Мадди увидела, как потемнело лицо Майкла. Она протянула через стол руку и положила ее поверх его руки.
— Еще одна вещь, Майкл. Если ты волнуешься, что у меня возникли какие-то ожидания — помимо бизнеса, — то можешь успокоиться. Никаких пут, Майкл. Ни пут, ни обязательств, ни клятв. — Ее улыбка была нежной, но гораздо более печальной, чем она думала. — Согласен?
Он устало выдохнул:
— Согласен.
Но когда они возвращались пешком, по морозу, к Мадди домой, Майкл был очень молчалив, он, казалось, полностью ушел в свои мысли. Ей хотелось знать, планирует ли он все еще лететь в Нью-Йорк, но лучше не спрашивать. Правда была в том, что она хотела, чтобы он остался. Все, о чем она мечтала, так это забраться с ним обратно в постель. Если Мадди впредь собиралась быть свободной от каких-либо привязанностей, то почему эта не может продлиться чуть дольше?
Голова Майкла, однако, была занята другими насущными проблемами. Он взглянул на часы. Было около трех. Он хотел позвонить в компанию «Барретт» и прояснить для себя все в отношении этой новой идеи, которая захватила его. Если бы старик согласился, то он полетел бы в Нью-Йорк, чтобы раскрутить дело уже утром. В любом случае он должен вернуться в Бостон вовремя — к обеду по случаю свадьбы его сестры в пятницу вечером. Тогда он сможет быть более откровенным с Мадди и в то же время подсластить для нее горькую пилюлю отказа…
Погруженный в собственные мысли, он не слышал, что говорила Мадди.
— Прости, — извинился он. — Я не слушал тебя.
— Да ничего важного я не сказала. Я просто вспомнила, когда мы проходили мимо химчистки, что они должны заплатить мне за то, что испортили мое новое платье.
— Ну да, — кивнул он.
Мадди вымученно улыбнулась — она чувствовала себя отвергнутой и пыталась прогнать это чувство. Они стояли перед ее домом.
— Ты поднимешься?
— Нет, — ответил Майкл. — Я не могу. Мне надо сделать несколько звонков. И я все еще рассчитываю улететь в Нью-Йорк.
Никаких пут, напомнила она себе. Майкл ясно давал понять, что и он за это. Нечестно и глупо, продолжала она молча укорять себя, ставить условия, а потом жалеть, что их приняли.
— Нью-Йорк. Верно. Я почти забыла. Ты собирался туда утром. Я не поломала твое расписание, нет? — Она не могла смотреть ему в лицо и сосредоточила внимание на его руках. Он не носил перчаток и не прятал для тепла руки в карманы. Это были красивые руки, сильные и в то же время способные на удивительную нежность. Мадди вспомнила, как они ласкали ее тело.
Теплая улыбка смягчила его напряженное лицо.
— Это был удивительный зигзаг. Мадди не улыбнулась в ответ.
— А как же семейное торжество во вторник вечером?
Майкл пожал плечами.
— Прилечу вечером, если смогу. И — снова в Нью-Йорк. — Он помолчал. — За мной обед.
— За тобой деловая встреча, — уточнила Мадди.
— Она у нас состоится. Как насчет того, чтобы я посетил твою фабрику в пятницу? Ты все мне покажешь. И мы сможем поговорить.
— Хорошо. — Она почувствовала, что замерзает. — Я думаю, мне надо освободить миссис Джон-стон.
— Ох, Мадди! Чуть не забыл. У тебя есть еще тюбик крема, которым ты смазывала Тимми? Я хотел бы добавить его к тем образцам продукции, которые ты представила нам.
Мадди просияла, думая, что Майкл отказался от этой своей новой идеи в отношении «Сарджент».
— Значит, ты хотел бы включить его? Прекрасно. Он может быть составляющим в серии из пяти средств для лица. Он замечательно сочетается с очищающими, тонизирующими и питательными масками, которые я уже послала вам. К тому же есть еще новый спрей для лица, который мы собираемся выпускать вместе с увлажнителем. Как только приду завтра на работу, я возьму их для тебя. Или, если хочешь, мы могли бы заехать за ними сейчас.
— Подожди, Мадди. Давай я просто поднимусь с тобой и возьму тюбик крема для начала. Мадди улыбнулась.
— Хорошо.
Майкл вошел с ней в подъезд. Пока они ждали лифта, Мадди не могла удержаться, чтобы не высказать еще одну идею:
— А как насчет специальной сумочки для коллекции? В цветах «Барретт»? На серебряном фоне темно-бордовая аббревиатура компании? Мы могли бы использовать наших дизайнеров, но если вы предложите кого-то с вашей стороны…
— Лифт.
Майкл нетерпеливо подтолкнул Мадди в лифт и вошел следом за ней. Ему не хотелось думать о том, как он будет себя чувствовать в пятницу, если провалится его новая идея.
Прежде чем направиться в аэропорт, Майкл позвонил своему боссу из бостонского отделения фирмы Барретта и, увы, узнал, что того не будет в городе до среды. Майкл повесил трубку, барабаня пальцами по столу управляющего, который благополучно отлучился по делам. Спустя несколько минут Майкл дозвонился Джоулу Эпстайну, фабриканту, который был одним из крупнейших поставщиков Барретта. Майкл проговорил тридцать минут по телефону и в заключение беседы заручился согласием Эпстайна встретиться у него в офисе в четверг утром. На этот раз, положив трубку, Майкл почувствовал себя немного лучше. Эпстайн был ловким бизнесменом, и его репутация, как и его счет в банке, не была результатом сверхосторожности. У него был талант появляться на подходящих рынках в подходящее время. И он знал, когда можно рискнуть. Майкл рассчитывал, что убедит его во всем.
Покинув отделение фирмы «Барретт», по пути в аэропорт Майкл попал в автомобильную пробку. Зажатый со всех сторон стоявшими машинами, он воскрешал события, произошедшие с ним в течение последних нескольких дней. Он не мог выбросить Мадди из головы. А когда он ожидал посадки в самолет, то намеревался позвонить ей, но быстро отказался от этой мысли. Нет, ему надо побыть на некотором расстоянии от Мадди. Их отношения развивались слишком стремительно. Она лишила его равновесия. Смутила. Он не мог разобраться в своих чувствах. Но ему было в достаточной мере ясно, что чувства его не были случайными, так же как и чувства Мадди, он это знал. Она сказала: никаких пут. И он поверил, что она говорила, как думала. Она не притворялась, рассчитывая на обратный психологический эффект. Тем не менее человек обыкновенно оказывается в путах неожиданно для себя. Майкла бросило в жар, когда он вспомнил, как явился вчера в дом своей матери вместе с Мадди и Тимми. Счастливая семейка. И тут он ощутил холодок во всем теле.
В итоге он позвонил сестре Синди, но вскоре понял, что напрасно это сделал.
— Черт побери, Синди. Оставь эту тему.
— Что я такого сказала? Я сказала только, что она приятная женщина. Дружелюбная, привлекательная, чуткая, тонкая, замечательная женщина.
— Да, я согласен, у нее все это есть. Она дружелюбная, чуткая, красивая. И если бы она захотела — чего не хочет, — то могла бы стать какому-то парню… какому-то другому парню прекрасной женой. Я ясно выражаюсь?
