— Окей, — я как раз задержусь. Лучше работать до потери пульса, чем смотреть на экран гаджета и думать о ней. Год прошел, а я не могу разлюбить. Даже с другими встречаться пробовал — не могу. Она как маленькое зернышко осела в сердце, пустила корни и не отпускает. Казалось бы, со временем станет легче, но мне только хуже.
Я даже котика купил, как она хотела. Даже не понимал, что белый пушистый комочек — полностью ее мечта. Понял, когда принес домой.
— Алекс, — голос Яна я узнаю сразу, — ты бы домой шел, у тебя экзамены на носу.
— Мне еще немного, — показываюсь из ямы. Так я год топлюсь в работе и науке. Триста шестьдесят пять дней листаю на телефоне фотки, которые сохранял в облаке. Даже заставку, где мы целуемся, не могу поменять.
— Вылезай, — мужик садится на капот уже отремонтированной тачки. — Держи, — протягивает мне безалкогольное пиво. Знает, что другое не пью. — Выкладывай.
Ян нормальный мужик. Это он принял меня на работу, после того как отец уволил. Сразу предложил поехать в Польшу, где у него большие мастерские. Я отказался. Не хотел Милу оставлять, а после разговора с отцом быстро сообразил.
Мужчина следующим утром как раз ехал домой и меня взял с собой. Помог перевестись в Варшаве в университет.
— Год прошел, Алекс. — Он в курсе всего. Я рассказал. — Позвони домой.
— Нет, — я никому за год не звонил. Думал, оборвав концы, смогу забыть. — Я не хочу никого тревожить, — и себя мучить, и так паршиво.
— Алекс, я понимаю, но позвони хотя бы друзьям, они же волнуются.
Я несколько раз отправлял письма, с левой электронной почты. Каждый раз делал новую, чтобы не читать ответы.
— Ян, я должен это пройти, — вздыхаю, опускаясь рядом.
— Капец, конечно, но знаешь, я тебе завидую, — хмыкает, — я женился, потому что родителя задолбали. У меня красивая жена, но я никогда не чувствовал, что не смогу без нее жить.
— Ты уже с ней более десяти лет вместе, — ржу.
— Это привычка, — безразлично пожимает плечом. — Не путай с любовью.
Яну сорок один год, но мы как-то быстро нашли с ним общий язык. Я сначала немного сдерживался, но потом, когда понял, что мужик искренен, — открылся.
Это тоже заслуга Милы. Раньше я никогда бы такого не сделал. Даже Ден не знает того, что знает Ян, а мы с ним почти всю жизнь вместе.
Допиваем напиток, и меня все-таки выгоняют домой. На улице холодно и сыро. Наверное, это одно, что мне не хватает этой зимой — грубого слоя снега на земле.
И ее…
Черт!
Плююсь, направляясь в сторону квартиры. Ян и с этим помог. Даже гарантом стал, когда хозяйка потребовал написать контракт и заплатить на три месяца вперед.
— Алекс?! — от знакомого голоса в груди вспыхивает огонь. Делаю вид, что не слышу, шагаю вперед. Мне до подъезда метров сто. — Алекс! — становятся более настойчивыми.
Хватает за руку, а мне ничего не остается, как остановиться.
— Марина, — не знаю, смеяться или плакать, — прости, я музыку слушал, — снимаю наушник.
— Как ты? — женщина мило улыбается, а я выть хочу. Все. Все, что в груди только чуточку успокоилось, вспыхнуло с новой силой.
— Нормально, а ты? Что делаешь в Варшаве? — хочу спросить как Мила, но… Имею ли право?
— Алекс, давай поговорим, — глаза сразу становятся мокрыми.
Неохотно соглашаюсь. Выбора она мне и так не оставит, а убегать от женщины опять некрасиво. Она относилась ко мне как к родному ребенку.
Заходим в первое попавшееся кафе, заказываем кофе и сидим. Молчим, пока не приносят заказ.
— Твой отец соврал, — слова, как ножи, врезаются в сердце. Я резко поднимаю взгляд на женщину, не веря своим ушам. — Мы ушли с Милой в тот же день. Разорвали все отношения. Это было слишком, — Марине тоже не легко говорить. Женщина теребит пальчиками шарф на шее, все время отводит взгляд и вздыхает. — Алекс, я не знаю, как ты, но моей дочери плохо. Она полгода искала тебя. Ночами рыдала в подушку, а в конце просто замкнулась. Не улыбается. Недавно я нашла у нее под подушкой ваши фотографии.
