с ног до головы и понимаю, что снова до одури ее хочу. Плевать на все проблемы, мне сейчас важно ощутить ее рядом. Кожа под пальцами аж горит — настолько сильно хочется прижать к себе. А я упускаю шанс, не зная, как это сделать. Войти в лифт вместе с ними? Только вот смысл? Что потом сделаю? Буду торчать под дверью как ревнивый придурок? Не пойдет.
Эдик ликвидируется сам. Что-то говорит Крис и уходит в сторону бара, откуда его окликают мужики. А мне только это и нужно. Дождавшись, когда он скроется за дверью ресторана, со всех ног мчу к Измайловой, которая пялится на табло с меняющимися этажами. Запах ее духов бьет в рецепторы. Прижать к себе, вдохнуть, макушку поцеловать. И все в срочном режиме.
— Извините, Кристина Борисовна, но мне очень нужно с вами поговорить, — обхватываю ее талию и, не дождавшись, когда она начнет сопротивляться, тащу за примеченную колонну.
Вжимаю ее в твердую поверхность, придавливаю собой и надежно фиксирую руки, которыми она пытается от меня отбиться.
— Верховский? Ты из ума выжил? — гневно шипит, готовая испепелить меня одним взглядом. Она дышит тяжело и озирается, но, поняв, что мы одни, да еще и в стратегически выгодном положении, немного расслабляется. — Отпусти меня, ненормальный! Ты что, следишь за мной?
— Конечно нет, Крис, я же не маньяк какой-то, — и вжимаюсь в нее очень даже по-маньячески, красноречиво намекая на свои желания. Но ничего поделать не могу — рядом с Измайловой мозг отключается, и я превращаюсь в пещерного мужика: найти — завоевать — притащить в пещеру.
— А сразу и не скажешь! — рычит на меня. — Пусти! Я же здесь не одна, это в конце концов неприлично.
— Не одна, значит, да? — делаю вид, что ничего не знаю. Хорошо, что теперь я хотя бы немного знаком с правилами. Могу вывернуть их в нужную мне сторону.
— Не одна, — повторяет, чем еще сильнее бесит.
— С мужем?
— Да, — злится, даже пыхтеть начинает. А мне вдруг смешно становится от того, как пытается от меня отделаться. И ведь не получается, потому что сопротивляется мне только мозг Кристины, тело уже сдается.
И надо ее подтолкнуть к правильному решению. И ко мне. Наклоняюсь близко-близко, дурею от того, что впервые за две недели мы с ней рядом, но хочется еще плотнее прижаться. Это как домой вернуться после изнурительного путешествия — тепло и приятно, несмотря на то, что Крис все еще кусается.
— Похер мне на твоего мужа, — выдыхаю прямо в ее губы и накрываю их своими. Сладко целовать не выходит — получается только жалить, потому что все это время я, оказывается, ждал, когда смогу так сделать. И сейчас стремлюсь получить все сразу. Толкаюсь языком в ее рот, дразню, намеренно играюсь. Втягиваю ее нижнюю губу, сжимаю несильно зубами и чувствую, как она сдается. Крис выдыхает измученно, тянется ко мне, признавая поражение. Я смелею, талию ее обхватываю и второй рукой в волосы зарываюсь.
Кристина ладони мне на плечи кладет и мягко меня отстраняет. Даю нам обоим передохнуть. Надышаться друг другом сполна, потому что нутро переворачивается каждую секунду. Меня всего аж подкидывает. Наплевать бы на все и подняться с Крис в номер.
Измайлова вдруг нежно ладонью по моей щеке ведет. Губы в идиотской улыбке растягиваются, но уже в следующее мгновение я удивленно распахиваю глаза — Крис отвешивает мне пощечину, причем довольно сильную. Вожу нижней челюстью из стороны в сторону. Кристина пытается уйти, но я не пускаю. Теперь точно нет. Она доигралась. Я, конечно, тоже заслужил, но просто так с рук не спущу.
— Еще раз сделаешь подобное, трахну так, что ходить не сможешь, — угроза слабоватая, обычно после них все нарывались, но Измайлову так легко не пронять: она хмурится и упирается ладонями в плечи.
— Так отстань от меня, и я не буду так делать, — недовольная до ужаса, а мне, наоборот, радостно. Сражайся, милая, но от меня не убежишь. Это все-таки знак к действию был от Вселенной, иначе все удачно так не сложилось бы.
— Нет, Крис, не отстану. Сегодня вечером приходи ко мне. Номер восемьсот пятнадцать. Не придешь — попрусь по всему отелю искать и заглядывать в каждый номер. Проверять не советую.
Отстраняюсь первым, отдирая себя от Кристины, когда хочется никогда от нее не отходить дальше, чем на два метра. Но я свой ход сделал. Остается ее. Киваю ей сухо и выхожу, как будто между нами ничего не произошло только что. Меня еще ждет заказ в баре.
Нет. Нет. И нет. Это не может быть правдой. Не может Верховский поселиться в том же отеле, в котором живем мы с Эдиком. Просто невозможно. Закрываю за собой дверь номера и сползаю вниз по ней. Сердце грохочет с такой силой, что вот-вот из груди вырвется. Не могу поверить, что Женя здесь.
И он не собирается сдаваться. Губы до сих пор горят от сумасшедшего поцелуя. Касаюсь их пальцами — они горячие и припухшие. И ведь мне понравилось. В какой-то момент я даже успела почувствовать себя принцессой из сказки, которую от злого дракона примчался спасать прекрасный принц. Только в реальности все совсем не так. Верховский скорее прекрасный дракон, а Эдик — злобный принц. Только мне это ни капельки не поможет. Я в плену до конца поездки, и ни один дракон меня не спасет.
Верховский мне угрожал. И ведь я знаю, что это, скорее всего, окажется правдой. Что он действительно потащится по всему отелю искать меня, будет в каждую дверь ломиться, пока не найдет. И от этого радостно и страшно одновременно. Потому что в глубине души каждая мечтает о каком-то подобном романтическом приключении, совершенно не подходящем ей и сумасшедшем. Но все это может хорошенечко испортить планы, поэтому я думаю, что делать. Как объясниться перед Эдиком? Что ему сказать? Если открыть правду, он наверняка запрет меня в номере, ведь я не должна нарушать условия — мне положено играть роль счастливой супруги, и плевать ему, что документы уже подписаны и я получила половину его доли в клинике. А если не рассказывать?..
Эта мысль плотно крепится в голове. Я всерьез продумываю убедительную ложь для мужа, чтобы сбежать. Рисковать и оставаться в номере не стану. Зная Женю, он угрозу исполнит. А значит, точно подставит нас и разрушит легенду. Мне нельзя этого допускать, потому что у Эдика еще остается двадцать пять
