Прочитала написанное и стыдно стало. Да как смею я, у которой есть и роскошная квартира, и любящий муж, жаловаться на отсутствие прислуги?
Но я вовсе не жалуюсь. Я пытаюсь объяснить. Теперь, когда дети подросли, я не испытываю ни нужды, ни особого желания, чтобы кто-нибудь прибирал за мной. И отдаю себе отчет в том, что с экономической точки зрения мне можно только завидовать. Я добилась того, о чем мечтает большинство женщин.
К тому же я не так уж молода и, на мой взгляд, гоняться за мужчинами ради денег мне поздновато. Я свое отслужила.
Все, что я хочу уяснить для себя — так это то, что, несмотря на громадные горизонты, открывающиеся с той вершины, которой мне удалось достичь, мне хотелось бы, чтобы жизнь Роберты оказалась счастливее моей. Чтобы ей не пришлось произносить фразу «мне нужна жена».
Мне хотелось бы иметь возможность сказать ей, что у нее-то все будет иначе, но боюсь, оснований для этого у меня не хватает.
Мужчины по-прежнему держат узды правления в своих руках, по-прежнему превосходят нас в злобе и агрессивности. И что бы они ни дали нам, они с такой же легкостью могут и отобрать назад.
Вчера у нас отняли слуг, завтра вполне могут отнять свободу и право на образование. И случись опять великая депрессия, которую постоянно предрекают наши экономисты, женщинам, может быть, вернут слуг, однако я убеждена, что при этом блестящие, умные, уверенные в себе женщины, заседающие теперь в различных комитетах и советах, будут отправлены домой.
Ведь у мужчин, видите ли, прибавится работы. А трудящийся человек, как известно, нуждается в жене.
И так происходит бесконечно. Здесь мы немножко жертвуем своим достоинством, там выбиваем немножко прав. Но в сумме и того, и другого получается непременно меньше, чем у мужчин.
Если вы, конечно, не Мариза.
Сегодня, когда я уже собиралась тащиться к себе в мастерскую, позвонила Джой, и вот теперь все совершенно переменилось, перевернулось с ног на голову, стало неопределенным и непредсказуемым, как это всегда бывает в моменты перелома. Я так растеряна, что не могу рисовать. Чтобы привести в порядок свои мысли и чувства, я пытаюсь теперь воспроизвести события в том порядке, в каком изложила их мне Джой.
Как выяснилось, вчера Скотту звонила Франни Фаген, редактор издательства «Таун».
Джой он сообщил об этом только на следующий день, то есть сегодня. Весь вчерашний день он занимался тем, что, отключив телефон, наводил порядок в своей квартире: развесил три подаренные ему Маризой картины, купил огромную, дорогую, отделанную под красное дерево картотеку, напечатал наклейки, вставил их в рамку из прозрачного, особой прочности полиэтилена и прилепил их к своим многочисленных папкам, предварительно разобрав и упорядочив их содержимое.
Оставшуюся часть дня он мотался по магазинам в поисках компьютера, а заодно записался на курсы компьютеризации в Союз христианской молодежи. А на обратном пути домой прикупил себе свитер из верблюжьей шерсти с замшевыми заплатками на локтях, в точности такой, в каком изображен Джон Чивер на обложке своей последней книги.
Затем он приготовил собственноручно обед из жареной рыбы, салата из спаржи и вареной картошки, не удостоив Джой чести быть приглашенной. Одно из многих решений, принятых им в этот день — сбросить те десять фунтов, которые он нарастил с начала их романа.
Наконец, сегодня, в девять часов утра, он позвонил в дверь Джой.
Подбородок его чисто выбрит, но волосы причудливо взъерошены.
У нее лицо опухшее и бледное. Накануне она плохо спала, приняла антигистаминное снотворное, по ее уверениям, купленное без рецепта и лишенное наркотического действиия. Вместо ночной сорочки на ней рубашка Скотта, которую он у нее оставил.
Первое, что он произносит: «Это моя рубашка».
— Я надела ее только потому, что люблю тебя, — отвечает Джой. — Когда я засыпаю, она напоминает мне о тебе.
Она разглядывает его, замечая, что вид у него сегодня необычно бодрый.
— Где ты был вчера целый день? Я пыталась дозвониться до тебя, но все время было занято. Ты нарочно снял трубку? Хочешь кофе?
— Я уже завтракал.
— А в чем дело? Почему ты напустил на себя такой холод? Ты что, сердишься на меня?
— Нет.
— Ты решил вернуться к Маризе. В этом все дело, не правда ли?
— Нет.
От этих двух «нет» подряд ей становится'жутко не по себе. Ведь Скотт — ее последняя надежда. Она отступает назад.
— Ну входи же, ради Бога, скажи, что происходит.
— Мне звонила Франни Фаген, — говорит он, входя в комнату с (увы!) убогой обстановкой. — Она прочла мою книгу от корки до корки, и она ей понравилась.
— Потрясающе, — храбро произносит Джой и опускается в оказавшееся под рукой кресло, предусмотрительно запахивая подол вокруг ляжек (не выставлять же в ярком свете прыщики и пятна).
— Она считает, что может сделать из нее бестселлер. По ее мнению, ситуация на книжном рынке такова, что настала пора сделать ответственный ход и запустить книгу ярко выраженного антифеминистского характера. По ее словам, женская эмансипация у всех в печенках сидит, а уж такую героиню как Мариза публика просто жаждет возненавидеть. — Тут он широко улыбается, подтверждая тем самым ее подозрения, что, видно, он окончательно сбрендил от счастья, и рассказывает ей о тех преобразованиях, которые совершил в собственной квартире накануне.
— О, Скотт, это же чудесно! — Она вскакивает с места и сжимает его в своих объятиях. При этом верхняя пуговица ее (его) рубашки отлетает, обнажив энную часть ее грудей. Она распластывает их на грубой верблюжьей шерсти его свитера, но он этого не замечает. — Бог мой, как ты счастлив, должно быть. Садись же и расскажи мне все-все. — Она хватает его за плечи и силой впихивает в одно из трех кресел, стоящих в гостиной.
Он закидывает ногу на ногу и поправляет складку на брюках.
— Она считает: надо сократить объем. И обещает мне помочь.
— А можно ли, по ее мнению, убедить «Таун» вложить в книгу по-настоящему приличную сумму?
— Можно. Она уже показала последнюю главу — по ее мнению, она наиболее выигрышная — шефу отдела авторских прав, или как там он называется, и шефу отдела книготорговли, и оба в один голос утверждают, что книгу ждет успех.
— О, как чудесно. Значит, интуиция меня не подвела. Я так рада, что Франни последовала моим советам. Я с самого начала была уверена, что твоя книга просто первоклассная.
— Неправда.
— Что ты хочешь этим сказать? Разве не я договорилась с Франни, упросив ее ознакомиться с твоей рукописью?