Она говорит, а я рыдать хочу. От вранья отца, от своих ошибок и за мою детку. Черт! Она же моя.
— Я понимаю, ты думал, что я беременна, и отрубил все хвосты, но, Алекс, ты совершил только одну ошибку. Не сказал правду Миле. Убежал. На эмоциях, я это тоже хорошо понимаю.
— Капец! — сжимаю руки в кулаки. — Идиот, — хочется орать на всю силу и врезать себе. — И как я смогу ее вернуть? Год прошел, она же ненавидит меня.
— Я знаю, что ты настойчивый, Мила рассказала мне все, начиная с первого поцелуя.
— Заставить быть моей. Опять.
— Это громко сказано, — грустно улыбается. — Просто будь искренен.
64
Мила
Лекция только началась, а я уже бежать готова. В последнее время меня даже преподаватели бесят, или это, может, связано с предстоящей сессией. С понедельника уже экзамены, сегодня последние пары. Первая половина второго курса уже пролетела, а значит, осталось еще два с половиной года.
Мне больно находиться в этих стенах. Мучительно каждый раз проходить коридорами, где мы были счастливы. И да, год прошел, а я все еще не могу прийти в себя. Сердце как будто остановилось. Оно стучит, но как-то бесцветно, уныло и при каждом воспоминании сжимается так, словно кто-то огромной рукой выжимает из него все соки.
— Мил, ну ты опять? — Катька машет рукой перед моим лицом. — Ну реально, хватит уже!
Да я сама знаю, что хватит. Сама чувствую, что надо возвращаться к нормальной жизни.
— Ты же помнишь, что сегодня вечеринку наши ребята устраивают? — Катька не останавливается. Нагло поворачивает мою голову к себе, улыбаясь во весь рот.
Хочу закатить глаза, но даже на это у меня сил нет.
Спасибо подруге, если бы не она, я бы и на стипендию не вытянула. А так пришлось с ней заниматься и самой вникать в учебники.
По большому счету, оставив, Алекс разбил вдребезги всю меня, и мне пока не получается себя собрать.
— Да помню я, — отмахиваюсь.
— Да помню я, — подруга смешно зеркалит и начинает хохотать. Ее смех заразный, просто невозможно остаться равнодушным. — О, молодец! Улыбайся, девочка моя, чаще, и будет тебе счастье, — подмигивает.
— Девочки, я вам не мешаю? — мы даже не замечаем, как преподаватель оказывается возле нас. Он новенький, только недавно устроился на работу. Лет двадцать пять, не больше. Катька его обожает, а я смотреть не могу, особенно в его голубые глаза.
— Простите, — сразу опускаю глаза.
— Прощаю. А вы, госпожа с интересным цветом волос?
Катька недавно покрасилась, цвет насыщенного баклажана ей очень идет, и, как видим, даже преподаватель обратил на это внимания. За год моя лучшая подруга стала еще красивее, изысканнее. Возможно, и я изменилась, только я этого не почувствовала и не поняла.
Все так же ношу спортивную обувь, удобные вещи и никаких каблуков.
— Я тоже, — Катька светится от счастья.
— Что тоже? — Валентин Семенович, хитро прищурившись, смотрит на девушку.
— Извиняюсь, — вполне серьезно отвечает. Вся аудитория взрывается от смеха.
— Прелестно. Раз вы можете говорить на лекциях, значит, уверены в своих силах, мадам. Ну что ж, тогда в понедельник с вас и начнем, — хлопает Катьку по плечу. — Я уже говорил, люблю коммуникабельность, но оценки на халяву не ждите. Не сдадите с первого раза, я еще подумаю, смогу ли я выделить для вас время.
Катька заметно напрягается. Для нее важна стипендия, а если не сдаст…
Я опять погружаюсь в свои мысли, когда преподаватель возвращается к проектору. Когда-то право было моим любимым предметом, а сейчас даже возникает желание прогулять. Если бы не подружка, меня уже б давно выгнали из универа.
Только она и мама помогли прожить мне этот год. Господи! Год! Уже год прошел!!!
— Он точно меня завалит, — возмущается Катька, когда нас отпускают за десять минут до окончания пары. У нас еще есть одна, но после обеда. Теперь можно погулять.
Я обещала к маме зайти. Она совсем недавно вернулась в больницу. Сказала, что поликлиника не для нее, там скучно и монотонно.
