– Хорошо, Катя, постараюсь, – тяжело вздыхает Димиров, расхаживая по полупустой квартире.
Минут пять жду его в постели, но когда разговор затягивается, встаю и, укутавшись в простыню, иду следом. Усевшись в одинокое кресло, беззастенчиво пялюсь на Сашу. Он задумчиво останавливается у окна, загораживая голым телом фантастическую панораму Москвы. Залипаю взглядом на крепкой спине. Любуюсь накачанным торсом и широким разворотом плеч.
Просто нереальное зрелище!
Потянувшись за сумкой, валявшейся рядом, выуживаю сотовый. А там только от Катерины двадцать пропущенных. Не желаю отвечать и перезванивать. Саша сам все расскажет. Сейчас важнее другое. Подчиняясь неведомому инстинкту, открываю камеру и бесшумно щелкаю.
Абсолютно голый мужчина на фоне ночной Москвы разговаривает по телефону. Завороженно слежу за каждым его движением.
– Ладно, хорошо, – соглашается Димиров, инстинктивно поворачиваясь на взгляд. И заметив меня в кресле, быстро заканчивает разговор. – Я же сказал, Катя.
Подходит почти вплотную. Опирается обеими руками о подлокотники и смотрит на меня жадно.
– Катя просит тебя найти, – усмехается, ставя колено между моих ног. – Она очень сильно извиняется. Переживает. И напоминает нам о своем дне рождения. Завтра этот великий день, – добавляет, не скрывая ехидства. – Как будто я мог забыть.
– А что ты ей подаришь? – интересуюсь мимоходом, а сама плавлюсь под темным взглядом черных глаз.
– Квартиру в Плотниковом. Только не нашу с тобой. Ее продам. А рядом поменьше есть. Там охрана обычно тусуется… А ты уже подарок купила?
– Да, блузочку. От Гуччи, – вздрагиваю от каждого слова.
«Наша с тобой квартира» – это звучит круто. Вот только мне ничего от Саши не надо, кроме него самого. У меня есть недвижимость. От бабушки двушка досталась. Есть голова. Остальное все сама заработаю.
– Ну и хорошо, – одобряя то ли мои мысли, то ли Катин подарок, наклоняется ближе Саша. Крепко целует в губы и тянет из кресла. И всю ночь не дает уснуть. Да я и сама, провалившись в короткую дрему, выныриваю в реал. Схожу с ума от постоянных ласк. Ни на минуту не могу оторваться от Саши. Ладони инстинктивно скользят по его телу.
Поэтому следующим днем мы просыпаемся поздно. Лениво завтракаем, пока охрана Димирова покупает два букета. Шикарные розы от Саши и маленький, перевязанный розовой лентой букетик тюльпанов от меня.
– Ну слава богу! – встречает нас Катерина, не скрывая недовольства. – Где ты пряталась, Макарова? Папа тебя еле нашел. Я даже твоим звонила…
– Я знаю. Говорила с мамой, – роняю негромко. Не хочу ссориться с Катей. Наши отношения уже изменились. Треснули, как старая ваза. Выкинуть еще жалко, а вот ставить цветы уже нельзя. Вода протекает.
– Мы все волновались, – тянет Катерина придурашливо. Даже маленькие дети так не разговаривают. Целует меня в щеку и деловито забирает букет у отца. – Спасибо, папа.
– Основной подарок чуть позже, – чуть поморщившись, замечает Саша. – Готовьтесь. Вечером отметим. А я пока поработаю…
– Папочка, ты уехал вчера, – просительно ноет Катерина. – Я уже думала, что одна останусь в праздник…
– И? – поднимает одну бровь Димиров, явно зная, чего ожидать.
– Я друзей пригласила. Можно мы немножко потусим?
– Да пожалуйста! – отмахивается он, проходя к себе в кабинет.
– Пойдем, я тебе подарок отдам, – предлагаю Кате. Чем быстрее разделаюсь, тем лучше. С мамой надо поговорить. А то я ей все на бегу объяснила.
– А он у тебя здесь остался? – удивленно интересуется Катя.
– Конечно. Я бы тебе днем позвонила, сказала, где взять, – улыбаюсь натянуто. И неожиданно понимаю простую истину. Сама бы Катя точно ничего дарить не стала. Зажала бы.
Спустив с рук Жужу в своей спальне, подхожу к шкафу. И краем глаза замечаю, как Катя кидается к моей собаке. Чувствую даже укол ревности. Так и хочется закричать: «Не трогай! Она не твоя!».
– Жужка, где наша Макарова была? Хоть ты мне расскажи! – весело тормошит Катерина Жужу. Но в глазах плещутся злость и напряжение.
