, — бьёт по его груди ладонью.
— И всё-таки, на кой чёрт тебе этот Андрей, Ромка?
— Хочу познакомиться… — тихо начинаю, но мама пробивным тараном впечатывается в «слабенькую стену».
— Я дома стол накрыла, гостей позвала. Как же? Не отпущу! Ромочка, хотя бы пару часиков вместе посидим, пообщаемся, поедим, выпьем, а потом гуляй. Ты, что, не хочешь?
Не хочу, поскольку её ванильное внимание излишне. Я об этом точно не просил, а мать всё делает специально и всегда нарочно. Так стопудово правильно — так будет проще!
— Позже, — отхожу и поворачиваюсь к ним спиной. — Не обижайтесь, — вполоборота добавляю.
— Будь осторожен! — летит мне в спину стандартное отеческое наставление. — Машину возьмёшь?
— Обойдусь, — отмахиваюсь от отца рукой…
Вчерашние курсанты сбиваются в жужжащие о важном стайки, составляют группы по индивидуальным интересам, галдят, регочут, ржут огромным табуном, о чём-то громко договариваются, а я, не сводя глаз с девчонки, которую приметил, когда в парадной коробке навытяжку стоял, иду к дружку, обещавшему с ней после выпускного смотра познакомить.
Средний рост. Длинные густые волосы, соломенного цвета, во что-то непонятное собранные на по-египетски выпуклом затылке. Тонкая открытая шея и покатая линия обнаженных плеч, в каждое из которых я хотел бы уткнуться носом, чтобы на всю оставшуюся жизнь женским духом насладиться. Глаза, как благородная сталь, с прищуром смотрят на мечущееся по сторонам окружение с нескрываемым пренебрежением. Это гордость или злость? Или наваждение?
— Привет, — я нагло вклиниваюсь в их компанию.
— Привет, — отвечает Стефа, нынешняя девушка Андрюхи. — Это Рома, — кивком указывает на меня, представляя своей застывшей изваянием подруге.
— Роман! — протягиваю руку.
— Ольга, — косится брезгливо на мою ладонь.
— М-м-можно Оля? — уточняю заикаясь, при этом убираю за спину дрожащую верхнюю конечность.
— Можно. Тогда, наверное, Рома? — с улыбкой мягко отвечает.
— Согласен, — киваю, паркуюсь, пристраиваясь рядом, углом левого погона царапаю неосторожно бархатную, чуть-чуть подпаленную летним солнцем кожу. — Погуляем?
— Я… Вы… То есть… Что-о-о? — она красиво ставит глазки.
Ура, ура! По-моему, я вызвал женский ступор?
— Что слышите! Можно на «ты»? Ничего, что так быстро?
— Э-э-э… — она зачем-то сверяется с подругой прежде, чем ответить. — Хорошо. Не возражаю. Рома…
— Я приглашаю тебя в кафе, Оля. У нас сегодня выпуск. Главный день. Сто дней до дембеля даром не прошли. И вот, наконец-то, получив погоны, диплом и неплохое назначение, намереваемся грандиозное событие отметить, — дёргаю плечами, играя маленькими звёздами, которые друг от друга разделяет один просвет в виде красной тонкой линии. — Андрей? — ищу поддержки, обращаясь к другу.
— Стеф, что скажешь? — сокурсник обращается к девчонке, на талии которой вовсю хозяйничает его дрожащая ладонь.
— Это неожиданно. Лёлик?
«Лёлик»? Обалдеть! Однако это очень мило.
— Прошу, — копируя отца, я предлагаю Ольге руку.
— Э-э-э…
— Я не кусаюсь. Смелее, — специально наклоняюсь, чтобы прошептать ей в ухо, — ты будешь под охраной, Лёля. Роман Юрьев, лейтенант полиции, двадцать лет. Есть, чем ответить?
— Оля Куколка, мне только восемнадцать, закончила с отличием первый курс строительного института. Учусь на архитектурном факультете и…
— А Костю знаешь? — прикрыв свободной ладонью вцепившиеся в мою руку тоненькие пальцы, рассматриваю женскую макушку. — Красов Костя…
— У нас нет такого.
— Он постарше, куколка. На выпускном, наверное. Или предпоследнем курсе.
— Потише, лейтенант полиции, Рома «беспардонный» Юрьев. Куколка — это моя фамилия! — упершись каблуками в стык тротуарной плитки, резко тормозит, не соблюдая банальных правил пешеходного движения. — Ты не наглей, товарищ лейтенант.
— Извини, — сейчас сдаю назад. — А по отчеству? Я Игоревич.
— Алексеевна, — рвано выдыхает.
— Ольга Алексеевна Куколка — будущий архитектор, дизайнер узких улиц? — по всей видимости, кое-кто мечтает, игриво задирая нос.
— Дать бы тебе по шее, хам невоспитанный, — мне слышится или всё-таки бормочет?
— За что? — нахально наклоняю голову, специально задеваю щекой её висок, прикрыв глаза, еложу щетиной по нежной коже. — У меня серьёзные намерения, Лёлик. Не обижайся, пожалуйста, если невпопад залаю. Сделай скидку: я в хлам волнуюсь.
— Вот и помолчи, — пытается отклониться, да только всё без толку. — А вдруг у меня есть парень? Это некрасиво, Рома.
— Есть? У тебя есть парень?
— Решил приступить к допросу?
— Есть?
Ответь же, молодая стерва!
— Твои предположения? — толкается в плечо. — Поднимись, пожалуйста, и убери от моего лица безобразный кокошник.
— Кокошник?
— Твоя шапка…
— Форменная фуражка, Лёлик.
— Напоминает старинный женский головной убор. Вуали —
