нужно поговорить. Причины, по которым мы должны были пересечься в определенном месте в обозначенное время, атаковали меня, но тут же отсеивались, как нелепые.
Я была сбита с толку, и у меня не оставалось другого способа обрести ясность, кроме как встретиться с Томасом.
Убедившись, что время у меня еще есть, я продолжала внушать себе, что мне следует больше доверять ему. Хотя бы настолько, чтобы решиться встретиться с ним там, где неглубокая, но шумная вода, и быстро сгущается тьма.
Бросив взгляд в окно автомобиля на свой дом, где я прожила месяцы, порождая воспоминания, лелея мечты и ища оправдания, горький гнетущий вкус разочарования вновь напомнил о себе.
Пришло время проститься со всем этим.
Пикап Майлза был припаркован на подъездной дорожке, и я поспешно выскочила из машины и закинула свое прощальное письмо с дежурным пожеланием «долго и счастливо» в зеленый почтовый ящик, прежде чем нахлынувшая грусть заставила меня вцепиться в него, словно ища возможности продлить момент.
Вернувшись в машину, я не нашла в себе сил повернуть ключи в замке зажигания, настолько сильная волна сожаления накрыла меня. Из-за того, что было и что могло бы быть. После всего, что мы пережили хорошего, плохого, просто невероятного ― могла ли я уйти вот просто так?
Нет.
Это не про меня. Возможно, с моей стороны было глупо вот так вот довериться мужчине, который всегда казался слегка отстраненным, но я не настолько слабачка. Отстегнув ремень безопасности, я вновь покинула автомобиль и извлекла письмо из почтового ящика.
Свет на крыльце вспыхнул, когда я занесла руку, чтобы постучаться. Заметив, что дверь приоткрыта, я коснулась ручки и толкнула вперед.
―…возможно, в твоих словах есть смысл, но я, черт возьми, твоя жена. С каких пор у меня нет права голоса? ― раздался возмущенный женский голос, который эхом разнесся по прихожей, просачиваясь сквозь приоткрытую дверь и заставляя меня застыть на месте.
― Я устала, Майло. Устала от всего этого спектакля, от чувства, что с каждым следующим днем теряю тебя, пока ты возишься с ней, как с ребенком. Это же не имеет никакого смысла. Прошу тебя, просто свяжись со штабом и положи этому конец.
Майло?
Каждое слово, произнесенное женщиной, сопровождалось слезами отчаяния, но я уже была не в состоянии разобрать их.
Терзаемая сомнениями, я обернулась назад на машину, на улицу, только сейчас краем глаза приметив черный внедорожник, припаркованный в нескольких домах отсюда.
― Нет, черт возьми. Это было очевидно. Все последствия были предсказуемы.
Мой разум буквально кричал, чтобы я уходила, уносила ноги отсюда. Теперь все обретало смысл, но мне все еще было сложно принять это безумие.
Поэтому я все же вошла внутрь.
― Мать твою, Шелл, ты втянула меня во все это вместе с Энтони. И не пытайся отрицать этого, ― прорычал Майлз, ну или Майло. Мне никогда не доводилось слышать его столь яростным, подавленным, но все же ноги продолжали нести меня в направлении гостиной. И дальше я услышала то, что услышала. ― Я говорил ему, что нам стоит оставить девчонку в покое. Знал, что нам не стоит все усугублять, но именно ты не согласилась с этим. И теперь, когда я достиг того, чего достиг, ты просто рушишь все своим нахождением здесь.
Конверт выскользнул у меня из рук и порхающими движениями опустился на кафельный пол. Тот самый, для которого мы так и не удосужились приобрести ковры. Обеденный стол, стоящий возле окна на задний двор, издевательски напоминал мне о наших планах со временем расширить круг тех, кто собирается за ним.
И когда они, наконец, заметили меня, застывшую в дверях, прямо у входа в гостиную, и без зазрения совести одарили меня взглядами, преисполненными истинного удивления, я осознала, что всего лишь гость здесь.
Амелия, она же Шелл, пробормотала какое-то ругательство себе под нос и, сверкнув в мою сторону глазами, полными слез, пронеслась мимо меня, громко хлопнув за собой входной дверью.
― Джем, ― выдавил из себя Майлз. Его лицо выражало невероятную растерянность.
― Я пришла, чтобы… ― У меня не хватило сил продолжать, и я потупила взгляд в пол, туда, где валялся конверт. ― Вот, ― прошептала я, жестом указывая на него.
Затем я развернулась и бросилась к дверям, слыша, как Майлз шаркает ногами по кафелю позади меня.
Повернув ключи в замке зажигания, я рванула с места, даже не удосужившись посмотреть, нет ли на пути других машин. Всю обратную дорогу я подавляла в себе желание блевать от всего происходящего.
Спустив наконец-то последнюю сумку вниз, я закинула ее в багажник, все еще борясь со слезами, застилавшими мои глаза.
Майлз.
Вся эта ложь.
Как с ребенком.
Все принимало более ясные очертания, но в то же время оставалось чертовски запутанным.
Что происходит? Зачем ему был нужен весь этот обман? И почему эта женщина и какой-то Энтони еще содействовали ему в этом?
Свет фар осветил мой автомобиль в тот момент, когда я закончила перекладывать сумки и захлопнула багажник.
Кто-то подъехал и остановился позади меня. Услышав хлопок двери, я расценила это как сигнал уносить ноги.
Не давая мне скрыться в машине, меня вытащили наружу. От стремительности происходящего я не успела даже вскрикнуть.
― Нам необходимо поговорить. Сейчас же.
― Пусти меня, Майлз. ― Он захлопнул дверь и, невзирая на мое сопротивление, подтолкнул меня в сторону тротуара. ― Клянусь богом, я сейчас снова врежу тебе по яйцам.
Он усмехнулся, но без привычного задора.
― Можешь попробовать, Джем. Но в этот раз я более подготовлен.
― Я серьезно. Отпусти меня и не вынуждай меня кричать, чтобы кто-нибудь вызвал полицию.
― Я федеральный агент, так что это не даст никакого результата и лишь потратит наше гребаное время, ― прошептал он мне на ухо, заставив перестать сопротивляться и недоверчиво уставиться на него.
В его глазах читалась вина.
― Я все объясню, но для начала нам нужно уйти от посторонних глаз. Давай поднимемся к тебе.
Я не могла двинуться с места и вообще не очень понимала, не должна ли сейчас вдарить ему локтем под ребра и сбежать.
― Я никогда не причиню тебе вреда, ― прошептал он, а затем задумался. ― По крайней мере, физического. Мне необходимо позаботиться о твоей безопасности, а для этого ты должна хотя бы выслушать меня. ― Майлз набрал воздуха в легкие, а затем
