Очевидно, Сэм едва сдерживал ярость — глаза сверкали, мышцы шеи и плеч напряглись.
— Теперь мне придется защищаться от нелепых, ложных обвинений. Мою биографию переворошат, а от доброго имени ничего не останется. — Он прикрыл глаза, стиснув челюсти.
Ким поняла, что ему стоило огромных усилий сказать все это и что за злостью кроется настоящая боль.
Сердце ее смягчилось: подойти к нему, обнять? Она подавила это желание, молча смотрела на него, ждала, надеясь, что он не спрятался снова в свою раковину.
— Как-то не в моих привычках походя соблазнять всяких странных женщин, — произнес он грубовато. — Да еще и делать им детей. И никогда в жизни я не стал бы уклоняться от ответственности.
Так вот почему Сэм поехал в Иорданию, забросив все дела в Нью-Йорке, — поговорить с бабушкой, полуслепой, глухой старушкой: из-за этой шумихи, поднятой газетами, она не знала, что и думать. Счел своим долгом, видимо, объясниться и с остальными родственниками: они ведь на него рассчитывали, и не только в делах.
Сэм поднялся и беспокойно заходил по комнате, все тело его было как натянутая струна.
— Мы еще даже не имели дела с судом, а все уже составили мнение о том, что я за человек. Выигранное дело ничего не поправит, не возместит причиненного ущерба. И репутации компании это тоже не способствует.
— А что твои адвокаты? Ты выиграешь дело?
— Да, утверждают — выиграю. Эта женщина, очевидно, наивна в некоторых областях. Медицинская экспертиза докажет, что ребенок — не мой. В общем, банальная ситуация, но от этого не менее неприятная. — Сэм провел рукой по волосам, словно стараясь привести в порядок заодно и мысли. — Не хочу вдаваться в грязные подробности. — Он подошел к окну и стал смотреть в темноту.
Сердце Ким сжалось: как он потерян, всегда прямые плечи опущены, волосы упали на лоб…
— Но в конце концов все это развеется и твое доброе имя восстановится.
Он повернулся к ней с сомнением в глазах.
— Ты мне веришь?
— Ну да, конечно!
— Почему? Что заставляет тебя верить, что я все это не придумал?
— Интуиция, Сэм.
Он говорит правду — она это знает.
— Ты меня изумляешь. Не поручусь, что поверил бы тебе в такой ситуации.
— Возможно, ты слишком практичен. — Ким поднялась и встала рядом с ним у окна.
Если бы сама она поступала рационально, то уехала бы отсюда еще месяц назад. Или вообще сюда не приехала бы. И никогда не влюбилась бы в этого человека.
Сэм на мгновение прикрыл глаза, а потом протянул руку, взял ее ладонь, сжал. Глаза смотрели прямо, губы хранили призрак улыбки.
— Спасибо, — тихо произнес он.
Ощущение его горячей руки, эти слова, прозвучавшие почти нежно, что-то перевернули в ней — освободили бушующий внутри океан чувств. Нестерпимое желание обнять его охватило Ким, но она стояла неподвижно, боясь сделать глупость, спугнуть волшебный момент. Взгляды их встретились — и время замерло. Лицо его приближалось к ней, словно в замедленной съемке; она закрыла глаза — губы Сэма чуть касаются ее губ…
— Спасибо, — повторил он шепотом совсем рядом. Сердце окрылилось надеждой, обещанием…
А потом все вдруг кончилось — Сэм резко отстранился и отошел. Поцелуй оказался слишком краток и мимолетен, чтобы утолить ее голод. Он там борется в тишине, сам с собой, усилием воли отгораживаясь от собственных переживаний, опять отдаляясь от нее. Может быть, оттого что открыл ей больше, чем собирался, чем мог себе позволить.
— До рассвета еще два часа, — констатировал Сэм ровным голосом, лицо снова ничего не выражало. — Нам бы хоть немного поспать.
Ким кивнула, избегая смотреть на него — чтобы он не прочел в ее глазах жажду быть с ним, раствориться в его объятиях… Она повернулась и отправилась как в убежище в свою комнату. Чудо из чудес, но заснуть удалось.
Проснулась Ким с ощущением легкости; лежала не шевелясь, старалась вспомнить, откуда оно возникло. Память подсказала сразу: она чувствует себя так, потому что с души свалился камень — Сэм вернулся из Нью-Йорка и рассказал ей всю правду. Говорил с ней искренне, показал, что чувствует. Его злость просто маска, под ней — боль и беспомощность. Его ложно обвиняют в том, что чуждо его натуре; его честь, доброе имя под угрозой.
А еще он целовал ее, и этот поцелуй — легкий, мимолетный, как будто Сэм боялся коснуться ее, приблизиться к ней, — как всегда, вскружил ей голову.
Сегодня новый день, с ним пришли новые надежды. Ким свесила ноги с кровати и села, улыбаясь — просто так, ничему в особенности.
Нет, она просто безнадежна — с чего бы ей особенно веселиться? Но непреодолимая радость жизни охватила ее — хоть встречай новый день танцуя. Неужели она собирается еще раз позволить себе влюбиться?..
А вот и собирается, почему бы нет! Ей нравится влюбляться, дивное чувство — радость, и ожидание, и надежда… Чудесно жить на свете!
Еще раз улыбнувшись себе, Ким подняла руки над головой и потянулась что есть сил. Шум в гостиной — голоса, мелодичный звон фарфора, потом закрылась дверь… Сэм уже встал, заказал завтрак в номер; не припомнить, когда он последний раз завтракал в номере. Неожиданно почувствовав, что голодна как волк, Ким накинула халатик и вышла на разведку.
— Доброе утро! — приветствовал ее Сэм.
Костюм, галстук — снова перед ней деловой человек, бизнесмен, вся жизнь которого под контролем. А пока читает «Геральд трибюн», пьет кофе.
— Надеюсь, я тебя не разбудил, Ким?
— Что ты, нет! — махнула она рукой. — Для меня найдется чашечка кофе?
Глупый вопрос: один быстрый взгляд на стол — и ясно, что на нем вдоволь еды, сока и кофе.
— Я заказал целый кофейник на случай, если ты проснешься, — серьезно, но с искоркой смеха в глазах ответил он.
— Ох, спасибо! Ага, и круассаны с шоколадом… — Ким налила себе кофе и взяла свежий круассан. — Ты хоть немного поспал?
— Не слишком долго. А ты?
— Да, и я тоже. Что нового пишут в газетах? Воцарился мир?
— К несчастью, нет.
— Должна тебе сказать, я уже начинаю терять терпение. — Ким вздохнула и откусила еще кусочек.
Бросив на нее веселый взгляд, Сэм отложил газету.
— Пора начинать рабочий день. — Он поднялся из-за стола.
— Ой, я же тебе не сказала! Если хочешь, можешь переезжать в дом хоть сегодня. Постели застелены, в холодильнике полно еды.
Для Сэма это, очевидно, оказалось приятным сюрпризом.
— Прекрасно! Не ожидал.
— Нужно еще закончить несколько мелких дел, в основном связанных с декорированием. Но их можно доделать, когда ты переедешь.
— Что ж, я готов покинуть отель. Как насчет слуг?
