– Когда-то помещалась, – прервал ее папа, и после короткого осознания этой его шутки над столом прозвучал смех.
С благодарностью похлопала Андрей по колену и тепло улыбнулась, глядя прямо в зеленые глаза, в которых, как и всегда, царило абсолютное спокойствие. Что на вершине скалы, обдуваемой всеми ветрами. Что за родительским столом под градом вопросов, ставящих в тупик.
– Так, мужики! – громко заявил папа и встал из-за стола. – Пойдёмте на балкон. Перекурим мальца.
– Только недолго, Юра, – строго предупредила мама. – Скоро чай будем пить.
– Чай оставь девчонкам, – хитро заявил папа. – У нас есть, что пить. Свой компот.
Но он уже не слышал, благополучно скрывшись за дверью, ведущей на широкий балкон.
Перевела взгляд с прозрачных окон на маму и сестру, сидящих напротив. Их сосредоточенные на моем лице взгляды не сулили для меня ничего хорошего. Меня, либо раскусили, либо сейчас начну изощренно пытать, желая докопаться до истины. Даже под ногтями заныло, словно мне вот-вот загонят под них иголки.
Глава 22
Загнанный в угол зверь. Хотя, о чем это я? Брошенный в клетку попугайчик – вот, кто я.
Сидя напротив двух своих самых близких родственниц, чувствовала себя как перед гильотиной. Без надежного плеча Лаврушки рядом оставалось только повторять себе, как попугай, что всё нормально, контору не спалили, шея останется нетронутой.
– И давно вы с ним? – спросила Света. Оперлась локтями о поверхность стола и подалась немного вперед, угрожающе сузив глаза.
Картина: Шунька на допросе. Не хватало только лампы, слепящей мои ясные очи.
– С кем? – выгнула бровь и повторила её позу. – Со здравым смыслом? С чувством собственного достоинства? С рождения, в общем-то.
– С Андреем, – сестра выдохнула так, словно разговаривала с идиоткой.
Эй! Здесь я старшая сестра! И это мне полагается столь снисходительно вздыхать.
– С нового года, – произнесла я спокойно и откинулась на спинку стула, скрестив руки под грудью. Вербально дала понять, что мне этот разговор неинтересен и я могу замкнуться и попросту не отвечать на её вопросы. – А что?
– Просто… – почесала она висок. – Он такой мужлан. Я думала, ты станешь встречаться с кем-то из своего мира. Из ученых, лаборантов или что-то в этом духе.
– В чем проблема, Света? – сама того не желая, стала говорить жестче. В данный момент мне стало обидно за Лаврушку. – Да, он не из науки, но далеко не дурак. Наличие мышц – не синоним отсутствия мозгов.
– Я просто хотела сказать, что… – замялась Света, бегая глазами по столу, словно могла найти там подсказку и нужные слова.
– Ты хотела сказать, что такой зубрилке, как мне, нужен пай-мальчик в растянутом свитере и в очках с толстыми линзами и оправой в пол лица? Слушай, сестренка, – теперь настала моя очередь снисходительно вздыхать. – Я не берусь оценивать, насколько хорош и подходит тебе Тимофей, потому что ты его привела в дом сама и никто тебе не навязывал этот выбор. Твой выбор, заметь. И я его уважаю. Молча. Хотя мне тоже есть, что сказать, но я не имею привычки лезть в чужие отношения, даже если это отношения моей сестры. Повторюсь: ты его привела в родительский дом сама. Так же как и я привела в этот дом Андрея. И, думаю, было бы очень глупо мериться тем, у кого жених круче. Здесь будет уместен паритет. Согласна?
Тяжелое молчание, которое нарушал только смех мужчин на балконе. Хоть кому-то в этом доме было весело, пока я держала оборону.
– Я не пытаюсь мериться женихами, – всплеснула она руками, но осекла саму себя, подавляя истинные эмоции. Она злилась. – Просто, за всё то время, что вы здесь, он ни разу не проявил к тебе нежность. Ни разу не поцеловал. Он ведет себя как грубый мужлан, а я всего лишь переживаю за тебя.
Перевела вопросительный взгляд на маму, но она качнула головой, предпочитая сохранять нейтралитет. Мол, «девчонки, это ваша война, я в нее не лезу. Я чай пью».
– А с каких это пор глубина чувств стала измеряться количеством слюней, которыми непременно нужно обменяться на глазах родственников? Тебе не кажется, что в отношениях существует нечто такое, что должно быть доступно только двоим, наедине, в пределах общей спальни? А то так не ровен час и до обмена семенной жидкости можно прилюдно дойти.
Мама закашлялась, поперхнувшись чаем. Света залилась багрянцем до самой шеи. Я же едва держалась от того, чтобы не выйти из-за стола, тем самым капитулировав. Нет, мы еще не ссорились, но уже находились на грани.
– Не утрируй. Я же о тебе волнуюсь.
Сестренка снова решила возомнить себя мастером любовных отношений только потому, что когда-то начала встречаться с парнями раньше меня. Три года разницы, а парень появляется раньше у младшенькой. И официальный жених с дальнейшей запланированной свадьбой тоже у неё же. А старшая сестра, любившая в детстве читать ночами напролет под одеялом с фонариком, а днем стреляющая с пацанами из рогаток в голубей и воробьев, снова плетется где-то позади поезда семейного благополучия.
Чтобы конфликт не перерос в катастрофу бытового масштаба, стиснула зубы и перевела взгляд на окно, за которым сразу увидела Андрея. Он увлеченно о чем-то рассказывал папе и жестами показывал какой-то прямоугольный предмет.
Словно почувствовав на себе мой взгляд, посмотрел в ответ и тепло улыбнулся. Бегло посмотрел на маму с сестрой и, сопоставив с ними мое безрадостное выражение лица, жестом предложил мужикам вернуться к столу.
– Выпили тут всё без нас, да? – рассмеялся папа, заполняя своим светом всё пространство гостиной.
– Не всё, – почувствовала странное облегчение, когда рука Андрея вернулась на спинку стула за моими плечами. От него пахло свободой, свежестью и спокойствием – то, что мне нужно. – Немного вам оставили.
– На дне пробки, – привычно подмигнул мне Лавров, перетягивая всё внимание на себя.
И я была ему за это благодарна. Если бы не его присутствие рядом, то я бы давно психанула и уже тряслась бы в маршрутке, везущей меня в мою одинокую квартиру. Но с
