оказаться рядом с Лией.
— Пойдемте, я вас провожу. Если результаты не успеют прийти, тогда вам придется покинуть палату во время родов…
Я перебиваю, не давая ей закончить мысль.
— Деньги не имеют значения. Сделайте так, чтобы все пришло.
Она кивает.
Меня переодевают в халат и шапочки. Тщательно мою руки, и резко открываю дверь в палату к Лие, сгорая от нетерпения. Мое сердце пропускает глухой удар, потому что вижу лежащую Лию на койке, обмотанную какими-то проводами, приборами и капельницей. Она удивленно смотрит на меня, а я подхожу к ней, сажусь на колени около кровати, обнимая рукой ее за ноги. Сердце стучит как бешеное…
Лия
Я замираю, несмотря на участившиеся схватки, потому что Марат падает ко мне в ноги, обнимая их. Я боюсь пошевелиться, вообще не понимая, что сейчас происходит. Что он тут делает? Зачем пришел? Тысяча вопросов в голове. Мой голос пропал, я просто не могу произнести ни слова. Просто не свожу с него глаз, а он с меня. Между нашими взглядами будто происходит диалог.
— Как ты? — первым отмирает Марат.
— Не знаю, — честно отвечаю я, прикрывая глаза. Не могу я ему жаловаться насколько мне сейчас больно.
— Что-то не так? Зачем эти провода? Капельница? Малышке ничего не угрожает? — я слышу в его голосе тревогу, и от этого в груди разливается приятное тепло.
— О! Нет. Это, — указываю на живот, — КТГ. Доктора слушают сердцебиение малышки, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. А капельница с окситоцином для стимуляции родов.
Марат непонимающе смотрит на меня. Я понимаю, что стоит пояснить.
— У меня отошли воды, но схватки не начинались, не было родовой деятельности. А капельница поможет этому процессу.
Лицо Марата расслабляется, а меня скручивает схватка, но я не могу сесть, надо доделать КТГ. Хватаю руками изголовье кровати, я закрываю глаза и начинаю молиться. Человек устроен так странно, когда ему страшно и больно, он начинает верить с Бога. В такие минуты мы готовы на всё, лишь бы боль ушла, лишь бы кто-то помог, кто-то забрал частичку боли себе. Молитва мне помогает, отвлекает хоть немного.
Боже, как же больно! Неужели будет еще хуже? Я пытаюсь вспомнить, как дышать правильно, чтобы стало легче. Вдох-вдох-выдох? Или глубокий вдох, глубокий выдох? Мои мысли путаются. А вся полезная информация вылетает из головы (а ведь я просмотрела десятки видео про дыхание и роды!). В этот момент схватка ослабевает, знаю, что у меня есть небольшая передышка. Переключаю внимание. Сейчас я понимаю, что Марат гладит мои ноги, приговаривая:
— Всё будет хорошо, девочки мои! Всё будет хорошо!
Мое сердце пропускает удар от его «девочки мои». Острая боль прознает не только мой живот, но и мое сердце. Больше полугода мне понадобилось, чтобы оправиться. И снова он врывается вихрем в мою жизнь, сметая все привычные устои моей жизни. Замечаю его обеспокоенный взгляд. Знаю, что успокаивает он не только меня, но и себя. Знаю, что не должна реагировать на него. Знаю, что его вообще здесь не должно быть! Мне нужно его прогнать отсюда, ему тут не место! Но я малодушничаю. Не могу этого сделать. Мне плохо, и он мне нужен. Как никто другой.
— Если бы я мог забрать твою боль себе, я бы, не раздумывая, это сделал, — говорит шепотом Марат. Его глаза стали будто светлее, в которых я могу прочитать боль.
В этот момент я верю ему. Хочу верить. Я протягиваю свою руку к нему, которую он берет в свои теплые ладони.
— Боже, Лия, твои руки же ледяные! — вскрикивает Марат, беря обе мои ладошки в руки, начинает на них дуть своих горячим обжигающим дыханием.
— Они всегда ледяные. Просто у меня такое кровообращение, — оправдываюсь я, но Марат не выпускает из своих тёплых рук мои холодные.
Я прикрываю глаза, не веря, что в самый важный момент моей жизни он рядом. Насмешка судьбы. Я пытаюсь себя одернуть, пытаюсь напомнить, что нельзя, нельзя сближаться! Я не могу ему доверять! Помни это, помни, Лия! Но я растворяюсь в этой ласке и заботе.
— Так-так, что тут у нас! Давайте посмотрим! — подходит доктор ко мне, проверяя результат КТГ, — давай-ка это снимем. Внимательно изучает результат, и довольно кивает. Я понимаю, что с малышкой все в порядке, мне не о чем беспокоится.
Доктор ловко убирает оборудование, следом заходит медсестра, убирает капельницу, а я наконец-то могу встать, чтобы хоть немного облегчить свое состояние. На время осмотра Марат покидает палату.
— Все хорошо. Раскрытие пять сантиметров. Приду через час проверить, — весело сообщает доктор.
— Еще час? Не могу в это поверить! — я говорю полушепотом.
— Да, мы верными шагами идём к нашей цели. Твоя девочка на половине пути. Придётся потерпеть, — говорит доктор с добротой.
Еще час! Боже мой, я не выдержу! По моим щекам стекают непроизвольные две одинокие слезы. Опять схватки! Они усиливаются, а я уже не могу себя сдерживать, начинаю тихо стонать. Встаю на четвереньки, упираясь локтями в кровать. В этот миг чувствую теплые ладони на моей спине, Марат медленно массирует мне поясницу.
— Доктор сказал, что я так смогу немного помочь, — говорит Марат тихо, как будто оправдывается.
Мне правда становится капельку легче переживать новую схватку. Мое сердце полно благодарности.
— Спасибо, — на большее у меня нет сил. Но я действительно ему благодарна всем сердцем, что сейчас я не одна. Зачем он это делает? Не знаю, и сейчас это неважно. Главное он тут, а мне как никогда нужна ласка и забота.
Сейчас мне нужно родить, сейчас мне необходимо думать о моей доченьке! Я выдержу, девочка моя, как бы мне не было больно!
Следующие два часа проходят как в тумане: Марат возится со мной, делает массаж, приносит лёд, воду, согревает мои руки, гладит по голове, пытается меня отвлечь разговорами и шутками. Я пытаюсь ему отвечать, даже смеяться над его шутками. Из него льется настоящий «словесный понос», но это, как ни странно, помогает. Не смотря на все старания Марата, для меня все ощущения слились в один поток боли, которая выходит уже за грани моего понимания, поэтому, мне кажется, что мозг периодически отключается, чтобы облегчить свое состояние. Боль, забота, волнение, опять боль, любовь — всё слилось в один большой ком эмоций, ощущений и переживаний.
Схватки становятся все чаще, а боль от них все сильнее. Я знаю, что надо терпеть, но на очередном осмотре во время схваток, вскрикиваю. Я готова лечь
