Никита вопросительно склонил голову и я машинально повторила его жест. Какого альфу имеет в виду Радо и с кем справилась тетя Люба?
— Ты не знал? — Радо присвистнул.
— Что? — одновременно спросили мы с Никитой.
— Сын, ты альфа. Как я, как твой дед и его отец, как все мужчины нашей семьи.
Если уж я оказалась ошарашена этой информацие, то о Никите и говорить нечего. В его глазах отразились все возможные оттенки шока, нижняя челюсть поползла вниз, нелепо приоткрывая рот, а сам Никита выглядел слегка оглушенным.
— Я альфа? — наконец выдавил он из себя.
— Да, Никита, ты и правда прирождённый альфа. Твой волк ещё юн и не обучен, но он точно альфа. Ты не отвел взгляд, там на поляне, помнишь? Возможно, ты не понял, но я давил всей своей силой, а ты даже не подумал уступить. А когда к тебе подошла Настя, ты послал мне такой ментальный удар, от которого пришлось уступить уже мне. Я удивлен, если честно, но и с альфой, соединённым с истинной парой, мне не доводилось раньше встречаться, хоть я и неоднократно слышал — истинная связь делает альфу сильнее.
— Удар я почувствовал, — Никита спокойно и уверенно посмотрел на отца. — Как и то, что твой волк дрогнул. Мне даже показалось, что он кинется в драку. Но и отступить я не мог, чувствовал — должен стоять и не делать и шага назад.
— Это и доказывает — твой волк альфа, он не хотел и не мог давать слабину. Но драки бы не случилось в любом случае. Мой волк старше, мудрее и слушается меня беспрекословно. Я им управляю, а не он мной. К тому же, что бы я был за отец, если бы сходу задал трепку новообретенному сыну.
Радослав с нескрываемой гордостью посмотрел на Никиту, а тот, в свою очередь, искривил губы в ироничной усмешке.
— А кто сказал, что трепку бы мне задал ты, а не я тебе?
Глава 12
Уже давно ушел Радо на ночевку в дом альфы, а перед глазами все стоял его взгляд из-под заросших бровей на Никиту. И столько всего в том взгляде намешано — не разберешь, чего больше — радости или удивления.
Вот уж действительно — нечаянное счастье, так сына найти.
Я поставила последнюю вымытую чашку на открытую полку, вытерла руки и повернулась к Никите.
После слов Радо о том, что Никита альфа, я уже не могла смотреть на него прежними глазами. Каждый его жест, поворот головы, взмах руки казался мне другим. Смешно, да? Вроде, тот же Никита, что месяц назад, что неделю, а все же — не такой.
Мой друг Никита был весёлым беззаботным студентом, подвижным, спортивным и слегка безалаберным. Очень контактным и общительным, а уж каким обаятельным! Он одинаково легко трепался с уличной торговкой о погоде, помогал молодой маме спустить коляску со ступенек и очаровывал старушек, распахивая перед ними двери магазина. И все это с шутками и цветистыми комплиментами в адрес дам всех возрастов. Мы с Катькой, гуляя с Никитой, смеялись от его шуток до боли в животе, а он и рад стараться.
Но это было раньше. Сейчас Никита выглядел повзрослевшим, хотя это я уже отмечала с неделю назад, но и это не все. Теперь в довесок к его взрослости добавилось новое выражение лица, словно вся его юношеская непосредственность выветрилась и уступила место мужской уверенности.
Очень непривычно было видеть у Никиты такой взгляд, словно он и не молодой парень вовсе, а достигший упорным трудом немалых высот мужчина.
И этот мужчина с новым взглядом сейчас смотрел на меня с некоторым недовольством, а я даже представить не могла, почему.
Впрочем, Никита тянуть не стал.
— Что это такое?
Я машинально протянула руку и взяла свой телефон с открытой вкладкой мессенджера.
"Солнышко мое, я так соскучился! Понимаю, сессия, но пару строк написать-то можно? И на сайт ты не заходишь… Позвони, как сможешь."
Сообщение Антон густо сдобрил смайликами с поцелуями и цветами, и даже прислал свою фотку с очень грустным выражением лица, чтобы я наглядно представила, как сильно он скучает.
Прочитав сообщение, я побоялась поднять глаза на Никиту, и про себя выругалась на своего позабытого из-за событий последнего месяца "жениха".
