Она одета в свое лучшее платье, волосы красиво уложены, а на лице нанесен яркий макияж. Я сообщила им с отцом незадолго до свадьбы. Объяснила, что празднуем скромно и без обилия гостей. Сначала она жаловалась, а как же родственники, но потом смирилась. Все-таки это наш день с Давидом и нам решать.
— Лучше быстро чем никогда, — выкрикивает позади Галя. Она единственная поддержала меня за скромную свадьбу и помогла все организовать.
В комнату стучат и из-за двери показывается голова Василия.
— Давайте девушки закругляйтесь, — командует он. — Давид подъезжает. Выходим в гостиную.
Я резко разворачиваюсь. Сердце ускоряет ритм и чувствую легкое волнение. Еще немного, и я смогу назвать Давида законным мужем.
Мама меня целует, Галя ободряюще кивает и я глубоко вдохнув, иду к выходу.
Давид появляется в черном костюме и белой рубашке с букетом великолепных цветов в руках. Мы встречаемся взглядами и его лицо расплывается в радостной улыбке. Все для меня перестают существовать, только он, и хочу тонуть в его глазах вечно.
Мы вместе выходим из дома Василия, в который я больше не вернусь. Садимся в автомобиль моего брата. Василий за рулем, мы сзади. На лобовое стекло падают пухлые белоснежные снежинки. Я смотрю на первый снегопад.
У РАКСА нас встречают родственники Давида. Александр Петрович с женой сдержанно нас поздравляют. Невысокая, белокурая женщина любопытно меня рассматривает. Впервые встречаю свою будущую свекровь. Взгляд свекра, как всегда придирчивый и немного не доволен. Мы отказались от какой-либо помощи и решили сыграть небольшую свадьбу за свой счет. Пришлось долго отбиваться от наших родителей. Но мы стояли на своем. Независимы, значит, независимы во всем.
— Надо быть дурой, чтобы отказаться от отцовских денег, — однажды заявила мне Алиса. — Ты даже не представляешь, какую бы свадьбу он бы отбабахал.
— Ничего ты не понимаешь, — только ответила ей, а та раздраженно фыркнула.
Официальная часть прошла быстро. Я и не пришла в себя, как уже с кольцом на пальце выхожу вместе со своим мужем. И все поздравляют, желают счастья, богатства и детишек.
Мы празднуем в маленьком уютном кафе, которое нам любезно доставил товарищ Василия и не взял большой платы.
Весь вечер играет музыка, гости едят, пьют, танцуют, а мы с Давидом наслаждаемся друг другом. Я довольна скромным праздником, мужу тоже нравится.
— Главное, что ты теперь моя жена. Другое не важно, — страстно говорит и целует, когда мы танцуем медленный танец.
Гости присоединяются к нам, кружатся вокруг парами, дарят веселые улыбки. А я чувствую себя счастливой, как никогда в жизни.
Затем на танец меня приглашает отец Давида. На мгновение я даже сомневаюсь, но взглянув на мужа соглашаюсь. Давид спокоен, значит и я спокойна.
— А знаешь, ты оказалась не такой, как я надеялся, — начинает разговор Александр Петрович.
Он кружит меня в медленном танце. Одна рука на талии, другая сжимает мою ладонь, между нами приличное расстояние. Я заглядываю в зеленые глаза. Мы не разговаривали с ним с тех пор, как он похитил меня. Давид с ним общался по моей просьбе, общий язык им сразу не удалось найти, но потом все успокоилось. Они нашли между собой компромисс, вражду прекратили, хотя Давид еще до сих пор не доверяет ему.
— И на что вы надеялись? — интересуюсь.
— Сначала я думал, что ты обычная девка, которая хочет за счет моего сына вылезти из нищеты, — он делает паузу, наблюдает за моей реакцией. Я не удивляюсь, именно так и думала. — Я все ждал, когда ты проявишь свою настоящую натуру и покажешь свою меркантильность. Время шло, а ты не проявляла никаких инициатив.
— А что я по вашему должна была делать? Требовать подарков, бриллиантов? — возмущаюсь его словами.
Человек смеется, показывая белые зубы. Его лицо покрывается мимическими морщинами, глаза весело сверкают.
— Хотя бы так, — наконец отвечает. — Но нет. Ты оказалась обычной еще и надменной. Отказываешься от моих денег.
