- Непременно вернется, - сказал Джеймс, нежно улыбаясь и делая вид, что верит, будто мистер Бенджамин действительно очень занятой человек и у него нет времени навестить своих подружку и дочь, и в то же время чувствуя большое облегчение от сознания, что Розмари бедна и беззащитна, и у нее не будет сил и возможностей подать в суд на него или больницу.
- Совсем забыла, - сказала Розмари, - с вами хочет поговорить моя учительница йоги, Тамзин. Вы могли бы принять ее?
- Конечно, - легко согласился Джеймс, - вне всякого сомнения.
Тамзин показалась Джеймсу самой забитой женщиной на земле. Ее седеющие волосы были заплетены в две тощие косички, высокий лоб изборожден морщинами, на бледном лице сверкали маленькие глазки. Она была одета в просторное индийское сари, и, хотя на дворе стоял октябрь, на ее босых ногах были открытые сандалии. На шее болтались многочисленные бусы, а руки по самый локоть были унизаны браслетами. Она улыбнулась Джеймсу, но ее маленькие глазки оставались холодными.
- Я - Тамзин Смит, доктор Форрест.
- Рад познакомиться с вами, мисс Смит.
- Миссис, пожалуйста. Как себя чувствует Розмари, доктор Форрест?
- Прекрасно, миссис Смит. Она уже пошла на поправку.
- Мне она показалась эмоционально неустойчивой, доктор Форрест.
- Такое состояние обычно после родов, миссис Смит.
- Но только не у женщин, с которыми я работаю. Они обычно находятся в состоянии душевного равновесия, доктор Форрест.
- Я не очень хорошо вас понимаю, - сказал Джеймс, холодно посмотрев на нее. - Каким образом вы работаете с этими женщинами?
- Я готовлю их к родам, доктор Форрест. Помогаю им осознать значение материнства.
- И как же вы это делаете? Кстати, зовите меня просто мистер Форрест. Я не доктор, а консультант, акушер. - Он знал, что говорить об этом глупо, но ничего не мог поделать с собой. - Вы сказали что готовите женщин к материнству, но каким образом?
- Я использую учение йоги, разные его методы: релаксацию, самосозерцание, терпимость к боли. Я помогаю им научиться преодолевать страх, принимать роды как высшее блаженство. Мне кажется, что Розмари не вполне пользовалась моими советами.
- Знаете, что я вам скажу, миссис Смит? Миссис Миллз согласно вашему совету как могла терпела боль, и роды превратились для нее в кошмар, а не в высшее блаженство.
- Поэтому ее второй ребенок умер?
От неожиданности Джеймс вздрогнул. Он встретился с ней взглядом, стараясь казаться спокойным.
- К сожалению, нам не удалось спасти его, - сказал он. - Мы сделали все возможное.
- Неужели? У меня есть причины сомневаться в этом. Лично я считаю, что вы допустили халатность.
- Это очень серьезное обвинение, миссис Смит. Не советую вам повторять его где-нибудь еще. Какие бы доводы вы ни приводили, ни один доктор не поверит вам.
- Возможно, доктора и не поверят, но ходят слухи, что вы не очень компетентны.
- В самом деле? - Джеймс тяжело вздохнул. «Будь тверже, Джеймс, - приказал он себе, - не позволяй ей запугивать себя».
- Миссис Смит, вам лучше уйти. Ваши обвинения очень серьезны, а я сейчас не готов обсуждать их с вами. В скором времени состоится заседание комиссии, которая установит мою компетентность и обсудит мои действия при родах, а пока мне нечего вам сказать.
Он поднялся в надежде, что она сделает то же самое, но она упорно продолжала сидеть.
- Я, конечно, уйду, мистер Форрест, но так этого не оставлю. Я доведу случай с Розмари до сведения общественности и подам на вас в суд.
- Буду с нетерпением ждать. Всего хорошего, миссис Смит.
Он подошел к двери и открыл ее, ожидая, когда миссис Смит уйдет. Она медленно поднялась и, не говоря ни слова, вышла. Джеймс смотрел, как она, позванивая браслетами, не спеша шла по коридору, затем вернулся в кабинет и сел за стол. Ему захотелось выпить.
Он снял трубку и позвонил старшей сестре Джексон. Она только что сдала смену и согласилась поговорить с ним.
- Что случилось? - спросила она с явно ощутимым презрением.
«Господи, неужели я совершил ошибку, позвав ее?»
- Ничего серьезного, сестра.
Старшая сестра Джексон выглядела очень усталой.
- Преждевременные роды, - сказала она, - но все обошлось благополучно. Ребенок остался жив.
- Замечательно. Какая все-таки у нас тяжелая работа. Жаль, что никто этого не понимает.
«Господи, почему я вдруг начал оправдываться?»
- Я думаю, что все понимают. Так в чем проблема?
- Ничего особенного. Просто у меня сейчас была эта ужасная женщина, подружка Розмари Миллз. Ну эта, учительница йоги.
- И что?
- Она угрожала мне сделать этот случай достоянием гласности. Глупая сука! - Джеймс изобразил на лице веселую улыбку.
- Я думаю, что комиссия оправдает вас, - сказала старшая сестра с непроницаемым лицом, - так что вам не о чем волноваться.
- Я совсем не волнуюсь. Просто меня заинтересовала одна вещь. Она сказала, что ходят слухи… Вы что-нибудь слышали или говорили?
- Что говорила? Мистер Форрест, вы о чем? Что я могла говорить? Вы же сами знаете, что такие случаи всеми обсуждаются. И потом, эта практикантка, как там ее фамилия… ах да, Адаме. Она была очень расстроена.
- Она что-нибудь говорила вам?
- Да, она расспрашивала меня.
- О чем?
- Она хотела понять, как могло случиться, что вы не заметили второго ребенка, и интересовалась моим мнением об этом.
- Почему вы мне ничего не сказали?
- А что говорить? Я объяснила ей, что это не всегда легко сделать. Что второе сердце не прослушивалось, так как ребенок лежал за ребрами матери.
- Спасибо, что защитили меня. Она что-нибудь еще говорила?
- Да, - ответила сестра после некоторого колебания, - она сказала, что вы выглядели очень усталым.
- Черт возьми, но ведь так оно и было! - воскликнул Джеймс, чувствуя, как его лоб покрывается холодным потом. - Я был чертовски усталым. Ведь роды длились до четырех часов утра.
- Да, конечно, - равнодушно согласилась сестра Джексон.
- И что вы…
- Я сказала, что вы чувствовали себя превосходно и что вообще это ее не касается. Но ведь она глупая дурочка и могла рассказать обо всем своим друзьям. О таких вещах вообще долго говорят.
- О Господи! Может, мне поговорить с нею?
- Не вздумайте. Это будет выглядеть… - Сестра замялась. - Ну, я не знаю… Если до меня дойдут какие-то сплетни, я постараюсь сразу же их пресечь. Насколько это будет в моих силах, конечно. Как я уже сказала, я сильно сомневаюсь, что комиссия выступит против вас. На вашем месте я не стала бы волноваться. К сожалению, такие вещи иногда случаются. Однако…
- Да?
