— Хочешь, не хочешь, — пристально смотрю на Марата. — Мне пофиг! Поправляться будешь или с желудком и кишечником захотел помучиться?
Не отрываю от своего мужчины внимательного взгляда. Пусть думает, что хочет, но я заставляю его поесть!
Наркоз для кишечника крайне опасен, знаю не понаслышке. Если Марат не хочет загреметь еще раз на стол к хирургу, то будет есть то, что даю ему я.
За моей спиной раздается тоскливый вздох. Делаю вид, что не слышу. Ставлю нарезанный кубиками хлеб в духовку. Мне сухарики нужны.
Меня на жалость не возьмешь. Закаленная уже.
— Суровая ты женщина, — произносит Давид.
За своими переживаниями я даже не заметила, как он вошел на кухню. Мужчина без спроса открывает коробку, берет оттуда кусок ароматной и еще не до конца остывшей пиццы, откусывает кусок.
— Ммм, — закатывает глаза от удовольствия. Дразнит нас. Зараза! — Невероятно вкусно! Пепперони, томаты, расплавленный сыр. А запах, — с шумом втягивает воздух ноздрями. Недовольно щурю на него глаза.
Сволочь он! Самая настоящая!
— Чем стоять и строить мачо, лучше бы еды заказал, — кидаю в его адрес шпильку. — На всех!
— Тебе надо, сама и заказывай, — говорит равнодушно. Не обращает ни малейшего внимания на мой выпад.
От наглости и нахальства не нахожу нужных слов.
— Дава, Ася права, — вмешивается Марат. С благодарностью перевожу на него внимание. — Дети в доме, женщины, — начинает перечислять. — Им нужно нормально питаться. А не дрянь всякую жрать.
— Так в чем проблема? — останавливается напротив стола. Поочередно открывает одну коробку за другой. — Заказывай. Парни все привезут.
Давид берет еще пару кусков пиццы и выходит из кухни. Ведет себя так, словно он все решил. Мда…
Смотрю ему в спину и качаю головой. Гад он! Самый настоящий!
— Отличный у тебя брат, — киваю в сторону уходящего мужчины. — Сочувствие его конек, — бросаю колкость. Промолчать никак не могу.
Это ж каким нужно быть засранцем, чтобы дразнить пиццей голодного в послеоперационный период? Неужели Давид настолько туп, чтобы не понимать этого?
Или настолько себя любит? И ставит превыше других…
Нет. Мне не понять! Мотивы и поступки этого мужчины так и остаются загадкой.
— Он не со зла, — произносит Марат. — Скажем так. Дава немного своеобразный, — тщательно подбирает слова.
— Ну если только совсем чуть-чуть, — усмехаюсь с горечью. — Ладно, ешь давай, — ставлю перед оголодавшим Маратом кружку с горячим куриным бульоном и тарелку с сухариками. У мужчины загораются глаза. — На них, — показываю на засушенный хлеб. — Не налегай! — произношу строго. Он только и успевает кивнуть, отпивая глоток бульона. Довольно щурится.
— Вкусно! — заявляет удивленно.
— А то! — с облегчением смеюсь. — После стольких дней голодовки! Ты сейчас будешь заново открывать вкус еды.
— Думаешь? — ухмыляется.
— Уверена, — лучезарно улыбаясь сажусь напротив. Себе тоже сделала бульон. Если уж поддерживать любимого, то во всем.
Глава 37
Глава 37
Марат
Тело ломит, мышцы болят. Голова вообще дурная. Но я ни на секунду не позволяю себе расслабляться. И так уже достаточно времени в кровати провел!
Спускаюсь в подвал. Там находится в заточении некогда мой близкий друг. Тот, кто прикрывал мою спину, а после стал врагом.
— Привет, — захожу в камеру к Маку. Он волком смотрит на меня.
— Не сдох, — выплевывает с разочарованием.
— Как видишь, — отвечаю ему. Беру стул, сажусь напротив.
Мак продолжает полулежать на кровати. Он не двигается, смотрит на меня с презрением. Если бы можно было убить взглядом, я был давно мертв.
Удивительно, что Давид разрешил принести сюда минимум для нормального существования. Кровать, стул, ведро. Даже воду в пластиковой бутылке.
Охренеть! Мой брат проявил человечность к врагу.
— Что надо? — Макар спрашивает не скрывая своей ненависти. Мне совершенно не нравится его тон, но поделать ничего не могу. Сентименты остались в прошлом.
