— Саша, ну разве счастье в деньгах? — мелодичным голосом успокаивает своего мужа свекровь. Хрупкая и легкая, она как фея между нами. Ее грациозные движения завораживают меня. — Вот если бы был ребенок. Это было бы счастье.
Я краснею и прячу глаза. Возможно, скоро будет. Кто знает. Нужно еще решиться сделать тест.
— Счастье, когда есть за что этих детей кормить, — стоит на своем суровый свекор. — Нищета еще никому радости не принесла.
— Мы живем, как все нормальные люди, — рычит Давид и я вижу, как он начинает выходить из себя. Его рука крепко сжимает вилку. Если не изменят тему, будет ссора. — Нам хватает и детям хватит.
— Извините, что перебиваю ваш интересный разговор, — не выдержав напряженной атмосферы, выкрикивает Алиса. — Но я не могу с вами подолгу сидеть. У меня встреча.
Она возвышается с места и все взгляды устремляются на нее.
— Куда это ты собралась? — внимание свекра переключается на дочь. — Рождество семейный праздник и нужно проводить время с семьей.
Алиса только хмыкает на его суровый тон.
— Еще немного, ты доведешь Давида и он тоже убежит, — она подносит подбородок в знак протеста, разворачивается на каблуках и идет.
Кажется мне, младшая дочь тоже начинает бунтовать. Что-то в нем изменилось. В ее глазах уже нет той наивности и легкомыслия. Тотальный контроль рождает непокорность.
Мы остаемся четверо, но к счастью к теме денег и детей никто не возвращается.
На следующий день перед отъездом в горы мы с Давидом и моей мамой решаем пойти в центр на елку.
— Там такие замечательные ледовые фигурки, в жизни такого не видела, — восхваляет она по дороге выставку ледовых скульптур.
Я удивляюсь. В нашем городке такого никогда не было. Там действительно есть на что посмотреть. Фигуры вырезаны качественно, профессионально, высотой выше человека и прозрачность словно чистая слеза. Мы любуемся великолепной выставкой, а я все фотографирую на камеру, которую не снимаю с груди. Недавно некоторые свои фото отправила на конкурс и с трепетом жду результата. Давиду я ничего не говорила, ведь сама не знаю, что из этого выйдет.
Среди толпы людей, снующих по центральной площади, замечаю знакомую фигуру. Он стоит у скульптуры дракона и задумчиво рассматривает ее. Такой же как и раньше. В той же легкой курточке, что и два года назад. Жизнь его ничего не учит.
— Давид, смотри, вон там Дмитрий, — обращаю внимание своего мужа.
Давид смотрит в сторону, куда я показываю и хмурится.
— Хочешь к нему подойти, поздороваться? — как-то с нежеланием спрашивает.
— Не очень, — кривлюсь и отвожу от давнего знакомого глаза. — Нам не о чем с ним говорить.
— Спрашивал меня где ты, с кем ты, — вмешивается в разговор мама, поняв о ком мы. — Он так и живет здесь дома с родителями. Работает в помощниках государственного нотариуса. Несколько раз видела его с какой-нибудь девушкой, но еще не женился.
Маму не нужно ничего спрашивать, она сама все выложит до последнего.
— И что ты ему сказала обо мне? — интересуюсь у матери.
— Правду, — уверенно говорит. — А мне нечего стесняться. Ты у меня умная. Вышла замуж, купили квартиру, работаете. Не то, что он. Думаешь, я не знаю, как наш Дмитрий рвался в город. Люди все видят. Но что-то ему там не получилось, вот и слоняется здесь, мозолит глаза родителям. К работе он не очень желающий, все хорошую жизнь ищет.
Я удивляюсь ее раздраженному тону. Она никогда не говорила ничего плохого о моем бывшим. Да и раньше она о нем мало что знала, но со временем правда вытекает.
Я обнимаю Давида за плечи и прижимаюсь к его груди. Он целует меня в висок. Я счастлива, что у меня такой мужчина, Дмитрию до него ой как далеко.
Глава 39
Маленькая тонкая полоска теста лежит на краю белой керамической раковины. Я смотрю на нее тяжелым взглядом. Пять минут. Лишь пять минут и я узнаю, в каком русле потечет мое будущее. Будет ли оно дальше спокойно и равномерно, или может наступят бессонные ночи и озабоченные дни. Первое, скорее всего, разочарует, второе немного пугает и смущает.
