я смотрю на него, нахмурив брови.
— Тогда о чем ты?
Эйдан кладет руку мне на грудь, прямо над сердцем.
— Об этом. О нас. О тебе и обо мне. Как это все просто. Как это все легко. Как это просто кажется правильным. Но ты все еще носишь свое обручальное кольцо, и тебе неудобно целовать меня в своем доме, и это все, что мне нужно знать о том, где твои мысли. И я понимаю это, я правда понимаю. Вся твоя жизнь перевернулась с ног на голову. Понятно, что ты к этому не готова. Но я должен быть честным. Я не собираюсь быть интрижкой. Я не стану парнем, с которым ты отвлечешься от проблем, чтобы почувствовать себя лучше, а потом уйдешь. Поэтому я думаю, что мне следует сократить свои потери сейчас, пока мое сердце не разорвалось на части. Потому что я уже могу сказать, что если это будет продолжаться чуть дольше, и ты уйдешь, это меня сломает.
От этого у меня перехватывает дыхание. Я лежу и смотрю на Эйдана широко раскрытыми глазами, с колотящимся сердцем, потрясенная его честностью.
В момент, когда я беру себя в руки, я, к своему удивлению, обнаруживаю, что чертовски зла.
Я твердо говорю:
— Нет.
Темные глаза горят, Эйдан пристально смотрит на меня. Его молчание злит меня еще больше.
— Ты не можешь решать, как это будет, Эйдан, не тогда когда ничего еще не случилось. Я понимаю, ты не хочешь быть отвлечением, но ты мог бы просто сказать: «Эй, мы не будем торопиться» или «Давай поговорим о том, чего ты ждешь от наших отношений». А вместо этого ты просто решаешь, что расстаешься со мной? Еще до того, как мы официально станем парой? На хер это. Это не так работает. Ты можешь командовать мной в постели сколько угодно, но когда дело доходит до принятия решений о наших отношениях, мы делаем это вместе. Я отказываюсь быть любовницей на одну ночь.
После минуты напряженного молчания Эйдан хрипло говорит:
— Это уже больше, чем одна ночь.
— Отлично. Три ночи. Неважно. — Я пристально смотрю на него, пока его взгляд не смягчается.
— Отношения? Вот как ты это называешь?
— Я сказала то, что сказала. Понимай как хочешь.
— О, зайка, — выдыхает он с трепетом в голосе, — ты так близка к тому, чтобы получить лучшую порку в своей жизни.
Мне хочется в отчаянии забарабанить пятками по матрасу. И, может быть, немного покричать. Но я лежу неподвижно, сжав губы и раздув ноздри, внутренне выкрикивая проклятия в его адрес.
Потом я вспоминаю, что у меня как раз и нет права на злость. Мой гнев неуместен.
Это не Эйдан утаивает важную деталь о своей личной жизни. Это я.
Но потом я напоминаю себе, что и понятия не имею, что этот человек скрывает или не скрывает. Кроме того, что Эйдан владеет кровельной компанией, у него есть друг по имени Джейк, которого он знает со средней школы, и что он, возможно, каким-то образом виновен в смерти своего собственного отца — а может, и нет, — я знаю мало.
Что делает весь этот разговор еще более странным для нас обоих.
Я закрываю глаза и тяжело выдыхаю.
Эйдан командует:
— Смотри на меня, Кайла.
Я открываю глаза и пристально смотрю на него.
— О, мы снова вернулись к хозяину и рабыне? Извините, я пока в интернете, ищу хиропрактика, чтобы вылечить следы от шлепков.
Эйдан опускает голову и прижимается губами к моему уху.
— Ты хоть представляешь, как сильно я хочу отшлепать тебя прямо сейчас?
Я ничего не могу с собой поделать и улыбаюсь.
— Это чувство взаимно.
Эйдан наваливается на меня сверху, вдавливая меня в матрас весом своего тела.
— Ай! — я слабо бью его по спине. — Ты раздавишь меня!
— Тебе это нравится, — бормочет он, держа мою голову обеими руками и глядя на меня сверху вниз горящими глазами. — А теперь перестань блеять и послушай меня.
Я замираю, слишком резко опустив руки на матрас, о чем свидетельствует изгиб его губ.
— Королева драмы.
— Тиран.
— Можешь поспорить на свою сладкую задницу, что так оно и есть. И тебе это во мне нравится.
Он ждет подтверждения, пока я сердито смотрю на его подбородок.
— Кайла.
Я знаю, что означает этот предупреждающий тон голоса. Я выдыхаю, закатывая глаза.
— Хорошо, да, мне это нравится. — Я не могу удержаться, чтобы не добавить: — Чаще всего.
Посмеиваясь, он целует кончик моего носа.
— Стерва. Как я уже говорил… — его голос падает до шепота. — Спасибо.
Черт, у него определенно есть способ застать меня врасплох.
— За что?
Он качает головой, что, как я понимаю, означает, что я не получу объяснений.
Я радостно говорю:
— Эй, у меня есть идея!
— Какая? — спросил он.
— Почему бы тебе не научить меня жестовому языку? Знаешь, что, мы смогли общаться, когда ты вдруг решишь, что больше не хочешь использовать слова.
Я пристально смотрю на Эйдана. Он отвечает мне пристальным и сердитым взглядом. Затем я улыбаюсь, потому что он точно понял, о чем я, и я не в настроении продолжать спор.
Я обнимаю Эйдана. Прекрасно зная, каков будет ответ, я невинно спрашиваю:
— Так ты расстаешься со мной или как?
Я не могу разгадать его взгляд: восхищение или раздражение. Может быть, и то и другое.
Он спрашивает прямо:
— Ты хочешь, чтобы я это сделал?
Дерьмо. Он перевел стрелки в мою сторону.
— Нет.
Ища в моих глазах признаки неуверенности, он говорит более мягко:
— Ты уверена? Еще не слишком поздно остановиться.
Я не уверена, плод ли это моего воображения или нет, но, кажется, в его вопросе присутствует скрытое предупреждение. Как будто Эйдан думает, что есть невидимая черта, которую мы еще не пересекли, но как только мы это сделаем, ни для кого из нас не будет пути назад.
Я провожу руками по его плечам и зарываюсь в его волосы. Глядя ему в глаза, я киваю.
— Скажи это вслух, — приказывает он.
— Я уверена.
После долгих мгновений молчания он произносит:
— Хорошо.
Я разражаюсь недоверчивым смехом.
— Боже, ты спятил.
Его темные глаза блестят, он мягко говорит:
— Ты и понятия не имеешь.
Как и ты, жеребец.
~
После душа и порции потрясающей яичницы-болтуньи Эйдана я говорю ему, что мне, наверное, пора идти.
Сидя напротив меня за кухонным столом, он запихивает в рот яичницу. Эйдан не отвечает до тех пор, пока не заканчивает жевать и не проглатывает. Я не уверена, намеренно ли
