Как доезжаю до холма — не знаю. Я ничего перед собой не вижу. Только кляну все на белом свете за свое везение.
Снег летит мне прямо в лицо, а я как летом сижу на капоте и смотрю на город. Сумерки уже покрывают землю, смешиваясь с туманом и густым снегом.
Наверное, холодно, может быть даже мороз есть, но я не чувствую. Внутренности горят от принятия реальности.
Казалось бы, что такого? Можно же другую найти. Можно. Можно обмануть других, но не себя. Я пытался. Пытался после смерти мамы обманывать — получилось. Только, как я себя чувствовал на самом деле, никто не понимал.
Она поняла. Словно вселила в меня жизнь и заставила все переосмыслить.
А что теперь? Как теперь быть? Я же не смогу быть рядом и делать вид, что все хорошо. Не смогу… И потом, мы же не сможем постоянно только целоваться.
Мысли рвут на части.
Телефон в сотый раз взрывается сообщением, а я даже не могу себя заставить открыть. Просто выбрасываю гаджет, завожу мотор и еду на свою квартиру.
Тут только голые стены и все, буквально все напоминает о ней.
Обои, которые мы вместе клеили. Ламинат, который три раза ездили выбирать, и сам воздух пропитан ее духами.
Со злости открываю окно настежь. Не могу! Черт, не могу сдержать боль в себе. Сжимаю кулаки до белых косточек, замахиваюсь, но за миллиметр от стенки торможу. Протягиваю пальцами по обоям, чтобы еще раз ощутить ее.
Мила после каждого кусочка протягивала ладонью, чтобы проверить, нет ли комочков.
Закрываю окно и выхожу из квартиры. Здесь еще тяжелее. Мне нужно уехать. Срочно и желательно надолго.
Надо забыть, но теперь мне это кажется нереальным.
61
Мила
— Мил, что с тобой? — Катя дергает меня за кофту.
— Ничего, в телевизор засмотрелась.
Я его даже не вижу.
Не могу дозвониться до Алекса. С того момента, как он встретился с отцом.
За завтраком легонько спросила Егора, как прошла встреча. Мужчина, не отводя взгляда от экрана телефона, ответил, что нормально. Я надеялась, что он примет его обратно на работу, ведь в новой мастерской Алекс больше устает, и там меньше платят.
— Мил, — Катька повторяется.
— Что? — едва поворачиваю языком.
Всю ночь не спала. Даже думала к Киру поехать посреди ночи, только опять мело и я боялась, что могу не добраться. Надо тащиться через весь город, а застрять где-то в сугробе с незнакомым таксистом я не боялась.
Маму не хотела беспокоить, она после ночного была.
— Может, уже расскажешь?
— Кать, я перезвоню! — сбрасываю вызов и опять набираю Алекса. Пальцы дрожат, но ответ не меняется.
Абонент не доступен.
На часах одиннадцать утра, и я не могу больше ждать. Вызываю через приложение такси.
Через полчаса я под домом Кирилла и, не отрывая палец от кнопки, жду, пока мне откроют подъезд. Наконец дверь открывается, и я даже не ожидая лифта мчу на нужный этаж.
— Привет, — меня неохотно пропускает внутрь хозяин квартиры.
— Привет, где Алекс? — не сняв обувь, бегу внутрь. Бесцеремонно заглядываю во все комнаты — пусто. — Где он?
Теперь я уверена на все сто процентов — что-то случилось.
Кожа покрывается корочкой льда только от мысли, что он меня бросил.
Выглядит все именно так.
Чтобы не гадать, возвращаюсь в его комнату и открываю шкаф: пусто.
Жар проносится по позвоночнику. В горле пересыхает, в голове темнота. Слезы без разрешения катятся по щекам, и, как мне кажется, время остановилось.
— Вот, — Кирилл протягивает мне маленький конвертик. — Мил, держись, — легко сжимает мое плечо и выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Вытираю глаза и открываю конверт.
«Я знаю, как ты зла, но я не мог иначе. Не мог сказать тебе это в лицо, потому что настолько разбит, что еще долго буду собирать себя. Ты еще не знаешь, но мы уже с тобой брат и сестра. Мы не можем быть вместе и не сможем быть никогда. А я хочу. Хочу, но… Я люблю тебя, Мил. Люблю каждой клеточкой. Просто знай.
