— Вы будете выходить? — вежливо спросил Скип — Что? — Морин подняла голову и увидела, что машина уже стоит, а Скип придерживает ее дверцу. — Ах да.
— Я вернусь через двадцать минут с мистером Уильям сом. — Он улыбнулся и кивнул на аптеку. — Попробуйте шоколадную содовую воду. Лучшая в Техасе!
Морин нехотя вошла в здание старой аптеки. — Содовый фонтан, заложенный еще в 1902 году, до сих пор работал Правда, теперь его окружали современные таблетки для похудения, лекарства от головной боли и последние номера журналов. Заказав содовую, девушка опустила взгляд — с обложки ноябрьского выпуска «Ультра вумен» прямо на нее смотрела Битей.
— Я возьму этот номер, — сказала она официантке.
— Мы только сегодня их получили, — откликнулась женщина с огненно-рыжими волосами и добавила, печально вздохнув:
— Я бы все отдала за то, чтобы так выглядеть!
— Она очень красивая, правда? — спросила Морин и решила, что сегодня же вечером напишет Битей письмо.
Девушка листала журнал и думала о том, как быстро она забыла свою нью-йоркскую жизнь — как будто все это было не с ней, а с кем-то другим.
Наверное, она сошла с ума, решившись бросить свое безбедное существование и приехать сюда. Теперь она могла потерять весь доход от продажи скота, и все потому, что отказалась дать взятку. Ее терзали сомнения. Стоит ли так дорожить принципами, когда борешься за выживание? Не это ли имел в виду Майкл, говоря о том, что она еще не видела изнанки жизни? Она уже чувствовала себя в сточной канаве с крысами, ибо Плон и был не кто иной, как гадкий, хищный паразит — Ну как содовая?
Морин сразу узнала его голос и, обернувшись, вновь поразилась тому странному смятению, которое охватывало ее при виде этого мужчины. Это ей совсем не нравилось. Она не понимала, что с ней творится, а все непонятное было подозрительным. Опыт учил ее не доверять техасцам.
— Содовая хорошая. Холодная. Я думала, она поможет мне остыть.
Он озадаченно посмотрел на девушку:
— Остыть?
Она соскользнула с табуретки.
— Мы можем ехать прямо сейчас?
— Конечно. Вы все уладили?
Морин нахмурилась и выложила на прилавок деньги за воду.
— Нет.
Выйдя на улицу, она прямиком направилась к машине.
— Что случилось?
— Помощник министра — прохвост. Он устроил все это только для того, чтобы получить от меня взятку.
— Да?
— И это все, что вы можете сказать? Похоже, вас это не удивляет.
— Нисколько. Такое случается сплошь и рядом. Я думал, ветеринар вас предупредил. Я думал, вы знаете.
— Вы шутите? Если бы я знала, с чего бы мне просить вас везти меня в Остин?
— Но я… э…
Внезапно она догадалась:
— Ах, вы по своей самонадеянности полагали, что мне просто захотелось с вами увидеться? О Господи! Неужели вы думаете, я стала бы ради этого идти на такие крайности? Я бы просто пригласила вас на коктейль или посмотреть мои гравюры. Но я не хотела ничего такого.
— Конечно, не хотели.
— К тому же я ожидала встретить в этих краях южную галантность. Вам полагалось прийти ко мне с визитом.
— Да, наверное.
— Можете не трудиться. Это вам ничего не даст.
Он скрестил руки на груди.
— Я об этом и не мечтаю.
Морин тоже скрестила руки на груди.
— И все же, я думаю, вы не будете возражать; если я отвезу вас домой? спросил он.
Морин вдруг вспомнила, как он ей помог. Но теперь ей казалось, что вся его обходительность была неспроста. Наверное, рассчитывал с ней перепихнуться. Может, вернуться в Кервилл коммерческим рейсом? Но, судя по расписанию в хьюстонском аэропорту, самолеты в Кервилл летали очень редко. Она может просидеть здесь, в Остине, два дня в ожидании вылета и тогда уж точно ничего не успеет решить со скотом. Ей надо вернуться домой, а самолет Брендона — самое быстрое средство. И плевать на то, что он о ней думает!
— Мне кажется, вы должны это сделать.
— Я вам ничего не должен. Но я привез вас сюда и позабочусь о том, чтобы вы благополучно вернулись домой.
Морин сердито сверкнула глазами. Ну что ж, они были квиты.
Карл Плон терпеливо дожидался, когда его секретарша уйдет пить кофе. Как обычно, она оставила автоответчик включенным: Карл не любил сам отвечать на звонки. Он приоткрыл дверь кабинета, чтобы видеть, если кто-то случайно войдет в приемную, и, взяв телефонную трубку, набрал семь цифр.
— Можете зайти ко мне в кабинет. Она ушла; — И он дал отбой, не дожидаясь ответа.
Десять минут спустя в кабинет Карла Плона осторожно вошел Александр Котрелл в дорогом итальянском костюме.
— Молодец, Карл, — с довольной улыбкой сказал Александр, вынимая из кармана толстый конверт.
Карл протянул руку, но Александр не отдал ему конверт.
Карл растерялся.
— Не торопись. Карл. Откуда я знаю — может быть, ты ведешь двойную игру? Может быть, она тебе тоже заплатила, и ты уже отпустил ее скот?
— Мистер Котрелл, — он взмахнул рукой, — с какой стати мне вас обманывать? Эта женщина никто.
Александр улыбнулся:
— Открой ящики в своем столе.
Карл сделал, как было ведено.
— Теперь портфель.
Карл открыл портфель, потом отделения для папок и вывернул карманы.
— Ну, вы довольны?
Александр протянул ему конверт. Карл жадно пересчитал десять стодолларовых купюр.
— Ты хороший работник. Карл. Мне наверняка понадобится твоя помощь в будущем.
— Всегда к вашим услугам, мистер Котрелл.
Александр вышел, не сказав больше ни слова.
Как только за ним закрылась дверь, зазвонил телефон.
Сработал автоответчик, но звонивший не оставил сообщения. В течение следующих пятнадцати минут телефон звонил семь раз. И никаких сообщений.
Наконец вернулась секретарша и подошла к телефону.
Выслушав абонента, она нажала кнопку связи с кабинетом Карла.
— Это от губернатора! — взволнованно доложила девушка. За полтора года, что она работала у Карла Плона, ему еще ни разу не звонили от губернатора.
Карл взял трубку:
— Слушаю.
— Мистер Плон, с вами разговаривает личный помощник Марка Диксона, Джордж Камден.
— Да, сэр. Чем могу быть полезен?
— Отпустите скот Морин Макдональд, который вы незаконно задержали в Хьюстоне.
— Я не делал ничего незаконного, сэр. Речь идет о здоровье этих коров. Мы подозреваем пищевое отравление.
— Чушь собачья! Если вы не отпустите их к утру, то останетесь без работы.
«Надо спасать свою шкуру!» — в панике подумал Карл.
— Сэр, я хочу, чтобы мой собственный ветеринар осмотрел этот скот. Нельзя вывозить из страны больное стадо. Я не могу брать на себя такую ответственность.