Как же! Димирова не в курсе!
– Держи! – равнодушно протягиваю пакетик из ЦУМа. Не кидаюсь обнимать-целовать. Просто не могу себя пересилить.
– Ой, мамочки! – радостно вопит Катерина, забирая подарок и переваливая мне в руки собаку. – Красота-то какая! Лепота! – причитает, разглядывая блузку. – Спасибо, роднуль! – тянется с поцелуем. – Ну что? Мир?
Перемирие разве что… Еле сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть вслух.
Лихорадочно подыскиваю слова и не нахожу. Хорошо хоть Жужа спрыгивает с рук и бежит к своей поилке. А там пусто!
– Она пить хочет. Извини, – уворачиваюсь от объятий.
– Ты мне про мальчика своего расскажи! – требовательно заявляет Катя.
– Потом. Ладно? – мягко ухожу от ответа. – Тебе к празднику надо готовиться. А я поспать хочу.
– Замотал тебя этот гад, – понимающе вздыхает Катя. Хозяйским жестом касается моей щеки. – Конечно, поспи. Завтра у нас эконом. теория и матан. Нужно будет позаниматься.
«Сама сядь и выучи!» – огрызаюсь мысленно. У меня все подготовлено давно. Но прикусываю язык. Не хочу никаких разборок. И видеть Димирову не хочу.
Бурчу что-то невразумительное, в который раз поражаясь наглости бывшей подруги. И почему я раньше этого не замечала?
Налив Жуже воды, провожаю Катерину. Неохотно переодеваюсь в пижаму и, взяв на руки собаку, подхожу к окну. А там уже у порога тормозит тачка Димирова. И он сам, как был, в спортивном костюме, выбегает из дома. Плюхнувшись на заднее сиденье, резко хлопает дверцей.
«Интересно, кто его так разозлил?» – думаю я. Прикидываю, позвонить или нет. Все-таки мы расстались впервые. И я толком не знаю, как поступить.
«Мне нужно срочно уехать, малыш. Постараюсь быстро управиться», – тут же приходит эсэмэска.
«Ты куда?» – печатаю я чуть не плача.
«В Филипповку смотаюсь и вернусь. Билеты на самолет взял туда и обратно».
«Что-то случилось?»
«Старые терки, малыш. Не бери в голову».
Упав в постель, сквозь слезы смотрю на белоснежный потолок и чувствую, как меня накрывает полная безысходность.
«Хочешь, к твоим зайду и попрошу отдать мне тебя на веки вечные?»
Улыбаюсь, вытирая слезы.
«Я им еще не говорила. Они обалдеют…»
«Шучу. Рано пока. У меня у самого поджилки трясутся. А вдруг откажут, Насть?»
«Папа может!» – отправляю кучу рыдающих смайликов.
«Перед самой свадьбой оповестим», – решает Саша и тут же надиктовывает мне сообщение.
«Настя, любимая! Очень тебя прошу. Спустись ко мне в кабинет. Там договоры остались на столе. Сумму по первому этапу работ продиктуй Гере или пришли ему скан договора. А сами документы сложи в сейф и запри».
«Хорошо, любовь моя», – печатаю быстро и, подскочив с постели, строго смотрю на Жужу. – Посиди здесь. Я сейчас.
Счастливой птицей слетаю вниз. Войдя в кабинет, инстинктивно глазею на елки за окном и бассейн с террасой. А потом перевожу взгляд на стол, где остались лежать раскрытыми документы по Градову. Но не они привлекают мое внимание. А картонная потертая папка с надписью «Катя». Копия истории болезни, какие-то открытки и рисунки.
«Дарагому папачке!» – написано криво на одном из них.
Но я, не отрываясь, смотрю на витиеватый орнамент, тянущийся по периметру. Большие и маленькие запятые, звездочки и лошадки, нарисованные твердой рукой.
Зажимаю рот, чтобы не закричать. Именно так и была разрисована куртка Эрика Тавлеева.
«Не реви! – приказываю сама себе. – Ни прислуга, ни Катя не должны видеть твоих слез. Саша приедет, пожалуешься».
Открыв договор, фотографирую нужные страницы для Германа Лиманского. А затем щелкаю и Катины рисунки.
Отправив снимок Саше, трясущимися пальцами набираю сообщение:
«Ты из-за этого поехал?»
«Да», – тут же приходит ответ. Словно получив удар под дых, складываюсь в три погибели. Даже дышать трудно.
– Анастасия Вадимовна, – предупредительно окликает меня Гена, помощник Димирова. – Вам помочь? Вас проводить?
