и животной силой, тело. Его жар. Его руки на своей коже. Такие властные, такие настойчивые, такие горячие…
В первый раз. В самый-самый первый!
Нет, конечно, в моей прошлой жизни были поцелуи в щеку, переплетение рук, несмелые объятия, намёки и сбитое дыхание оттого, что почти всё случилось. Но чтобы так!
Звонок и я вздрагиваю, а затем несусь по школьным коридорам, как угорелая, потому что потеряла счёт времени, потонув в своих эмоциях и без устали их переваривая. Но на урок всё же опоздала, правда, Анастейша Сергеевна, по паспорту обычная Аннушка, наша учительница по английскому, была божьим одуваном, а потому лишь мило мне улыбнулась и позволила занять своё место, продолжая распинаться о фразовых глаголах.
Я скользнула за парту и перевела дух, игнорируя новый поток колючих взглядов и перешёптываний с ядовитыми ухмылками. Да, я превратилась в аутсайдера, но старалась всеми силами не зацикливаться на этом удручающем факте своего настоящего.
Однажды школа закончится, и взрослая жизнь расставит всё по местам.
— Ник, ты чего? — шепчет мне Дина.
— Ничего, — качаю я головой, а сама, кончиками пальцев, губы трогаю.
— Странная ты какая-то. Опять, что ли, Марта прицепилась? — хмурит брови Шевченко, а я улыбаюсь.
— Я была всю большую перемену в библиотеке. Сомнительно, что эта девица в принципе знает её расположение, — выдала я, и мы обе закрыли лица учебниками, скрывая смех.
Вообще, это было чудесно, что в моей жизни появилась подруга. Любая беда размывается и из чёрной кляксы превращается в серое пятно, когда можно просто посмеяться над своими сложностями. Сразу становилось легче дышать и не так страшно было смотреть в туманное будущее.
— Спасибо тебе, — отсмеявшись, стиснула я пальцы девушки.
— За что? — хрюкнула та от смеха и снова подавилась весельем.
— За то, что ты есть у меня.
— П-ф-ф, — дурашливо закатила глаза Дина и мы снова захихикали, пока Анастейша Сергеевна не пожурила нас за наше неподобающее поведение и не вызвала к доске подругу склонять глаголы.
А уже перед следующим уроком истории, перед самым входом в кабинет, ко мне подошла девочка из младших классов и протянула розовый конвертик, мило улыбаясь и по-доброму заглядывая в глаза.
— Это вам, возьмите.
— Мне?
— Угу, — сунула мне в руки послание и убежала.
А я села за свою парту и, не выдержав любопытства, украдкой, чтобы не видела даже Дина, открыла конвертик и заглянула внутрь. Там оказалась открытка. И не простая, а в форме сердца, с нарисованными на ней персонажами из всем известной жевательной резинки. Мальчик и девочка, держась за руки, сидели на скамейке и смотрели, как солнце тонет в море.
Открыла. Замерла. Напоролась взглядом на, написанные угловатым почерком, слова. И прикрыла веки, выхватывая тёплый удар в грудь.
«Ты нравишься мне Вероника! Я будто бы теряю голову при виде тебя и кажется перестаю дышать. Ты моя судьба!
Твой Хулеган».
В последнем слове допущена ошибка — оно написано через букву «е». Обращение не выделено запятой так же, как и вводное слово. И на ум сразу же приходится то, что говорила мама — Басов ни разу не силён в гуманитарных науках. Да уж, теперь понятно, почему она его так невзлюбила.
Дурак же, ну!
Улыбаюсь чего-то, провожу пальцами по строчкам, чувствую жаркий спазм под ложечкой. Аккуратно убираю открытку в конверт и вкладываю их между страницами учебниками. Подпираю подбородок и, не в силах победить чёткое желание губ растягиваться, слушаю историка и, кажется, не слышу. Лишь перебираю в голове все те слова, что сказал мне в библиотеке Ярослав. И сейчас в этом милейшем послании.
Но и это было не всё. Уже на следующей перемене ко мне снова подошла та девочка и опять вручила конверт, в котором я вновь обнаружила открытку в виде сердца, только на этот раз на ней мальчик стоял перед девочкой на коленях, протягивая ей букет ромашек.
А внутри меня ждали комплименты и очередное признание:
«Мне нравится твоя улыбка. Она с первого взгляда очаровала меня.
Мне нравятся твои глаза. Они сверкают как алмазы.
Мне нравятся твои губы. Они манят меня как магнит.
Твой Хулиган».
И я понимала, что надо бы всю эту романтическую самодеятельность пресечь, чтобы парень не раскатал губу, что у нас в принципе что-то возможно. Он должен понять в конце-то концов, что зря тратит время. Такие мальчики не влюбляются в выпускном классе и на всю жизнь, а скорее разбивают сердца наивным глупышкам, отряхиваются и идут к следующей, кто стоит в очереди. Да и, как бы там ни было, я никогда не смогу забыть, как Ярослав поступил с мамой и какие слова о ней говорил.
А даже если и забуду, то моя родительница скорее в лепёшку расшибётся, чем позволит нам быть вместе. А я никогда не пойду против мамы. Ни один мальчик на земле, даже такой крутой, как Басов не стоит слёз родного и любимого мне человека.
Так-то!
И я уж было хотела подойти к нему и попросить не отправлять мне подобных посланий, но, дальше желаний дело не пошло. Стоило мне увидеть Ярослава в компании своих одноклассников, Серяка и Тимофеева, как я неожиданно для себя оробела, вжалась в стену, а потом и вовсе нагнулась, спрятавшись за кадкой с огромным фикусом.
И выхватила часть диалога между ребятами.
— Ну как там у тебя успехи, Бас?
— Где именно?
— На амуре.
— Аль Денте, — коротко рубанул Ярослав, и компания скрылась за поворотом, а я только покачала головой и в который раз поразилась зубодробительной уверенности этого парня.
Хмыкнула, забрала в гардеробе лёгкую ветровку и припустила прочь из школы, боясь зацепить свою врагиню. Но на крыльце меня всё же тормознули — та самая девочка, что передавала мне конверты, и в руке она держала третий.
— Попросили открыть дома.
— Спасибо, — кивнула я, забрала послание и сунула его в рюкзак, а затем всю дорогу домой чувствовала, как горит спина.
Это жгучее любопытство не давало мне покоя. Но я пообещала себе, что не стану торопить события, и всё-таки продержалась, до скольких было нужно. А зайдя в квартиру, умылась, переоделась, перекусила и только потом, запершись в своей комнате, позволила себе вскрыть третий конверт. Очередная открытка сердечком, а на ней целующиеся мальчик и девочка под звёздным небом.
А внутри:
«Ты нравишься мне! Нравишься! Очень!
Хоть ты в объёмах, как древний мамонт, и страшная, как ядерная война!
Твоя Марта, Туша!!! Трепещи…»
И куча радостных смайликов.
Отшвырнула от себя чёртово сердце и горько расплакалась.
