Но пронесло, Голованов по-прежнему руки не распускал, хоть и прикрикнуть считал неотъемлемой частью воспитания женщины. Да, так и сказал, гад.
В общем схватила Мира телефон, а там он — шеф Аверьянов собственной персоной. Подумала-подумала брать или все же не стоит, и, была-не была, томно ответила «Да».
Лев Алексеич юлить не стал, так и сказал, что Степка по ней соскучился — хитрый какой.
И хотела было Пташкина гневно отказаться, да сердце не позволило. Прошептала в трубку «я подумаю» и обессиленно сбросила звонок. Ни денег ради, ни работы для! Лишь о маленьком друге и подопечном болела и тосковала добрая Пташкинская душа.
Весь день ходила она сама не своя, из угла в угол, из комнаты в комнату, обдумывая варианты.
— Да что тут думать-то?.. — наконец воскликнула она сама себе и, немного успокоившись, набрала шефа. Бывшего и по всему видно — будущего.
— Я согласна. Но работать буду только на моих условиях.
— Конечно-конечно... любые условия. — легко согласился Лев Алексеич, но тут же исправился, — Конечно в пределах разумного.
— Ждите!
— А долго?
— Что? — не сразу поняла Мира.
— Ждать, говорю, долго?
— Эм...ну утром приеду. — удивленно ответила Пташкина, и тут же предупредила, — Шофера не надо!
— Вы... понимаете, Мирослава Сергеевна, — тут же заюлил шеф и Пташкина поняла, что от нее чего-то хотят, — Тут такое дело...
— Какое? — нетерпеливо перебила она.
— Да пустяки...
— Так...
— Да всего-то и нужно, что подъехать сегодня. У меня важная встреча и...
— Вечером? — зачем-то съехидничала она и тут же прикусила язычок, — Впрочем это не мое дело.
Лев ничего на это не ответил, тактично сделав вид, что не расслышал вопроса.
— Ну так что? — нетерпеливо спросил он и Мира, вздохнув, согласилась приехать.
— Тогда, пожалуй, шофер мне не помешает. Потому что сама я приеду не факт, что скоро. А если уж откровенно, то факт, что не скоро. Кругом пробки и...
— Не вопрос, Мирослава, считайте, что Виктор уже выехал.
— Хорошо, — вздохнула Мира и нажав отбой, принялась собираться.
* * *
Пташкина честно ожидала застать Аверьянова дома и поэтому надела самый любимый свой наряд— романтичное нежно розовое платье в мелкий белый цветочек и светлые сандалии без каблука. Заплела «французскую» косу, слегка подкрасилась в стиле «да я вообще не накрашена, это природная красота, вся в маму, она в молодости тоже такая красивая была» и улыбнулась себе в отражение.
Но Аверьянова дома не оказалось и от этого известия Пташкина так расстроилась, что не смогла скрыть разочарования на лице. Экономка едва заметно ухмыльнулась, пропуская Миру в холл и тут же по всему дому раздался громкий мальчишеский крик:
— Пташкина, матерь божья, укуси меня пчела! Ты все-таки прилетела...
— Прилетела... Ну ты подумай, что ты говоришь? Ну разве на таком моторе можно летать? — засмеялась Пташкина, обнимая подлетевшего Степку.
— Как же я соскучился, Пташкина.
— А я-то как, — Мира закружила Степку по гостиной. — Блинчики тебе испечь?
— Да я уже пообе... - начал было Степка, но тут осекся и радостно кивнул.
— Буду. С творогом хочу. И с вареньем.
— Вот и славно.
Мира потащила Стёпу на кухню и тут за спиной раздался очень знакомый ехидный голос.
— Так-так-так...
Пташкина обернулась и оторопело уставилась на Лилю.
— А вы что здесь делаете? — тут же воскликнула она и получила презрительный взгляд в ответ.
— Тсс... — прошептал Степка, как ему казалось, тихо, — Это бабуля, с ней лучше не спорить. И вообще не разговаривай. Давай сделаем вид, что мы ее не видим.
Мира беспомощно покосилась на Лилю, и та, схватившись за сердце, стала оседать на пол.
Она тут же подскочила на помощь, и успела вовремя подхватить начальницу под руку. Иначе та точно разбила бы голову.
— Это же надо. — прошептала Лиль Пална, картинно держась за сердце, — родного человека и бабулей назвать!
