— Не молодой — это сколько? — не выдерживаю я.
— Мне тридцать шесть, — снова со вздохом отвечает Макс, но глаз не открывает.
Ха, мой муж и в лучшие годы больше двух раз не мог, да и то с перерывом в минут тридцать. А этот — минут пять отдыхал, и на тебе.
— Ты таблетки пьешь? — не задумываясь, спрашиваю я. — Для потенции?
Максим начинает смеяться так, что моя голова подпрыгивает в такт. Он, наконец, открывает глаза и, повернув ко мне голову, с нежностью во взгляде тихо произносит:
— Ты — моя таблетка.
Все, занавес! Если бы сейчас на мне были трусы, то они бы стали мокрыми, как трава после дождя!
Прижимаюсь к Максу и целую его. Нежно, трепетно, так, чтобы он понял, что его слова много значат для меня. Он отвечает мне, и вот уже его язык посылает сигналы по моему телу. Возможно, это бы снова переросло в бурный секс, если бы не вмешался мой живот и громким звуком не оповестил, что хочет есть.
— Кажется, мы забыли накормить дракона, — шутит Макс и, звонко шлепнув меня по заду, начинает вылезать из постели.
Как же он хорош! Несмотря на спустившиеся сумерки, я прекрасно вижу мышцы, перекатывающиеся при каждом его движении, и тело без единого грамма жира. Черт, кажется, у меня начинают развиваться комплексы. Я, конечно, сама в хорошей физической форме, но до уровня «Бог» мне еще качать и качать!
Поднимаю свое платье с пола, но надевать мне его не хочется. Рядом лежат брюки и футболка Максима. По привычке, все поднимаю и аккуратно складываю на стуле.
— Что ты делаешь? — с улыбкой спрашивает Макс.
— Мне, наверное, нужно вернуться на виллу за чистыми вещами, — неуверенно бормочу, поднимая свои трусики с пола.
Максим подходит ко мне и, обняв, крепко прижимает к себе. Это так приятно, так волнующе, что я тут же решаю, что, возможно, не так уж и сильно нуждаюсь в чистой одежде.
— Я не хочу, чтобы ты отсюда уходила, — безапелляционно произносит он, уткнувшись лицом в мои волосы.
— Но мне нужна одежда, — пытаюсь взывать к его разуму.
— Нет, ты ошибаешься, — глядя мне в глаза, Максим наклоняет голову и целует меня. — Тебе не нужна одежда.
«Ну, может, все-таки и не нужна», — тут же решаю я, но из чувства противоречия ворчливо спрашиваю:
— Может, и кормить меня не надо? Я, что, попала в сексуальное рабство?
— Именно! Попала! — смеется этот несносный демон, но, видимо, смилостивившись, продолжает, — но кормить тебя непременно нужно!_______________Ваша Лёка ❤ Всех обняла))
Глава 24
Мы сидим за столом с нашим совершенно остывшим ужином, абсолютно голые и, устроив что-то типа викторины, задаем друг другу вопросы.
— Ты женат?
— Был, четыре года в разводе.
— Дети?
— Нет.
Хм, ладно, твоя очередь.
— Итак, ты сказала, что твой муж был твоим единственным мужчиной. Почему так произошло?
Я задумываюсь, а после, отпив вино из бокала, отвечаю:
— Ну, мой дедушка был очень известным профессором философии и психологии, который любил как бы препарировать души своих учеников. Я была его любимицей, поэтому он препарировал меня чаще других.
— Прости, не понимаю, — отвечает Макс, очень внимательно за мной наблюдая.
Улыбаюсь ему, но все же продолжаю.
— Моя мама — его единственная дочь, и у него были на ее счет грандиозные планы. Она выросла и, как практически любой ребенок, пошла своей дорогой, несколько разочаровав моего деда. Но потом родилась я, и он все свое внимание переключил на меня.
Замолчав, я с тоской вспомнила наши вечера с дедушкой и ту пустоту, что я ощутила, когда он умер.
Засунув в рот ломтик карамболы, я вспоминаю об отзывах туристов, которые читала перед поездкой, и, с подозрением уставившись на Макса, резко меняю тему:
— Я читала, что на Сейшелах проблемы с провизией, — и, прищурив глаза, с сомнением спрашиваю, — где ты взял мясо?
В ответ слышу лишь громкий смех. Макс продолжает смеяться и закрывает лицо рукой, словно мой подозрительный вид вызывает у него лишь безудержное веселье. Наконец, он убирает руку и с улыбкой, но честно отвечает:
— Это очень дорогой отель, Лиза.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
Черт, надо будет еще раз тряхнуть Васю по поводу этой поездки. Уж больно все как-то сомнительно. Да и бизнесмена нашего я даже не видела. Странно все это.
