- Ты в порядке? - Диана внимательно осмотрела ее лицо. Блейн была очень бледной.
- Да… - она посмотрела вниз на документы. - Прости, Диана… но я не смогу сегодня пообедать с тобой, я занята, - сейчас она выглядела так, как будто уже больше контролировала себя.
- Ты плохо выглядишь. Ты точно в порядке?
- Диана, я в порядке. Просто очень занята, - она вздрогнула, перебирая бумаги. - Может, мы завтра пообедаем вместе, если ты все еще будешь в городе.
Диана улыбнулась.
- На самом деле, это даже лучше. Тогда завтра в обед, ладно?
- Да, прекрасно! Где? - Блейн открыла записную книжку, чтобы добавить обед в свое расписание.
- Как насчет Sadrine's Bistro?
- Отлично, я буду ждать тебя там в час, - Блейн сделала заметку в расписании и полностью затуманенным взглядом отчаянно посмотрела в лицо Дианы. Та счастливо вскочила.
- Здорово! Ну, тогда я позволю тебе вернуться к делам.
Блейн улыбнулась сестре и кивнула. Эта улыбка исчезла сразу, как только за Дианой закрылась дверь. “Габриэлла здесь... - ее голова беспомощно откинулась на спинку стула. - Боже… пожалуйста”, - Блейн в мольбе закрыла глаза.
* * *
В тот вечер Блейн шла по ковровому покрытию коридора. Она остановилась перед дверью и на мгновение опустила глаза. Закрыв их, она вдохнула и снова открыла, говоря себе в очередной раз, что не собирается поддаваться этому… и тут увидела свою руку, которая поднялась и постучала. Что-то внутри нее разрывалось, потому что она одновременно почувствовала боль поражения и восторг.
Дверь распахнулась. Ни та, ни другая так и не узнали, кто из них сделал первый шаг по направлению к другой. Они одновременно выдохнули, потрясенные глубиной испытываемых чувств и желания, от которого так долго убегали. Ни одна из них не хотела, чтобы этот момент закончился. Не проронив ни слова, их губы отчаянно встретились. Блейн двинулась вперед и толкнула дверь, закрывая ее за собой.
- Блейн… Блейн, - снова и снова повторяла Габриэлла, пока губы Блейн спускались вниз по ее шее.
Внезапно Блейн отодвинула ее на расстояние вытянутой руки. Она разглядывала лицо Габриэллы. Ей хотелось запомнить каждую мелочь на лице женщины, образ которой преследовал ее каждую минуту, каждый день и каждую ночь. Она хотела выжечь на память этот облик навсегда в своем мозгу и в своей душе. Другая рука медленно поднялась и слегка прикоснулась к лицу.
От боли, которую Габриэлла увидела в глазах, смотревших на нее, слезы навернулись на ее глаза.
- Я настоящая... Я здесь и люблю тебя. Пожалуйста… пожалуйста, позволь мне любить тебя, - нежно умоляла ее Габриэлла, а слезы уже просто текли по ее лицу. - Скажи, что ты все еще хочешь меня, пожалуйста...
Блейн закрыла глаза и у нее вырвался стон, когда она коснулась губ Габриэллы.
- Хочу тебя? - боль была слышна в каждом слове Блейн, когда она, говоря эти слова, прикасалась к губам Габриэллы. - Я никогда не переставала желать тебя... Габриэлла, я умираю без тебя, - затем ее губы жадно накрыли губы Габриэллы.
Больше слова были не нужны... прикосновения и ласки говорили гораздо больше, чем могли сказать слова. Их любовные касания были страстными в один момент и медленными неспешными в следующий. Это было единение с чем-то гораздо более глубоким. Оно было значительно большим, чем слияние плоти. Это было слияние души и тела. Их потребность друг в друге оказалась настолько велика, что не осталось границ в выражении чувств, просьб и требований. Желание чувствовать друг друга имело для них первостепенное значение среди всего того, что могло или уже было сказано раньше. На пике страсти они обе закричали и вместе оказались у самого края наслаждения. Ни одна из женщин не хотела выпускать из своих объятий другую.
Начало нового дня они встречали, обнявшись под белоснежными простынями. Их дыхание было ровным, но обе знали, что рассвет возвратит суровую и жестокую реальность дня. Ночь защищала их в своей колыбели, а свет наверняка принесет всю неприглядность правды, с которой они не хотели сталкиваться. Они прижались друг другу, ничего не говоря и не желая отказываться от магии, которая связала и удерживала их друг с другом. Габриэлла закрыла глаза и прижала Блейн к себе покрепче. Блейн была тем, в чем она нуждалась, чего хотела и чего у нее никогда не могло быть.
Блейн уставилась в потолок, а руки потянули любимую поближе к себе. Она наклонилась и поцеловала голову Габриэллы, а на глазах появились слезы. “Сегодня Габриэлла снова со мной“, - подумала Блейн, а завтрашний мир все еще был далеко. Если бы она была честна сама с собой, то призналась бы, что с момента телефонного разговора она знала, что придет сюда. Блейн знала, что утро принесет упреки и слова, которые могут задеть и причинить боль. Желая получить отпущение грехов и своей вины, они неизбежно разорвут душу друг друга в клочья.
Но на данный момент ничто из этого не имело значения. Прямо здесь, прямо сейчас ничто не имело хоть какого-то значения для каждой из них. Единственное, что было важным, - этот момент, эти часы… эти драгоценные украденные часы. В которые они снова познали радость единения. И пусть это длилось всего несколько часов, но они были счастливы.
Блейн медленно открыла глаза. Она улыбнулась, убедившись при свете дня, что женщина, всю ночь наполнявшая ее счастьем, сегодня утром все еще лежала в ее руках. Руки Блейн сжали Габриэллу и притянули ее еще ближе к себе, а глаза зажмурились в ожидании привычной боли.
Каждое утро Блейн просыпалась с улыбкой. Ее ночи были наполнены снами о женщине, которая завладела ее некогда холодным и аналитическим умом, и каждое утро она была вынуждена вновь сталкиваться с реальностью своего одиночества, как будто жестокий утренний свет издевался над ней. Свет уничтожил ночную тьму и ясно дал ей понять, что единение, которое она чувствовала в своих снах, существовало только в ее снах. Свет приносил ей жестокость одиночества. Но в это утро все было иначе...
Габриэлла прижалась к Блейн, как будто почувствовала, что возлюбленной необходимо тепло ее тела. Веки, затрепетав, открылись, и ее глаза встретились с обеспокоенным взглядом. Блейн не смогла скрыть свои эмоции. Совершенно неконтролируемые чувства в полной мере отразились в выразительных глазах. Ее губы уже готовы были начать говорить, но Габриэлла ласками заставила их замолчать. Руки нежно и чувственно скользнули по лицу Блейн, а губы потянулись губам, которые звали ее.
