— Мы не можем…
— Но как же…
— Нет, я не могу. Боюсь, что я похожа на свою мать. Она не бессердечная, Бен, просто не умеет жить нормальной, обыденной жизнью, у нее как-то не получается жить с людьми — ей постоянно необходимо мужское внимание. Когда-то она была красавицей — девочки всегда мечтают быть такими, — а теперь это печальная, стареющая женщина. Вот и я… такая же.
— Кэсс…
— Нет, Бен, если уж я решилась сказать об этом, тебе придется меня выслушать.
Вздохнув, он отпустил ее. Его охватило такое отчаяние, что он едва мог дышать, и лишь наблюдал, как Кэсс с отрешенным видом двигается по комнате. Мерфи, спотыкаясь, вперевалку ходил за ней, и отчего-то Бен воспринял это как насмешку.
— Совсем недавно, когда я в очередной раз пыталась установить хоть какие-нибудь отношения с родителями, чтобы знать, как жить дальше, мне вдруг стало ясно, что в душе у моей матери пустота, которую все время надо чем-то заполнять. Как бы много я ни пыталась давать ей, этого было недостаточно. Тетя Мэвис всегда говорила мне, что у моей матери независимый характер, поэтому еще маленькой девочкой я решила, что, когда подрасту, мама возьмет меня к себе. Потом, с возрастом, я научилась быть как можно более независимой от людей, но мама по-прежнему меня избегает.
Бен хотел что-то возразить, но Кэсс жестом попросила его помолчать.
— Пробыв некоторое время у отца, я поняла, что должна оставить своих родителей в прошлом и вообще всю эту часть своей жизни и начать все сначала: в конце концов, я тоже человек, и мне нужно свое место, свой дом. Вот только пока я не знаю, готова ли к этому. — Она посмотрела на Бена так. словно умоляла его понять ее. — У меня еще не было времени попытаться соединить с кем-нибудь свою жизнь, и если это вдруг не получится, я не хочу, чтобы кто-то за это расплачивался своей болью. Я знаю, что это такое, и никогда не причиню боль другому живому существу. Тем более тому, кого полюблю. Так что если я сегодня улечу обратно в Майами, не звони мне, ни к чему хорошему это не приведет. Слишком быстро все произошло. Честно говоря, я сомневаюсь, что когда-либо буду готова к продолжению.
Вот и все, подумал Бен. И это несмотря на ее почти прямое признание в том, что она любит его. Какой тут может быть ответ? Несчастный вид Кэсс означает только одно — он должен отпустить ее. Она сама решит в свое время, как ей жить дальше.
— Я соберу вещи и пойду разогревать мотор, — сказал Бен. — Ты все еще хочешь, чтобы я сел за руль?
Она кивнула, но ее взгляд был печален.
— И вот еще что. — Он должен был это сказать. — Посмотри правде в лицо! Мне кажется, ты отлично понимаешь, что такое настоящие отношения между людьми. Это совершенно естественное желание — иметь настоящих родителей, свой дом. У тебя не было ни того, ни другого, но была мечта — мечта маленькой печальной девочки иметь такую семью, о которой она читала в книжках.
Возможно, его слова прозвучали слишком прямолинейно. Ему не хотелось причинять ей боль, но он тоже страдал. Кэсс продолжала бороться с судьбой, и, значит, теперь от последствий этой борьбы будет страдать он, даже живя вдали от нее.
Бен принялся собирать вещи, почти физически ощущая приближение часа их разлуки.
Спустя четверть часа они уже были в пути. Вокруг стояла кромешная тьма, так что лимузин показался обоим старым добрым другом. Медленно, дюйм за дюймом, они проехали по дорожке от дома Фрэнка и выехали на заснеженное шоссе. Как и предсказывал Бен, небо было ясное и на дороге — ни одной машины.
Тем более удивительными оказались у поворота на Кейро снопы яркого света, видимо, предупреждавшие об аварии впереди.
— Что там? — спросила Кэсс, прерывая неловкое молчание.
— Не знаю. Похоже, какая-то машина свалилась в кювет.
Бен притормозил, и тут они увидели, как двое мужчин в свете фар пытались вытащить из кювета грязно-белый седан.
— Бен, это Бобы!
— Эй, Бен! — Улыбаясь во весь рот, к ним подошел Боб Селлерс. — Где вы были? Мы потеряли вас еще вчера утром, когда начался снегопад… Погодите минутку…
Однако Бен не останавливался, хотя ехал достаточно медленно, чтобы Боб мог бежать рядом.
— Вы что, не собираетесь помочь нам выбраться?
— Да пошел ты… — отрезал Бен. Перед тем как закрыть окно, он не отказал себе в удовольствии отсалютовать Бобу Селлерсу. Кэсс заерзала на сиденье.
— Бен, неужели ты им не поможешь?
— Черта с два!
— А тебе не кажется, что ты ведешь себя как ребенок?
— Нет, не кажется — у них в машине есть телефон, и они без труда могут вызвать подмогу. Просто им потребуется много, очень много времени, чтобы выбраться.
Больше говорить было не о чем. Может, это и к лучшему, думал Бен, заставляя себя сосредоточиться на заснеженной дороге, сверкающей в ярких лучах фар.
Он вел машину почти четыре часа, не отрывая взгляда от дороги и не проронив ни единого слова. На подъезде к Сент-Луису снега было меньше, так как дорогу все время расчищали, и тут Бена стали одолевать воспоминания о том, что произошло за последние два дня. Он потерпел самую катастрофическую в своей жизни неудачу, но до сих пор отказывался признать себя побежденным, хотя понимал, что был чересчур самоуверен и не сумел вовремя остановиться. Если Кэсс слишком упряма, то он не в меру напорист, но ему нравилась борьба. На сей раз он принял вызов молчаливой упрямой женщины, сидевшей рядом с ним, женщины, в которую он все больше влюблялся.
Когда они уже подъезжали к пригороду Сент-Луиса, из-за горизонта показалось солнце, предвещавшее хороший ясный день. Под его лучами засверкал снег, налипший, словно взбитые сливки, на ветви деревьев. Кэсс никогда не видела такой красоты. Все вокруг — леса и холмы, пестрые фермерские поля, даже дорога, то поднимавшаяся в гору, то спускавшаяся вниз, — стало вдруг необыкновенно живописным.
Для большинства людей, думала Кэсс, этот четверг станет самым обычным днем, но только не для нее, и тут не поможет даже великолепный пейзаж за окнами лимузина.
Кэсс попросила Бена снять ей комнату в мотеле при аэропорте. На свой самолет она опоздала, но Фейт уже заказала ей билет на следующий рейс, а также договорилась с тетей Мэвис об отправке лимузина.
Все предусмотрено. Все кончено. Страдания начнутся потом. Глядя на карту, Кэсс неожиданно заметила, что они свернули раньше, чем доехали до поворота на шоссе 270.
— Бен. — После четырехчасового молчания у нее пересохло в горле, и голос звучал хрипло. — Зачем ты свернул на 44-е? Ведь аэропорт…
— Мы едем на запад, Кэсс.
— На запад?
