опускаются к моему рту, а затем снова поднимаются и встречаются с моими.
Я так близко к нему, что мои губы касаются его губ, когда я говорю.
— Разве ты не хотел бы узнать?
Звенит звонок.
Я вырываю свое лицо из его рук и убегаю.
Я швыряю вещи на пол и с шумом опускаюсь на свое место. Я в таком дурном настроении, что даже греческая мифология не может унять мой гнев. Я все еще сжимаю в руке дурацкую толстовку Роуга.
Это толстовка RCA Running (прим. пер. команда университета по бегу). Я не знала, что он занимается бегом. На спине имя «Ройал» написано над огромной цифрой «1».
Конечно, блять, конечно.
— Наглый засранец. — Бормочу я, выворачивая ее наизнанку и надевая. Я хочу, чтобы мои сиськи вошли в мировую историю примерно так же сильно, как я хочу, чтобы меня ассоциировали с его именем.
— Что это?
Я высовываю голову из-под капюшона толстовки и вижу Джереми, непринужденно разлегшегося на моем столе.
— Извини, не обращай внимания. — Говорю я, продевая руки в рукава и вытряхивая волосы из капюшона. — Просто разговариваю сама с собой.
— Не беспокойся. Я хотел уточнить, в четверг все еще в силе?
Я делаю паузу на полпути к закатыванию одного из рукавов толстовки. Роуг выше меня на целый фут, и я плаваю в его одежде.
— Четверг?
— Ну, знаешь, репетиторство…
— Репетиторство! Точно. Извини, вылетело из головы.
— Ничего страшного. Итак, в восемь вечера? Я заеду за тобой?
— Ты мне мешаешь, Рэтфорд. — Смертоносный голос раздается за его спиной.
Роуг возвышается над плечом Джереми и смотрит на нас.
— Нет, не мешаешь, Джереми. Не обращай на него внимания. — Я говорю, кладя руку ему на бедро.
Мышцы на челюсти Роуга яростно дергаются. Его взгляд опускается вниз и обжигает руку, касающуюся Джереми, раскаленным взглядом.
Его глаза снова поднимаются и встречаются с моими. Не отрываясь от меня, он произносит приказ.
— Проваливай, Рэтфорд.
Джереми уходит, чертов трус. Это еще один жизненный урок от моей мамы: никогда не доверяй человеку, который носит мокасины и думает, что это модно.
— Так вот перед кем ты в следующий раз встанешь на колени? — Роуг злобно шипит на меня. — Удачи ему возбудиться, когда он увидит, что это ты держишь его вялый член.
Моя рука вылетает прежде, чем я успеваю остановить ее, и ударяется о его щеку. Его лицо дергается вправо и на мгновение замирает.
Он смотрит на меня боковым зрением, а затем снова поворачивается ко мне лицом. Я собираюсь дать ему еще одну пощечину, но на этот раз он выхватывает мое запястье из воздуха прежде, чем оно успевает коснуться его щеки.
— Да пошел ты! — Я рычу на него, грудь тяжело вздымается.
— Мисс Уорд! Мистер Ройал! — Я поворачиваюсь в сторону прерванного занятия. Это профессор Дункан, наш учитель истории. По его потрясенному выражению лица я понимаю, что он был свидетелем, по крайней мере, части нашего спора и последовавшей за ним физической драки.
— В кабинет директора. Сейчас же.
13
Если мне показалось, что Беллами выглядела бледной, когда Дункан поймал нас, то это ничто по сравнению с белым блеском ее кожи, когда мы сидим в кабинете директора Торнтона.
Ее одежда все еще пропитана водой, и я думаю, не из-за этого ли она так плохо выглядит.
Она выглядит так, будто в любой момент может упасть в обморок.
Я настороженно слежу за ней, пока Торнтон садится в кресло.
— Крики. Ругательства. Физическая перепалка на уроке профессора Дункана. И, судя по всему, это не первый инцидент между вами. У меня здесь полдюжины разных учителей, которые жалуются на ссоры и драки в своих классах. — Он зачитал, читая из папки на своем столе. — Объяснитесь.
Я молчу.
Беллами сидит на стуле рядом с моим, вжавшись в сиденье, как бы стараясь исчезнуть. Со временем она выглядит все хуже, ее цвет кожи на глазах становится совершенно пепельным. В ней нет того огня и остроумного подшучивания, которые она обычно демонстрирует, когда мы ссоримся. Как тогда, когда она насмехалась надо мной, выйдя мокрой из пруда.
С ее волос капала вода, рот был разинут.
Она выглядела просто ошеломительно.
А теперь она сидит тихо, свернувшись калачиком.
Мне это не нравится.
— Очень хорошо. — говорит Торнтон, раскладывая страницы на своем столе. — Ройал, не думай, что ты выйдешь из этого положения из-за своей фамилии. Шесть недель отработок после уроков для вас обоих, и официальное замечание в ваших личных делах.
При этих словах Беллами складывается пополам на коленях, опустив голову на руки. Все ее тело дрожит.
Торнтон продолжает говорить, не обращая внимания на ее реакцию.
— Библиотека Макли должна открыться в ближайшее время, но я признаю, что мы не успеваем расставить книги по полкам. Следующие шесть недель вы проведете за уборкой и организацией библиотеки перед торжественным открытием.
— Уборная. — Она вдруг скривилась — первое слово, которое она произнесла с тех пор, как Дункан поймал нас. — Могу я воспользоваться уборной?
Он отмахивается от нее, и она выбегает из комнаты. Когда она не сразу возвращается, у меня в животе закрадывается беспокойство.
— Я тоже пойду в уборную, скоро вернусь.
— Ты слышал, что я сказал? — спрашивает меня Торнтон.
— Громко и четко, Фил, — отвечаю я, не очень тонко напоминая ему, кто здесь на самом деле обладает властью. Он может сидеть за столом, но только потому, что я ему это позволяю.
Я стою у двери, когда он отвечает.
— Для тебя директор Торнтон, Ройал.
— Как скажешь, Фил. — Говорю я, позволяя двери громко захлопнуться за мной.
В коридоре я размышляю, в
