— Подойди сюда…
— Нет.
Так он и знал. Поторопился, он слишком на нее давил. Но он не смог сдержаться. Там, где дело касалось Кэсс, он терял над собой контроль.
— Кэсс, пожалуйста, подойди и поцелуй меня.
— Фрэнк с соседями уже немного расчистили дорогу. Я думаю, нам пора двигаться дальше.
Сердце Бена болезненно екнуло. Еще никогда он не был так напуган. Во всяком случае, не в такой ситуации. Кэсс наверняка с ним не останется. Но самое главное, он понял, что никогда полностью не оправится от этого удара.
Кэсс появилась из-за занавески с Мерфи на руках и стала подкладывать дрова в печку.
Как это у нее хорошо получается, подумал Бен. И с Мерфи она неплохо управляется. Казалось, Кэсс с удовольствием выполняет обязанности по дому, и Бену это нравилось.
— Я выводила Мерфи на улицу на несколько минут, — сказала она, — а теперь, по-моему, он проголодался.
— Кэсс, прошу тебя, помолчи и посмотри на меня. На случай, если ты забыла, напоминаю: мы с тобой спали вместе вчера вечером. Теперь ты не должна относиться ко мне как к незнакомцу.
— Можешь покормить Мерфи, после того как поешь — ты ведь не ел со вчерашнего утра, а суп Генриетты такой вкусный — пальчики оближешь.
Бен вздохнул: придется играть в ее игру. А разве у него есть выбор?
— И что это за суп?
— Мясной с перловкой — его сварила жена Фрэнка. Они вчера так хорошо меня принимали, и… — Кэсс замолчала и принялась отрывать с блюдец оплывшие свечи, а потом, все еще держа на руках щенка, отнесла их в раковину, где стояла большая кастрюля с мыльной пеной. — Я отдала им апельсины, грейпфруты и орехи тоже. Надеюсь, ты не против. Надо же их как-то отблагодарить. Генриетта была в полном восторге и тут же принялась колоть орехи…
— Кэсс, уверяю тебя, ты поступила правильно. А теперь иди сюда.
Не отвечая, не глядя на него, Кэсс продолжала выбрасывать свечи и счищать воск с блюдец в кастрюлю. В очередной раз пройдя мимо Бена, она поставила на пол зажженный фонарь, который принесла из машины, и комната приобрела какой-то жуткий, потусторонний вид.
Бена все это начинало раздражать, однако он понимал, что, возможно, сейчас наступил самый важный момент в его жизни, и потому подавил в себе желание настоять на своем. Прошлой ночью он завоевал Кэсс ласками, использовав ее жажду любви, и не прочь был повторить попытку, но… неужели она чувствует к нему одно лишь половое влечение? Кэсс ни разу не произнесла: «Я люблю тебя». Он сам хотел сказать ей эти слова, однако его все время что-то отвлекало.
— Будешь суп?
Бен приподнялся на локте и посмотрел на нее многозначительным взглядом.
— Не стоит торопиться. Дороги-то, может, и расчистили, но еще темно, так что лучше немного подождать.
Кэсс вспыхнула и мельком взглянула на него, прежде чем отвернуться к плите. «А она не так уж ко мне и безразлична», — подумал Бен.
— Печка скоро протопится, но здесь будет тепло, по крайней мере до того времени, когда встанет Фрэнк. Он говорит, что хотя и на пенсии, но встает рано. Хорошо бы оставить им все фрукты, если ты не возражаешь, и записку.
Так как Бен не ответил, Кэсс повернулась и посмотрела на него в щель между занавесками.
— Ты будешь есть суп прямо там?
Бен был настолько сбит с толку этим монологом, что встал в полный рост, забыв про свою наготу.
— Надеюсь, горячая вода есть?
Заметив, что Кэсс покраснела и отвернулась, Бен удовлетворенно хмыкнул и принялся собирать свою одежду.
— Все еще нет. Хочешь, я согрею воды в кастрюле?
— Не беспокойся. Какой смысл хотеть то, что не можешь иметь?
— Там есть дезодорант и все остальное. Да не забудь свечку!
Когда Бен вернулся из ванной, тарелка с супом уже стояла на кофейном столике перед печкой, одеяла были аккуратно сложены в ожидании следующей стирки, а ящик возле печки наполнился дровами. Все было в идеальном порядке. Сама Кэсс с азартом рвала газеты и бросала клочки в коробку Мерфи, а щенок наблюдал за ее действиями, виляя хвостом. Точно так же, виляя хвостом, он встретил Бена.
Мерфи вырастет в великолепного пса, и это будет их с Кэсс первая собака. Во всяком случае, Бен на это надеялся. Кэсс упорно не поднимала на него глаз. Пока же Бен явно проигрывал, а проигрывать он не умел. Она сопротивлялась, отгораживаясь от него молчанием, а ему никак не удавалось взять инициативу в свои руки. Впрочем, вчера, когда Кэсс рассказывала о своих родителях и о том, что сейчас в их отношениях установилось шаткое равновесие, она выглядела такой несчастной, что Бен чуть не потерял самообладание. Нет, сегодня он не будет испытывать судьбу.
— Пойду укладывать вещи в машину, а ты пока приведи здесь все в порядок, — сказал он и тут же, едва Кэсс протянула руку за пустой тарелкой, поддавшись импульсу, встал и, схватив ее за запястье, с силой рванул в свои объятия. Кэсс посмотрела ему в глаза, и он прочел в них то, о чем они оба думали.
Она тоже сожалела о том, что сделала.
— Послушай, прошлой ночью все было замечательно. Мы не можем отмахнуться от этого просто потому, что время и место оказались не самыми подходящими. То, что с нами происходит, настолько необыкновенно, что это нельзя вот так взять и забыть. Ничего лучшего в нашей жизни уже не случится, я в этом уверен.
Кэсс тяжело вздохнула:
— Ты не учитываешь одного, Бен, — мы с тобой совершенно разные люди. Независимо от того, случилось это вовремя или нет, главного не изменить никогда.
Хотя слова Кэсс были полны горечи, она не только не попыталась вырваться из его рук, но даже не опустила глаз, и Бен припал губами к ее губам в отчаянном поцелуе. Довольно уговоров! Он будет настойчив и не станет терять время. С горячностью, удивившей Кэсс, он проник языком внутрь ее рта. Хотеть и не получить — это было не для него! Что бы она там ни говорила, он не верит в то, что их союз невозможен.
Из груди Кэсс вырвался тихий стон, и она словно нехотя прижалась к нему всем телом.
Благодаря исходившему от нее еле ощутимому, невероятно приятному аромату желание Бена только усилилось.
— Твои губы — чистый мед, — прошептал он, — и в моей постели ты тоже как сладкий золотистый мед.
Его рука скользнула ей под рубашку к застежке бюстгальтера; но прежде чем он успел сделать следующий шаг, она отстранилась и пристыженно опустила голову ему на плечо.
Бен еле сдерживался, чтобы не дать волю своему разочарованию и ярости. Все же он взял себя в руки и не отпустил ее.
— О, Бен! — Он почувствовал, как от слез намокла рубашка у него на плече.
«Сейчас она это скажет», — услышал Бен свой внутренний голос, такой спокойный, словно это говорил какой-то безучастный сторонний наблюдатель.