Степка закатил глаза и покачал головой.
— Она твоя бабушка? — не веря своим ушам так же шепотом спросила Мира.
— К сожалению, — подтвердил малыш и, показав бабуле язык, потащил Пташкину прочь из кухни. — Пойдем я тебе что покажу. У меня столько всего, столько всего случилось, пока ты не пришла, что вообще!
— А как же бабушка? – тихонько спросила она на ухо маленькому другу, но тот лишь забавно махнул рукой.
— А, пустяки, дело-то житейское…
* * *
Вот так дела... В офисе все какой год гадали кем Лиля приходится Аверьянову, а оказывается, что она ему мать родная. Нужно срочно разрабатывать стратегию по установлению хороших отношений с Лилечкой, иначе...
Стоп!
Иначе что?! Да это что за бабушка такая, что собственного внука гнобит почем зря?! Да и не должна Мирослава ничего этому дому. Не нравится что-то? Без проблем... Физкульт привет, товарищи! Пользуется Лев Мирой, зная её привязанность к Степке, ох пользуется...
Аверьянов пришел поздно, когда все уже спали. И утром убежал, толком даже не позавтракав. Мира только пятки его увидела.
А Степка вдруг ни с того ни с сего поник и стал ходить по дому будто привидение, сам не свой. На все вопросы отмалчивался, или грустно улыбался, но никак не признавался, что его так гложет.
— Степочка, милый, ну что с тобой такое? — Пташкина погладила воспитанника по рыжей голове и услышала горестные всхлипы.
Прижала к груди и покачала, словно малыша.
— Ну? Расскажи, обещаю, я никому не скажу. Вдвоем-то легче решить проблему, слышал такое? Одна голова-хорошо, а две?..
— Лучше, — всхлипнул малыш и обнял Мирославу покрепче. Зарылся в ее мягкие волосы, и она почувствовала, как шея от его слез становится мокрой.
— Ну вот, сам ведь знаешь...
— Я...- Степка оторвался от нее и отвернулся, — Я просто боюсь, что ты опять уйдёшь, а я...
Снова всхлипнул и разревелся, и Пташкина вновь покрепче прижала к себе.
— А я останусь оди-и-и-ин...
— Ну что ты, Стёпка, не уйду я. Куда мне идти-то?
Сказала и прикусила язык. А ну как все вновь пойдет не так? Разве имеет она право обещать то, в чем сама не уверена?
— Правда?
— Ну кончено, — обреченно подтвердила Пташкина, потому что деваться уже было некуда.
— Это конечно хорошо... но...но...но...
— Что но, Степа?
— Я не могу сказать. Мне запретили, — и вновь поток слез хлынул на футболку няни, превращая её в мокрую тряпку.
— Кто запретил? Расскажи.
— Я не могу-у-у...
— Это папа? — допытывалась Мира.
— Нет.
— Лиля?
— Не-е-е-ет...
— Злыдня?
— Да нее-е-ет же, — отмахнулся Степка.
— Кто же тогда?
— Не могу сказа-а-аать.
— Неужели мама? — догадалась Мира и увидела с каким оцепенением застыл Стёпка.
Тихо прошептал «Нет» и замолчал. В комнате повисла гнетущая тишина и Пташкина поняла, сейчас или никогда. Он боится, но хочет сказать.
— Что мама запретила тебе говорить? — ласково прошептала Мира, давая понять, что она понимает — это секрет, а секреты говорят шепотом.
— А ты правда папе не скажешь?
— Обещаю.
— Мама сказала, что папа мой плохой. Что он нас бросил. И теперь должен нам много-много денег. — выпалил Степка и замолчал.
— И? Дальше что было? —спустя пару минут спросила Пташкина.
— Ну...она сказала, что я должен буду жить тут. А потом сказать, что папа ко мне...ко мне...приставал...
— Подожди секунду, — воскликнула Мирослава, — кажется у меня молоко убежало...
Она выскочила за дверь и прижалась к стене. От услышанного кружилась голова, она и представить себе не могла, что родная мать может сделать с собственным сыном ради денег. Так, стоп. Сейчас не время для размышлений. Нужно сделать то, ради чего она рискнула убежать из комнаты, пока Степка был столь откровенен. Мира достала телефон и включила диктофон. Только бы получилось вновь разговорить ребенка.