— О чем ты думаешь? У тебя такой уморительный вид.
— О том, что нужно поговорить со своим другом по поводу этой поездки, — строго отвечаю я.
Максим замолкает и отворачивается, словно о чем-то задумался, но потом снова поворачивается ко мне и со своей дьявольской улыбкой произносит:
— Может, наполним ванную, и ты продолжишь свой рассказ о препарировании душ?
Он так смотрит, что у меня карамбола застревает в горле. Слегка прокашлявшись, я утвердительно киваю головой.
Ванная так ванная.
— Господи, Лиза, почему вода такая горячая? — скрипучим голосом спрашивает Максим, опускаясь в огромную лохань и притягивая меня к своей груди.
Я удобно устраиваюсь между его ног и с удовольствием вздыхаю.
— Потому что я люблю горячую воду.
— Да с меня сейчас вся кожа слезет, — продолжает жаловаться Макс, глядя на свои сморщенные кончики пальцев. — Вот видишь, уже все сморщилось.
— Вообще все? — спрашиваю смеясь.
— Ах ты, маленькая нахалка! — Максим легонько щипает меня за зад. — Хотя бы вытащи потом мою отвалившуюся от костей тушу на сушу.
— Да, капитан! — скандирую я.
Макс снова смеется, а потом, легонько чмокнув меня в макушку, просит:
— Ну, продолжай.
— Да нечего особо продолжать. Дедушка, усвоив прошлые ошибки, позволил мне выбирать свой путь самой. Но планомерно, осознанно забивая мою голову именно тем, что, по его мнению, я должна была знать и делать. Это как эксперимент. К шестнадцати годам я не могла помыслить ни о чем, кроме журналистики. А еще о том, что принцы и рыцари на белых конях существуют. Их нужно только встретить и быть им верными до гробовой доски, — с тоской в голосе заканчиваю свой рассказ.
— Это интересная позиция, — с сомнением бормочет Макс.
Хмыкаю и прижимаюсь сильней к его груди.
— Да, но никогда ты не можешь отличить, где принц, а где иллюзия. Обидно, знаешь ли, потратить десять лет жизни, а потом вдруг осознать, что сама только в этом и виновата.
— Лиза ты не в чем, не виновата, — жестко говорит мне Максим.
Оборачиваюсь и смотрю на него.
— Нет, виновата. Как ты не понимаешь?! Виновата, что столько времени я потратила на обман самой себя. Если бы я восемь лет не внушала себе, что все наладится, то, возможно, уже была бы счастлива с другим мужчиной. И мой муж мог тоже найти жену, которая… ну, не знаю… — запинаюсь я, — которая бы тоже любила лошадей.
— Лошадей? — удивляется Макс.
— Не спрашивай, — машу рукой и снова прижимаюсь к нему спиной.
— Лошадей, — шепчет Макс, словно пытаясь себе что-то представить. — Ладно, не буду.
Начинаю хохотать и тихо добавляю:
— Вот и молодец.
Мы мокнем в этой огромной ванне еще минут пятнадцать, после которых Максим просит пощады. Я проявляю благородство и позволяю ему выйти. Он, конечно же, решает, что обязательно должен отомстить. Подхватив меня под подмышки, вытаскивает из лохани и тащит в душ. Включив ледяные струи, которые обрушиваются на нас с потолка из тропического душа, он блаженно закрывает глаза. Я визжу и пытаюсь ретироваться, но Макс прижимает меня к себе и начинает целовать. Мне было холодно лишь мгновение назад, и вдруг, словно по волшебству, я перестаю обращать внимание на холодные струи, стекающие по моему обнаженному телу.
Его поцелуи снова разжигают во мне желание, и я со стоном прижимаюсь к нему сильнее. На этот раз нет особых прелюдий. Макс просто подхватывает меня под ягодицы, прижимает к стене и, не переставая целовать, быстро входит в меня. Урчу от удовольствия и, вцепившись в его плечи, принимаю толчки. Мне начинает казаться, что Максиму даже уже не нужно стараться, чтобы возбудить меня. Я — словно петарда, которую стоит лишь поджечь, и она сразу взрывается. Он хрипло шепчет мне на ухо «Кончай», и я, укусив его за плечо, рассыпаюсь на кучу осколков. Макс тут же следует за мной и на трясущихся ногах медленно спускает меня на пол.
