Позже вечером, когда все стали друг другу близкими родственниками, распив вина, дядюшку Сэма и немного коньяка, пришло время расползаться по комнатам, разбирать вещи и готовиться ко сну.
– Ну, Света с Тимошей останутся в её комнате, а Шуня с Андрюшей в комнате Шуни, – велела мама, распределяя нам койко-места. – Потом, девочки, поможете мне помыть посуду. Хорошо?
– Конечно, – заверила я маму и отправилась первая в свою комнату.
Мне просто необходимо было разгрузить голову в тишине, не слыша гула голосов родных.
Навалилась на дверь и вошла в комнату, в которой не была с прошлого года. Здесь всё, как и всегда: большой шкаф, старый комод рядом с ним, письменный стол и кровать-полуторка.
Одна кровать. А нас с Андреем двое.
– Это-то мы и не учли, Лавруш, – сокрушалась я, понимая, что спать нам придется вместе в довольно-таки тесной постели.
– За себя говори, Шуня, – расплылся в довольной улыбке мой псевдо-жених.
Глава 23
– Я могу поспать на полу, – в общем-то, разумно предложил Андрей.
– Не получится, – покачала головой и рухнула на кровать, раскинув руки в стороны, ноги остались свисать с края. – В моей семье не очень принято стучать в двери комнат, прежде чем войти. Поэтому могут неправильно понять, если ты будешь спать на полу.
– Тогда я снизу, – забронировал он место.
Приподняла голову и возмущенно посмотрела ему в глаза.
– Ты хотел сказать, у стены? – нарочито грозно спросила я.
– А потом и у стены можно, – ответил Лавров, расстегивая пуговицы рубашки.
Снял и, оставшись в майке, повесил гавайку на спинку стула – самый лучший в доме шкаф.
– Эх, – выдохнула, снова уставившись в потолок.
– Чего страдаешь? – матрас рядом со мной прогнулся под тяжестью Андрея. Перевела взгляд на сидящего рядом со мной мужчину, который в этот раз смотрел на меня без какого-либо веселья. – Устала?
Беззвучно кивнула и прикрыла на мгновение глаза. Ранний подъем, долгая дорога, вино и непростые разговоры вымотали меня до состояния, когда хочется просто лежать, смотреть в потолок и ни о чем не думать.
– Прости, Ларвуш, что немножко… – оборвала саму себя, пытаясь найти слова, наиболее удачно характеризующие всё то, что происходило между мной и Светой весь этот вечер.
– За немножко можно и простить, – тихо усмехнувшись, заверил Андрей.
– Ну, и хорошо.
Сдалась, не в силах подобрать те самые слова. Лениво села в постели и уткнулась лбом в плечо соседа. Теплое, твердое и надёжное.
– Ты так не уснёшь? – прислонился он щекой к моему виску и мягко погладил по спине, разравнивая по ней волосы.
– Хотелось бы уснуть, но нужно еще помыть посуду, – пробубнила ему в плечо.
– Я могу помыть, если ты вообще без сил. Заодно баллы заработаю.
– Нет, Лавруш, – отстранилась от него, выпрямилась и взлохматила челку, сняв очки. – Мытьё посуды – это мамин предлог для того, чтобы о чем-то поговорить. Уверена, ей есть, что сказать нам обеим, после того, что было сегодня за столом. Просто она не стала нас воспитывать на глазах наших женихов. А тут и наказание отбудем, перемыв всю посуду в доме, и воспитательную беседу пройдём. Так что, всё равно, придется пойти мне.
– Если что, отбивайся половником.
– Там и сковорода не поможет в качестве щита. Мамину чистку мозгов не так-то просто пережить.
– Ну, тогда можешь думать о том, что в постели тебя ждёт голый Андрюшка.
– Даже не думай! – пригрозила ему пальцем. – Спишь в одежде, зубами к стенке. Под отдельным одеялом. Я еще между нами лыжи проложу, чтобы наверняка?
– Хочешь, чтобы я стал лыжником? – показал движение руками, как делают лыжники, отталкиваясь от снега палками.
– О, боже! – вздохнула и снова уткнулась лбом ему в плечо. – Кому я всё это объясняю?
– Шуня? – мама заглянула в комнату и слегка смутилась, увидев, что мы с Андреем сидим на кровати, почти в обнимку. – Ой, я не вовремя?
– Нет, мам, нормально, – надела очки и приняла руку Лаврушки, который уже встал, помогая теперь встать и мне.
– Света уже приступила к мытью, – резюмировала мама. – Только тебя ждём.
– Хорошо, сейчас приду.
Дверь в комнату тихо закрылась. Жестом указала на дверь, намекая на то, что меня ждет грандиозное словесное сражение.
– Кричи, если что, – поморщился Андрей.
– Зачем?
– Я послушаю.
– Балбес, – шлепнула его по плечу, не сдерживая улыбки.
Дверь в комнату снова приоткрылась. На этот раз к нам заглянул папа, сверкая синими глазами.
– Андрюха! – позвал он моего жениха. – На улицу-то пойдём?
– Для чего вам идти на улицу? – не поняла я, глядя поочередно на них обоих.
– Юрий Иванович хочет заценить мою машину, а я заодно и вещи наши из багажника достану, – пояснил Андрей.
– Пойдём, пока бабы на кухне нам кости моют, – хитро улыбнулся папа.
– Посуду, пап.
– А то я вас не знаю, – махнул он рукой. – Одно другому не мешает.
– Сейчас приду, – заверил его Андрей и папа прикрыл за собой дверь, неслышно удаляясь по коридору.
– Видишь? – всплеснула руками. – Никто в этом доме не стучится, так что спим вместе, чтобы не вызывать подозрений.
– И в лыжах?
– И с лыжами.
– Я не покатаюсь с палками? – обиженно оттопырил нижнюю губу.
– Никаких палок в моей постели. Ни лыжных, ни каких-либо в других.
– А как же та палка, которую нужно регулярно кидать в пламя нашей любви?
– Андрей!
– Шучу.
