Дикое шоссе - Девни Перри

Притяжение между нами было постоянным, это подводное течение, которое невозможно игнорировать. Если мы не будем вцепляться друг другу в глотки, не будем ссорится, то что ж… это приведет к тому, что мы трахнемся у стены хижины.

— Что бы ты сделала? — спросила я.

— Поговори с ним. У него сейчас много забот, и он должен быть главным, но люди забывают говорить с ним. Они забывают спросить, что он думает или как он себя чувствует.

Я любила свою подругу. И любила ее еще больше за то, что она видела трудности Истона, в то время как все остальные, казалось, не обращали на это внимания.

Не мне было решать, что делать дальше после прошлой ночи — Кэтрин была права. В прошлый раз я приняла такое решение, уйдя, и лишила Истона выбора.

Я не совершу одну и ту же ошибку дважды.

Поэтому, три часа спустя я подъехала на «Кадиллаке» к его дому.

На улице было темно, потому что я дождалась окончания ужина, прежде чем сесть в машину. Я не хотела приезжать сюда и застать его все еще работающим где-нибудь на ранчо. Кэтрин написала, как добраться до его дома, и я держала записку в одной руке, пока вела машину другой.

Мне пришлось отъехать от лоджа и пересечь шоссе, направляясь к той части территории Гриров, которая не использовалась курортом. Это была чистая сельская местность с открытыми лугами, окаймленными рощицами деревьев и заборами из колючей проволоки. Посыпанная гравием дорога к его дому вела вдоль извилистого ручья, и когда показался его дом, у меня перехватило дыхание.

Дом стоял в центре поля, на фоне гор, возвышающихся вдалеке. Линия крыши почти точно соответствовала самой высокой вершине на горизонте. Золотистый свет лился сквозь многочисленные окна, маня меня подойти поближе. Облицовка из дерева цвета умбры соответствовала другим зданиям на ранчо.

Дом, впечатляющий по размерам и архитектуре, стал смелым заявлением, но в то же время идеально вписался в окружающую природу. Это было именно то, что я ожидала от Истона, и в то же время удивляло своей элегантностью.

Дверь гаража была открыта, когда я заехала на подъездную дорожку, и Истон вышел наружу с красной тряпкой в руках.

Мое сердце затрепетало, когда я увидела его в джинсах и простой белой футболке. Его подбородок был покрыт щетиной, а волосы растрепались после долгого рабочего дня. При виде него у меня между ног что-то затрепетало. Черт, он был таким горячим.

Был ли он сегодня в боксерах? Или он снова был без нижнего белья?

Я пришла сюда с намерением поговорить, и только поговорить, но, если он проявит хоть малейший интерес, я нарушу этот план.

Я сидела в своей припаркованной машине, но не могла заглушить двигатель и выйти. Я просто смотрела на него через лобовое стекло.

И он смотрел в ответ.

Истон не выдержал первым, его красивое лицо нахмурилось, и он упер кулаки в бока в молчаливом ультиматуме. Я проходила или уходила?

Проходила.

Я сделала глубокий вдох, заглушила двигатель, вышла на холод и поспешила к гаражу.

— Привет.

Он оглядел меня с ног до головы.

— Где твое пальто?

— Мне нужно его купить. В октябре я должна была быть в Калифорнии, а не в Монтане.

Он протопал в гараж и нажал на кнопку, чтобы закрыть за нами дверь.

— Что ты здесь делаешь?

— Я подумала, нам лучше поговорить о вчерашнем вечере.

— Зачем?

Зачем? Серьезно?

— За тем, что я подумала, что у тебя может быть свое мнение о том, что произошло, и именно ты сказал, что хотел бы, чтобы другие люди прислушивались к твоему мнению. Но, эй, если я ошибаюсь и ты просто хочешь забыть, что это вообще было, и снова будешь относиться ко мне как к дерьму, я не буду попадаться тебе на глаза до Рождества.

Я хотела повернуться и пойти к своей машине, но он удержал меня внутри. Единственный выход из гаража был через проход за его спиной, поэтому я скрестила руки на груди и одарила его своим лучшим взглядом.

Он провел рукой по своим густым волосам, затем направился в мою сторону.

Я накинула шарф поверх единственной верхней одежды, которую взяла с собой — черной кожаной куртки. Истон снял шарф с моей шеи.

— Прости.

— Я здесь не для того, чтобы ссориться с тобой.

Истон бросил шарф на цементный пол. Он был такой же чистый, как пол в хижине. Его ладони скользнули по моим рукам, по маслянистой итальянской коже, пока не коснулись моего лица.

— Я тоже не хочу ссорится.

Его губы прижались к моим, стирая следы раздражения и заменяя их жгучей похотью, которая заставила меня приподнять подол его рубашки выше ребер.

— Внутрь, — выдохнула я ему в губы, расстегивая пряжку его ремня. Я хотела, чтобы он был в постели, и имела возможность заниматься этим всю ночь напролет.

Истон покачал головой и повел меня к верстаку, который тянулся вдоль всего гаража. Я открыла рот, чтобы возразить, но затем забылась в ощущении губ, рук и тела Истона. Когда час спустя я вышла из гаража на дрожащих ногах, на моем лице была улыбка, его запах ощущался на моей коже, а вкус — на моем языке.

Я была удовлетворена. Впервые за много лет я не испытывала желания переходить к следующему занятию. У меня не было работы или задачи, которую нужно было решать. Я могла просто наслаждаться моментом.

И я наслаждалась первые пять минут по дороге домой. Затем я прокрутила в голове этот вечер. И прошлый.

Мы с Истоном трахались дважды. Жестко. Оба раза он трахал меня на ближайшей доступной поверхности. Возможно, он так же отчаянно нуждался во мне, как и я в нем.

Или, может быть, моя мать была права с самого начала.

Может быть, я всегда буду просто очередным дешевым развлечением.

Джемма

Избегать человека, который работал и жил в том же месте, что и ты, было нелегким делом, но каким-то образом мне удавалось избегать Истона в течение трех дней.

Или, может быть, он избегал меня.

Если не считать того, что вчера я мельком видела, как он выезжал на Пазле из конюшни, я не видела его ни разу с того вечера, когда уехала от его дома. Он выглядел потрясающе на этой лошади. Его дыхание клубилось вокруг него облаком — как и у Пазла, — и на нем