Пять минут. Мне кажется, прошла уже целая вечность. Тело немеет от напряжения, пальцы болят от того, как крепко сжимаю края раковины. Я наклоняюсь поближе. Пытаюсь разглядеть, ничего не пропустить.
От внезапного стука в дверь я подпрыгиваю. Белая маленькая ванная кажется еще меньшей.
— Надежда, ты еще долго, — приглушенный голос Давида немного раздражает. Он разрушает мне тот необычный момент, на который я так долго решалась.
— Сейчас выхожу, — отвечаю и обращаю свое внимание на полоску, которая есть сейчас мой центр вселенной.
— Ты там так долго, — муж не отстает. — Тебе опять плохо?
Кажется, забываю дышать, прежде чем бросаю взгляд на тест. В следующее мгновение хватаю его, кладу в карман халата и открываю дверь.
Давид стоит на моем пути, уже одет, готов выходить из номера. Ему не терпится сесть на подъемник, подняться на гору и с бешеной скоростью спуститься вниз. Мы ведь для этого и приехали, чтобы развлечься и отдохнуть. Но сейчас он испортил мне настроение, и я готова вообще никуда не идти.
Шмыгаю мимо него в комнату. Раздраженно сажусь на кровать, складываю руки на груди. Сейчас мне хочется, чтобы меня никто не трогал.
— Со мной все в порядке. Перестань за мной ходить, — сердито говорю, даже не взглянув в его сторону.
— Почему ты на меня злишься? — не понимает моего настроения мужчина. — Я же за тебя волнуюсь. В последнее время ты сама не своя.
— Может просто перестань волноваться, — выжигаю с нетерпением и поглядываю на него острым взглядом. С каждой секундой раздраженность только растет, и я ничего не могу с собой подействовать. — Я уже задыхаюсь от твоей опеки.
Такого выражения лица Давида я еще никогда не видела. Какое-то разочарование перемешанное с безысходностью мелькнуло в его глазах. Он поджимает губы и отводит от меня взор.
— Хорошо, — сухо говорит, не глядя больше в мою сторону. — Я так и сделаю. Как пожелаешь.
Давид двигается к выходу, а я за долю секунды вдруг начинаю чувствовать себя разбитой и выжатой. Он открывает дверь и на миг замирает.
— Ожидаю тебя в низу, — бросает через плечо холодным голосом.
Только оставшись сама, понимаю всю суть сказанных мною слов. Вину и стыд накрывают с головой. И что на меня нашло? Почему я себя так вела? Должен быть совсем другой разговор, гораздо более приятный. Чувствую себя ужасным человеком.
Быстро одеваюсь и спускаюсь в низ в столовую к мужчине. Когда мы приехали в горы, оказалось, что подаренная комната находится в полноценном отеле, и бесплатные завтраки входят в подарок.
Нахожу его за небольшим столиком. Он уже взял себе яичницу и кофе, сидит мрачный и задумчивый. Взглянув на своего мужа чувствую себя гадкой и неадекватной. Он беспокоится за меня, как никто другой, а я просто так на него сорвалась.
— Извини меня, Давид, — говорю присев напротив него. — Я не права и не было причины на тебя злиться.
Его взгляд зеленых глаз прожигает насквозь.
— Да, ты не права, — холодно повторяет мои слова и возвращается к завтраку.
— Я не хочу, чтобы мы ссорились, — молю его. — Мы так долго готовились к этой поездке. Не хочу все портить.
Тянусь к его руке, трогаю пальцы, у которых вилка. Давид замирает, мгновение что-то обдумывает, потом снова поднимает на меня взгляд. Он смотрит уже мягче, с ноткой теплоты. Оставляет вилку и крепко сжимает мою руку. Я с облегчением улыбаюсь. Хорошо, что он быстро отходит, главное вовремя поговорить. Наши ссоры или споры никогда долго не продолжаются.
Позавтракав, мы отправляемся на лыжную трассу, которая расположена недалеко от отеля. Давид арендует снаряжение и занимает очередь на подъемник. Я провожу его взволнованным взглядом. Как-то немного пугающе его самого отпускать, но с меня на трассе толку мало. Лучше похожу по окрестности, по фотографирую. Мы договорились встретиться через несколько часов в кафе рядом с нашей гостиницей.