P.S. Надеюсь у нас будет сестричка…»
— Что это? — реву сминая листочек. — Какая сестричка? — ору на все горло, глотая слезы. Пропускаю тот момент, когда падаю на пол и рыдаю.
— Мил, Мила, — Кирилл пытается меня поднять с пола.
Только я не чувствую ног. Злость поглощает меня целиком.
— Что это? — набрасываюсь на Кира, даже не понимая, что он ни в чем не виноват.
— Отец Алекса сказал, что твоя мать беременна, — спокойно отвечает парень, а я замираю.
— Это не правда, — трясу головой. — Не правда!
Не ожидая ответа, набираю номер мамы. Не здороваясь, задаю вопрос.
— Доченька, ты о чем? Какая беременность? Нет, конечно!
62
За окном мелькают раскрашенные снегом деревья. Машина плавно едет дорогой, а я, как бездушное тело, считаю столбики. Иногда всхлипываю.
Стыдно перед Киром за сцену, и я теперь понимаю, что могла поступить по-другому, но час назад я об этом не думала.
— Держи, — вижу горлышко бутылки, но даже сил нет поднять руку.
— Не хочу, спасибо, — я словно опустилась в пустоту. Темную пустоту.
Глаза пекут от слез. Сердце от разочарования раздирает. Я не могу понять, почему он так поступил. Почему не сказал мне? Неужели боялся?
Мы же были одним целым…
В голове не укладывается.
Злость бурлит в крови, и я даже знаю, что первым сделаю, когда окажусь дома.
— Мила, я тебя прошу. Все наладится. Алекс обещал через некоторое время перезвонить. Я ему все объясню.
— Я не хочу об этом говорить, — не хочу. Кирилл час успокаивал меня, а потом сказал, что отвезет домой. Говорил и говорил, успокаивал, только я не понимала ни слова.
Тело затекло от напряжения и страха. Боль циркулирует венами, опаляя стенки. Желание побыстрее попасть домой уничтожает все предрассудки.
— Спасибо, — едва отстегиваю ремень безопасности. — еще раз извини, — даже боюсь поднять на парня взгляд. Мне стыдно за свое поведение. Никогда не думала, что эмоции могут настолько поглотить. Стереть все — воспитание и предрассудок.
— Все нормально, я понимаю.
На улице долго смотрю на красивый дом. Оперевшись спиной в калитку, как одержимая оглядываю каждую деталь фасада, словно заряжаюсь непонятной энергией. Дышу глубоко и громко, сжимая руки в кулаки.
Еще в квартире Кирилла я написала маме, чтобы ехала домой. Срочно. Она это должна узнать от меня. И только тогда, когда Егор дома. А он дома.
В голове опять темнеет от злости. Бегу к дверям, пока не передумала, не раздеваюсь, сразу пру на кухню, откуда слышу голоса.
— Доченька, что случилось? — мама молниеносно оказывается возле меня. — Ты такое несла по телефону, что я даже не предупредила о своем уходе с работы, уже дома вспомнила.
У меня язык к небу прилипает.
Перевожу взгляд на Егора, спокойно сидящего за столом — взрываюсь.
— Я не понимаю, — обхожу мать, направляясь Егору. У меня не осталось уважения к этому человеку. Только ненависть. За Алекса, за себя и за маму. — Чего ты хотел добиться? — впервые в своей жизни разрешаю себе так неуважительно обращаться со старшим человеком. — Сказав Алексу, что мать моя мама беременна, чего ты добился? — Меня трясет от злости. Слезы опять текут по щеками, и перед глазами записка.
Достаю из кармана комок и бросаю на стол.
— Ты разбил нас обоих. Вранье никогда не приносит счастья.
— Что? — Мама вспыхивает мгновенно.
— Алекс всегда говорил об отце с уважением, особенно за то, что он никогда не врал! — у меня много есть что сказать, только я не хочу. Мужчина смотрит мне прямо в лицо без капли сожаления, и я не вижу смысла продолжать разговор.
— Дочь, — мама обнимает меня. — Иди наверх, собирай свои вещи. Мы едем домой. — А ты, — шипит на Егора, — звони своему сыну и проси прощения. Пока не поздно.
63
Алекс
Спустя один год
— Ребят, я сегодня задержусь, нужно срочный заказ закончить, — лезу в яму под автомобиль.
— Не задерживайся, — Войцех оставляет на столе ключи от мастерской и скрывается вслед за остальными.