— От денег отказывается Давид. Я на них не имею никакого права. А сейчас мы уже супруги и сами заработаем на свою семью.
Какое-то мгновение мужчина всматривается в мое лицо задумчивым взглядом.
— Теперь я вижу, что мой сын не дурак и правильную выбрал жену, — он умолкает, потом наклоняется немного вперед и продолжает. — Я тебе благодарен, что помогла помириться с Давидом.
— Мне это стоило свободы, — пытаюсь шутить и машу рукой, на которой сверкает кольцо.
Да, замуж за Давида я бы все равно вышла.
Потом к нам с Давидом подходит захмелевшая Алиса. Она тяжело садится напротив и с грустью в глазах смотрит сначала на брата, а потом и на меня.
— Можно я буду к вам приезжать в гости? — молит своим тонким голоском.
— Если будешь вести себя хорошо, — хмурится Давид и я толкаю его в локоть, дарю ему выразительный взгляд.
— Конечно можно, — улыбаюсь ей. — Наша дверь всегда для тебя открыта.
— Ты очень хорошая, Надя, — произносит и снова бежит танцевать.
— Смотри, потому что потом не избавишься от нее, — предупреждает меня муж.
По окончании пирушки, поздно ночью, гости разъезжаются, а мы с Давидом едем домой. Небольшая однокомнатная квартира, которую он снимает, на ближайшее будущее станет нам теперь уютным домом.
Едва переступаем через порог, как мой муж бросается на меня с пылкими поцелуями.
— Ты должна мне первую супружескую ночь, — шепчет в губы и срывает с меня бедное платье.
Мне нравится его напор, потому смеюсь и пытаюсь помочь избавиться от нежелательной одежды. Сегодня наша ночь и нужно ее использовать по полной.
Я обнимаю его за шею, он поднимает меня на руки и несет в постель. Телом прижимаюсь к его горячей коже. Мы дышим тяжело, синхронно, не разрываем пылкий поцелуй, когда оказываемся на мягких простынях. В темноте я не могу разглядеть своего мужа, но я четко чувствую его каждой клеткой тела.
Сегодня у нас особенная ночь, сегодня мы вместе по праву, как муж и жена.
Глава 37
Я просыпаюсь от тошноты. Рвотные позывы заставляют вылезти из-под теплого одеяла и бежать по холодному полу в ванную. Успеваю добежать до унитаза, как все, что еще оставалось в желудке, покинуло его. На глаза набегают слезы, горло дерёт и душит кашель. В мгновение ока все тело начинает трястись. У меня такое чувство, что сейчас умру.
Стопы покалывает от ледяной плитки. Переминаясь с ноги на ногу, наклоняюсь над раковиной, полощу рот, умываю лицо. Становится немного легче, но где-то глубоко в районе желудка до сих пор испытываю неприятное ощущение.
— Может ты что-то вчера не то съела? — слышу позади обеспокоенный голос Давида.
Смотрю через зеркало на его отражение. Сонные, взлохмаченные волосы, с голым торсом, только в черных обтягивающих боксерах. Он подходит ко мне поближе, касается спины. Теплая ладонь согревает кожу через тонкую ночную рубашку.
Вытираю лицо полотенцем и поворачиваюсь к нему. В зеленых глазах вижу беспокойство.
— Возможно, — подтверждаю его слова. — Я наверняка отравилась.
— Иди ложись в постель, — командует и выводит меня за руку из ванной комнаты. — Оставайся дома. Куда тебе в таком положении на работу.
— Я не могу пропускать, — возражаю, но с удовольствием залезаю под одеяло. Тепло от наших тел еще не рассеялось, и я с наслаждением нежусь в мягких простынях. — У меня сегодня важный урок.
— Ты вся трясешься, возможно горячка. День детишки побудут и без тебя.
Его суровый тон не принимает протестов, но я и не собираюсь больше возражать. Согревшись в постели, уже вставать расхотелось. Закрываю глаза, тошнота прошла и я выдыхаю с облегчением.
Рядом шуршит Давид, наверняка одевается на работу. Опаздывать он не может. Пунктуальность его главная черта. Он идет на кухню ставит чайник, слышу цокот ложки по чашке. Наверное, я задремала, потому что просыпаюсь от легкого поцелуя в лоб.
