Мне невольно вспомнился Ник – Ник и его платоническая любовь к Перл. Действительно, какие могут быть шансы против того, чего еще не было? По-моему, никаких.
– Джесси, мне очень жаль.
Он запустил пальцы в волосы.
– Она сама не знает, чего хочет: вернулась ко мне, тут же снова ушла. Собиралась вернуться еще раз, а потом сказала, что не готова.
– И что, интересно, в такой ситуации значит «готова»?
Джесси пожал плечами:
– Шерил и я… мы вместе со второго курса. Она тоже училась в МТИ – на ботаника. Я даже вынес два отвратительных занятия на грядке, лишь бы побыть рядом с ней… Наверное, тяжело сохранить отношения, когда сохраняешь их так долго.
Я снова взяла бутылку и прижала горлышко к губам, не зная, что ответить. Мне хотелось потрепать его по плечу и сказать, что все будет хорошо, но я понятия не имела, так ли это, поэтому просто поставила бутылку на место и посмотрела вверх, на звезды.
– М-да, – протянула я, – умеешь ты заставить взглянуть на свои проблемы со стороны.
Его снова разобрал смех, и я засмеялась вместе с ним.
– Рад помочь, – проговорил Джесси. – Но я бы на твоем месте особо не зазнавался.
– Почему?
– Я-то знаю, чего хочу, просто еще не придумал, как этого добиться.
Меня подмывало спросить, чего же, собственно, он хочет: вернуться к Шерил? Помочь Джуд? Но прежде чем я успела открыть рот, Джесси продолжил:
– А вот тебе, Энни Адамс, до этого еще далеко.
Я хотела возразить, что отлично знаю, чего хочу: остаться с Гриффином и начать в Уильямсберге новую жизнь. Но в моей одурманенной бурбоном голове имя «Гриффин» почему-то превратилось в «Ник», и я сочла за лучшее промолчать.
– Ты вот о чем подумай, – снова заговорил Джесси, опять беря в руки бутылку. – Может, ты оказалась в этом положении не от отчаяния, а потому, что наконец-то начала осознавать, кто ты такая на самом деле?
Прежде чем я успела ответить, Джесси наклонил бутылку в мою сторону и сказал:
– Добро пожаловать в омут.
На следующее утро меня разбудил телефон. Звонил он так отчаянно, что было ясно: это далеко не первый звонок. Далеко не первая попытка со мной поговорить.
Голова кружилась от бурбона и бессонной ночи. Я потянулась к трубке, постепенно начиная осознавать, что происходит: я лежу в постели одна, белье на половине Гриффина даже не смято, а фотографии больше не разбросаны по полу.
Внезапно бурбон всколыхнулся у меня в желудке, грозя вылиться наружу не с того конца, и какое-то время я могла только лежать не шевелясь и ждать. Телефон, слава богу, затих. А потом зазвонил снова. Я не сумела сообразить, как заставить его замолчать по-другому, поэтому сняла трубку.
– Алло!
– Ты готова спеть для меня?
– Что?
– Думаю, подойдет песня Бетт Мидлер про невоспетого героя, который не дает твоим крыльям опуститься[13]. Впрочем, если тебе больше по вкусу девица, которая победила в «Американском идоле», можешь исполнить ее хит про звездный час[14].
Это был Питер. Питер, несравненный редактор и мой бывший начальник, перечислял попсовые песни, безбожно перевирая текст.
Я прикрыла глаза рукой, пытаясь унять головокружение.
– Питер, у меня так кружится голова, что я с трудом тебя слышу. Можно я перезвоню попозже?
– Ну уж нет! Я и так битых два часа пытаюсь до тебя дозвониться, чтобы сообщить отличную новость. – Он выдержал театральную паузу. – Твое увольнение отменяется!
Я убрала руку с лица:
– Что?
– В твое отсутствие произошел настоящий бунт. Ну, «бунт» – это, пожалуй, громко сказано, но главное, что тебя просят вернуться. Тебя и меня. Все благодаря небольшому бунту и кое-каким ловким махинациям с моей стороны. Несокрушимые Питер и Энни снова в седле!
– Просто поверить не могу!
– И не ты одна! Но слишком сильно не радуйся: «Сто открытий» по-прежнему пройденный этап, по крайней мере в их теперешнем виде. Калеб Второй хочет, чтобы колонка о путешествиях выходила в режиме реального времени и стала более интерактивной. В чем это будет выражаться, еще предстоит решить. Но как бы там ни было, одна перемена точно к лучшему: тебе повысили зарплату.
– Правда?
– Даже не спрашивай, как мне это удалось. Но на всякий случай имей в виду, что один провинциальный журнал под названием «Нэшнл джиографик» предлагал тебе возглавить свое африканское представительство.
– Угу…
– Любовь моя, подробности обсудим позже, а пока просто знай, что я выхлопотал для тебя контракт на три года, прибавку в размере тридцати трех процентов и полную медицинскую страховку. В обмен от тебя хотят большей вовлеченности: ты должна помочь газете упрочить присутствие на рынке путешествий, что бы это ни значило. Есть только одно маленькое «но»: у них мания контролировать каждый шаг подчиненного, поэтому придется переехать в Лондон. Жилье тебе предоставят, пока не акклиматизируешься. Все-таки в том, чтобы твою газету поглотила огромная корпорация, тоже есть свои плюсы.
– Подожди секунду… что значит «Лондон»?
– Любовь моя, если ты не знаешь, что значит «Лондон», я не уверен, что стоило так за тебя бороться.
Я молчала – а что еще мне оставалось?
– Я ведь живу в Массачусетсе, – сказала я наконец.
– Я знаю, что ты живешь в Массачусетсе, но «Беккет-Медиа» жаждет развивать свое европейское представительство. Даже меня собираются туда ненадолго отправить. У тебя был выбор: получить работу с предоставлением жилья в Лондоне или в Берлине. Мне показалось, что до Берлина ты еще не доросла.
– Большое спасибо.
– Ну, это же не навсегда. И потом, ты можешь ездить домой на выходные, правда?
– Из Лондона?!
– Значит, в отпуск. Или на праздники.
– Питер…
– Это уникальный шанс. Такой дается только раз в жизни.
– А как же «Время собирать камни и время разбрасывать камни»? Как же твоя речь о том, что я утратила интерес к колонке? Ты ведь сам сказал, что мне пора двигаться дальше!
– Да я готов был что угодно сказать, лишь бы тебя утешить! И вообще, это же Лондон! Ты обожаешь Лондон. А когда они поймут, какой ты бесценный кадр, мы потребуем перевести тебя обратно в Америку. Всего шесть месяцев, и ты снова в Фермтауне. Самое большее – девять.
– Питер…
– Фермберге?
– Не могу, Питер… сейчас не могу…
– Можешь.
Я покачала головой, словно он меня видит, а потом выпалила правду, чувствуя, как в желудке все переворачивается:
– Сейчас я могу только одно – положить трубку…
* * *
Через час я стояла на пороге ресторана. Я понятия не имела, как реагировать на звонок Питера, зато точно знала, что должна увидеться с Гриффином – загладить или хотя бы попытаться загладить свою вину и объяснить ему, что со мной происходит. И тогда, быть может, я и сама смогу в себе разобраться.
