— Как вы догадались, что я думаю именно об этом?
— По выражению вашего лица.
Одри захлопала глазами.
— У вас был такой вид, словно вы готовы прыгнуть в пикап и припуститься к шоссе номер десять, пока кто-нибудь не выпрыгнул из воды и не схватил вас.
Одри слегка улыбнулась.
— Вы правы. Похоже, у меня разыгралось воображение. — Она посмотрела на флакон и нахмурилась, так как не любила наносить на кожу всякую химию. А на флаконе даже этикетки не было. — Что это?
Джолли пожал плечами.
— Смесь масла для ванн и воды. Безвредно и очень эффективно.
Одри попыталась прихлопнуть вившегося вокруг москита, но промахнулась. Через секунду москит вернулся. Она снова хлопнула в ладоши, и снова безуспешно. О черт, сказала она себе. Если она не сможет отогнать этих проклятых москитов, то скоро будет выглядеть как прыщавый подросток. Хоть это и домашнее средство, но она им воспользуется. Да и какой особый вред от химии? Как только она окажется в болотах, это средство покажется ей пустяком. Ей очень повезет, если она не схватит малярию или что-нибудь похуже.
Плеснув на ладонь изрядную порцию маслянистой жидкости, Одри втерла ее в кожу. Потом огляделась по сторонам и заметила, что Джолли отошел побеседовать с каким-то беззубым стариком в поношенной одежде цвета хаки. Коричневая кожа старика была морщинистой не то от возраста, не то от действия жаркого солнца. Индеец — говоривший с характерным скрипучим акцентом — сказал, что он провел все утро на протоке, ловя «фер гар». Джолли серьезно кивнул; это означало, что он прекрасно понял собеседника. Однако сама Одри понятия не имела, что такое «фер гар». Несомненно, эта тварь жила в воде, как чудовище озера Лох-Несс. Но Несси никто не ловил.
Потом Джолли спросил индейца, не помнит ли он, когда в последний раз видел ее деда. Этот вопрос заставил Одри забыть про подводных чудовищ и обратиться в слух. Она даже сделала несколько шагов к ним, ожидая ответа.
— Дай подумать, — сказал старик, почесывая плешивую голову. — Думаю, это было недели три назад. Может быть, месяц.
— Он был один?
— Ага, — ответил индеец. — Хорошо помню. Он был один. — Беззубый старик повернулся и ткнул пальцем в сторону стоявшего на берегу ветхого сарая, давно требовавшего покраски. Висевшая над дверью вывеска гласила: «Привал Ти-Боя». Под ней кто-то приписал красной краской: «И пристань». — Он просил взять у Ти-Боя лодку, а потом уплыл на ней. Сам. Да, я точно помню.
— В какую сторону? — спросил Джолли.
Индеец повернулся и пальцем, скрюченным артритом, показал на юго-восток.
— Вон туда.
— И вернулся тоже один?
— Ага.
— Долго его не было?
— Дай сообразить… — Старик снова почесал голову. — Я увидел его в первый раз, когда собирался ловить рыбу, а когда он приплыл назад, было темно.
— Ты хочешь сказать, что его не было целый день, с раннего утра до позднего вечера?
— Ага. Я так и говорю. Ти-Бой чуть с ума не сошел. Он думал, что старый Грэм утонул, а лодка перевернулась и плавает где-то в заливе. — Потом старый индеец подумал и кивнул. — Ага. Я очень хорошо помню тот день.
Джолли внимательно выслушал его, а потом задал новый вопрос:
— Когда Грэм уплывал, ты не заметил, было ли у него что-нибудь с собой? Что-нибудь необычное? Например, сундучок?
Старик на мгновение задумался.
— Нет. Не помню ничего необычного. Почему спрашиваешь?
Да, подумала Одри. Почему он спрашивает? С учетом всех обстоятельств вопрос был странный.
— Так просто, — ответил Джолли. — Из любопытства.
— Ага, — сказал старый рыбак, медленно покачивая головой. — Я буду тосковать по старому Грэму. Мы с ним любили поболтать при случае. И ему нравилось, как я готовлю фейжуаду. Теперь, когда он больше не приедет, жизнь станет совсем другой.
Внезапно на глаза Одри навернулись слезы. Неужели ее дед действительно умер? Она все еще не могла привыкнуть к этой мысли.
Решив, что услышала достаточно, Одри повернулась и быстро пошла к пристани.
Как ни странно, она ощутила внезапный страх, словно после смерти деда осталась совсем одна на свете. Впрочем, так оно и было. Из всей их семьи была жива только она. Но это ощущение не имело никакого смысла. Как-никак, она не видела деда годами и едва ли могла рассчитывать на его моральную поддержку. И все же Одри растирала плечи, пытаясь избавиться от холода внутри. Потому что отрицать не приходилось: в эту минуту она тосковала по деду, как никогда в жизни. Теперь, когда на смену старым обидам пришло понимание, что уже ничего исправить нельзя, эта тоска стала еще сильнее.
Похолодание, пришедшее прошлой ночью, давно кончилось, и на полуденном солнце температура доходила до двадцати градусов. Одри посмотрела на север и убедилась, что Джолли был прав: проходившего через весь штат Луизиана десятого шоссе, по которому взад-вперед сновали машины, отсюда видно не было. Протянутое лет двадцать с лишним назад, оно было первым признаком современной цивилизации в этом районе, который, несмотря на веяния времени, продолжал оставаться глушью. На восточном краю плавней Абминга находился Батон-Руж, а на западном — Лафайет. К северу и югу тянулись сплошные болота. Но на юге, за полосой болот, раскинулся великолепный Мексиканский залив, воды которого разбивались о песчаные пляжи Луизианы.
— Готовы? — спросил Джолли, заставив ее вздрогнуть.
Одри быстро обернулась.
— Куда теперь?
— Проедем несколько миль вдоль протоки, — сказал он, жестом показав направление.
— А потом?
Джолли вздохнул.
— Послушайте, вы и так плохо представляете себе, где находитесь… Увидите сами, ладно?
— Иными словами, я должна доверять вам.
— Вот именно.
— А разве у меня есть выбор?
— Вообще-то есть. Я могу отвезти вас обратно в Лафайет, посадить на самолет и отправить в Талсу.
— Но тогда я должна буду поверить, что, как только вы что-нибудь найдете, тут же позвоните мне.
— В этом вы можете быть уверены.
Одри посмотрела ему в глаза.
— Я почти готова, — сказала она. — То есть готова поверить вам. Но не возвратиться в Талсу.
Уголки рта Джолли приподнялись.
— Ну что ж, уже неплохо. Я не надеялся, что вы мне поверите.
— Я тоже не надеялась, — честно ответила ему Одри. А потом пожала плечами. — Кто знает? Может быть, позже я пожалею об этом. Пока я подчиняюсь интуиции.
Его улыбка стала более сексуальной… или более насмешливой? Нет, первое определение ближе к истине. Именно сексуальной.
— Тогда я постараюсь не разочаровывать вас, моя дорогая миссис Добсон, — протянул он и отдал ей преувеличенно низкий шутливый поклон.