С Антоном, так уж повелось, мы общались на одном развлекательном сайте с удобной системой обмена сообщениями. Телефонной связью пользовались всего пару раз, а в мессенджерах и вовсе не переписывались — не было нужды. И вот теперь он, не дождавшись моего появления на сайте, решил написать сюда, да так "удачно", что попал на Никиту.
— Я… я забыла про него, — покаянно призналась я, и мой ответ, кажется, понравился Никите. — Нужно написать, что все кончено и..
— Не нужно ничего писать, — перебил Никита и от властности в его голосе по коже побежали мурашки. — Дай мне телефон.
Я в полной растерянности вернула девайс Никите и проводила взглядом голубое пятно футболки — Никита вышел из дома, на ходу набирая номер.
Ой-ой! Он решил сам позвонить Антону? Мне стало плохо от одного предположения о возможной теме их разговора и, когда Никита вернулся, я попыталась отыскать в выражении его глаз ответы на свои вопросы, но получила нечто иное.
Никита небрежно отбросил на кресло мой телефон, следом полетела и его футболка, стянутая через голову так быстро, что я едва ли успела сделать пару вдохов. А кислород бы мне сейчас не помешал — вид у Никиты был такой решительный и даже жёсткий, что дыхание перехватило.
— Никит, что… - задать вопрос я не успела.
Мощная хватка на талии, рывок, толчок, и я уже сижу на кухонном столе, обездвиженная сильными руками и немного напуганная.
— Ты моя! — сдержанное рычание в ухо, горячие пальцы на затылке и глубокий подавляющий поцелуй.
В голове гул от недостатка кислорода. Задыхаюсь. Цепляюсь пальцами за мощные плечи, царапаю гладкую кожу, отталкиваю.
Не отпускает, но позволяет изредка, урывками дышать.
— Моя… - хрипит у шеи, возле самой метки, обжигает шумным дыханием и передаёт свое безумие мне.
Налет страха перед его решительным напором подогревает кровь, голодная потребность ласкает самолюбие, и я начинаю таять. Тело уже не сводит судорога сопротивления, я не отталкиваю, робко ласкаю. Не понимаю, что делать и как, но тело само знает, действует на глубинных женских инстинктах, усмиряет грубость самца мягкостью и податливостью.
Провожу ладонями по выпуклым мышцам плеч, скольжу по рукам и дальше — по бокам и напряженному прессу.
Понимаю, что мир перевернулся — Никита уже сверху, а я между ним, таким горячим, и холодной столешницей стола.
Опять поцелуи… Их много, их очень много. Губы болят, но Никита ещё не насытился.
— Ты моя.. — Язык бьётся о мой, проникает глубже, захватывает. — Моя!
Прикусывает нижнюю губу, сразу зализывает. Рывком рвет на мне рубашку, пуговицы летят во все стороны, но я не протестую, принимаю его силу и скрытую ревность.
— Моя! — Пальцы сжимают ягодицы, разводит бедра в стороны, подтягивает ближе к краю стола.
От огня в его глазах и нетерпеливой дрожи тела, по венам растекается огонь предвкушения. Я сама его хочу. Боюсь возможной боли, но все же хочу.
Чтобы выплеснул свою боль и ярость, чтобы понял — я его. Многое между нами стоит и все это нам придется решать, но не сейчас. Сейчас я хочу его успокоить и успокоиться сама, погасить пламя внутри.
— Моя… - вздох-шепот и резкое грубое движение внизу. Рваное белье летит на пол.
На мгновение зажимаюсь — боюсь, что ворвётся в меня так же грубо, сделает больно, накажет за глупое послание Антона.
Но боли нет, как и грубости.
Никита молчит, дышит хрипло и осторожно поглаживает меня внизу. Я знаю, там влажно, и он это чувствует, рычит и убирает пальцы.
Мне все ещё страшно, особенно, когда вместо пальцев я чувствую прикосновение его горячей плоти. Воспоминания о первом опыте обрушиваются и напрочь убивают все желание. Какая же я дура! Он такой большой там, внизу, да и злой, как черт.
Я каменею, пытаюсь отползти выше, чтобы ослабить усиливающееся давление, но Никита крепко держит. Его руки впечатывают распахнутые бедра в столешницу, пылающий взгляд обжигает душу. Наши тела соединяются.