— Поговорить, — коротко бросаю.
Внимательно слежу за каждым движением бывшего друга. Мак крайне опасный враг.
— Зря время не трать, — произносит с горькой ухмылкой. Его слова пропускаю мимо ушей.
— Зачем Ахметов отправил тебя? — впиваюсь в Макара взглядом. Мне нужно услышать развернутый и полный ответ.
В том, что Макар пришел в мой дом не по собственной инициативе, уверен на все сто. Он никогда бы так глупо не подставился.
Если бы целью Мака был я, то он придумал более изощренный способ свести счеты. Такой, чтобы у меня шансов выжить не оставалось. А раз он сам пришел, то дело здесь не только в мести.
— Не твое дело, — щурит глаза. Они наполнены гневом.
— Ты пришел в мой дом. Едва не лишил меня жизни, — произношу твердо и четко.
— Жаль, что брату удалось вытащить тебя, — перебивает нагло смотря мне прямо в глаза.
Сожалеет, что не удалось лишить меня жизни. Он бы с удовольствием попытался еще раз, но знает, что за нами следят и одного резкого движения хватит, чтобы он сам никогда уже не вышел отсюда. Макар хоть и сволочью стал, но жизнь он любит. Боится.
Игнорирую выпад. Я не приближусь к нему. Может даже не стараться. Мне есть ради кого и чего жить.
Мак в отличной форме. Давид хоть и постарался, но не настолько, чтобы вывести Макара из строя. Он помят. Я же сейчас объективно гораздо слабее. Если будет стычка, то проиграю.
Каждый из нас это прекрасно понимает. Поэтому все усилия Макара сейчас направленны на выведения меня из спокойного состояния, ему нужно, чтобы я сорвался. Чтобы кинулся на него.
А мне нужно добиться ответов на свои вопросы. И пока я их не получу, то не отстану.
— Поверь, если бы я не выкарабкался, — не отрываю от бывшего друга глаз. — Тебя отправили следом. Весьма изощренным способом, кстати, — подмечаю как ни в чем ни бывало.
— Да и посрать, — отмахивается от угрозы. — Мне незачем больше жить.
— Уверен? — приподнимаю бровь.
Однажды, после смерти жены, Мак сорвался. Провел одну весьма горячую ночь с моей младшей сестрой. После которой она залетела.
Оля была напугана до смерти, пришла ко мне за помощью. Плакала, просила денег, чтобы сделать аборт. Я не позволил. Настоял, чтобы сестра родила.
Теперь я им помогаю. Но Макару не говорю. Оля очень просила, чтобы мой старый товарищ ничего про нее и детей не узнал.
Прости, сестра, но дальше скрывать твою тайну не выйдет. Макар должен знать, пока не погубил и вас, и себя.
— Ты хочешь подкинуть мне новую цель в жизни? — произносит с горькой усмешкой. — Али больше нет. Все остальное меня не интересует.
— Даже дети? — прости, сестра, но Мака нужно вытаскивать. Пока он окончательно в болоте не потонул.
— Какие дети? — не понимает. Приподнимается на локтях. — Какого хрена ты несешь?!
— Твои дети, — смотрю на него не моргая. Наслаждаюсь шоком, написанным на его лице.
— Нет у меня детей! — взгляд Мака пылает. Он ведет себя как раненый дикий зверь.
— Есть, — парирую. — Представь себе! У тебя их аж двое!
— Не неси чушь! — рычит. Садится на кровати.
Он плохо контролирует свою ярость. Мака трясет. Слишком много эмоций.
Оно мне и надо. Я должен окончательно вывести его из себя.
— Если была чушь, то тебя б уже в живых давно не было! — продолжаю давить. Я задел Мака за живое. Теперь должен добить. — Нахрена тебя Ахметов отправил ко мне?! Что ему нужно?
— Баба твоя! — выплевывает со злостью.
— Помимо нее, — напряжение зашкаливает. — Что ему нужно? Что он, твою мать, знает?
— Разбирайся с ним сам, — берет свои эмоции под контроль. Ложится, отворачивается к стене. — Меня в это дело не втягивай.
Поднимаюсь со стула. Делаю пару шагов по направлению к бывшему другу, останавливаю себя. Очень хочу взять и вытрясти всю дурь из головы Мака, но понимаю, что толку не будет.
